Носчастьедетской дружбы, осуществление будущего
миравигреюностиидостоинствесвоейстрогойсвободы
обозначилинадетскихлицахважнуюрадость,заменившую им
красоту и домашнюю упитанность.
Вощевстоялсробостьюпередглазамишествияэтих
неизвестных ему, взволнованных детей; он стыдился, что пионеры,
наверное,знают и чувствуют больше его, потому что дети -- это
время, созревающее в свежемтеле,аон,Вощев,устраняется
спешащей,действующеймолодостьювтишину безвестности, как
тщетная попытка жизни добиться своей цели. И Вощев почувствовал
стыд и энергию--онзахотелнемедленнооткрытьвсеобщий,
долгийсмыслжизни,чтобыжитьвпередидетей,быстрее их
смуглых ног, наполненных твердой нежностью.
Одна пионерка выбежала из рядоввприлегающуюккузнице
ржануюнивуитам сорвала растение. Во время своего действия
маленькая женщина нагнулась, обнажив роднику на опухающем теле,
и с легкостью неощутимой силы исчезла мимо, оставляясожаление
в двух зрителях -- Вощеве и калеке. Вощев поглядел на инвалида;
утогонадулосьлицо безвыходной кровью, он простонал звук и
пошевелил рукою в глубине кармана.Вощевнаблюдалнастроение
могучегоувечного,но был рад, что уроду империализма никогда
не достанутся социалистические дети. Однако калекасмотрелдо
концапионерскоешествие,иВощевпобоялсязацелостьи
непорочность маленьких людей.
-- Ты бы гляделглазамикуда-нибудьпрочь,--сказалон
инвалиду.-- Ты бы лучше закурил!
-- Марш в сторону, указчик!-- произнес безногий.
Вощев не двигался.
--Комуговорю?--напомнилкалека.--Получитьот меня
захотел?!
-- Нет,-- ответилВощев.--Яиспугался,чтотынату
девочку свое слово скажешь или подействуешь как-нибудь.
Инвалидв привычном мучении наклонил свою большую голову к
земле.
-- Чего ж я скажу ребенку, стервец. Я гляжунадетейдля
памяти, потому что помру скоро.
--Это,наверно,накапиталистическомсражениитебя
повредили,--тихопроговорилВощев.--Хотякалекитоже
стариками бывают, я их видел.
Увечныйчеловекобратилсвоиглаза на Вощева, в которых
сейчас было зверство превосходящего ума; увечныйвначаледаже
помолчалотобозлениянапрохожего,апотомсказалс
медленностью ожесточения:
-- Старики такие бывают, а вот калечныхтаких,какты,--
нету.
-- Я на войне настоящей не был,-- сказал Вощев.-- Тогда б и
я вернулся оттуда не полностью весь.
--Вижу,чтотыне был: откуда же ты дурак! Когда мужик
войны не видел, то он вроде нерожавшей бабы --идиотомживет.
Тебя ж сквозь скорлупу всего заметно!
--Эх!.
Тебя ж сквозь скорлупу всего заметно!
--Эх!..--жалобнопроизнескузнец.-- Гляжу на детей, а
самому так и хочется крикнуть: "Да здравствует Первое мая!"
Музыка пионеров отдохнула и заиграла вдалимаршдвижения.
Вощев продолжал томиться и пошел в этот город жить.
ДосамоговечерамолчаходилВощев по городу, словно в
ожидании, когда мир станет общеизвестен. Однако ему по-прежнему
было неясно на свете, и он ощущал в темноте своеготелатихое
место,гденичегоне было, но ничто ничему не препятствовало
начаться. Как заочно живущий, Вощев гулял мимо людей,чувствуя
нарастающуюсилу горюющего ума и все более уединяясь в тесноте
своей печали.
Толькотеперьонувиделсерединугородаистроящиеся
устройстваего.Вечернееэлектричествоужебыло зажжено на
построечных лесах, но полевой свет тишины и вянущийзапахсна
приблизились сюда из общего пространства и стояли нетронутыми в
воздухе.Отдельноотприроды в светлом месте электричества с
желанием трудились люди, возводякирпичныеогорожи,шагаяс
ношейгрузавтесовомбредулесов.Вощевдолгонаблюдал
строительство неизвестной емубашни;онвидел,чторабочие
шевелились равномерно, без резкой силы, но что-то уже прибыло в
постройке для ее завершения.
--Неубываютлилюдивчувствесвоейжизни,когда
прибывают постройки?-- не решался верить Вощев.--Домчеловек
построит. а сам расстроится. Кто жить тогда будет?-- сомневался
Вощев на ходу.
Он отошел из середины города на конец его. Пока он двигался
туда,наступилабезлюднаяночь;лишьвода и ветер населяли
вдали этот мрак и природу, и одни птицы сумеливоспетьгрусть
этого великого вещества, потому что они летали сверху и им было
легче.
Вощевзабрел в пустырь и обнаружил теплую яму для ночлега;
снизившись в эту земную впадину, он положил подголовумешок,
кудасобиралдляпамятииотмщениявсякуюбезвестность,
опечалился и с тем уснул. Но какой-то человек вошел напустырь
скосойврукахиначалсечьтравяные рощи, росшие здесь
испокон века.
К полуночи косарь дошел до Вощева и определил ему встатьи
уйти с площади.
--Чеготебе!--неохотноговорилВощев.--Какаятут
площадь, это лишнее место..
-- А теперьбудетплощадь.Теперьздесьположенобыть
каменномуделу.Ты утром приходи поглядеть на это место, а то
оно скоро скроется навеки под устройством.
-- А где же мне быть?
-- Ты смело можешь в бараке доспать. Ступай туда испидо
утра, а утром ты выяснишься.
Вощевпошелпорассказукосаря и вскоре заметил дощатый
сарай на бывшем огороде. Внутри сарая спали на спине семнадцать
илидвадцатьчеловек,иприпотушеннаялампаосвещала
бессознательныечеловеческиелица.