Но гордость, которая поднималась в нем оттого,
что он чувствовал на себе новый и совершенно непривычный для него костюм, до
такой степени лишала его всякого самообладания,авместестемемутак
хотелось скрыть свою радость, что все его движения отличались какойтопочти
исступленной, судорожнойпорывистостью.Г-жадеРенальследилазаним
изумленным взором.
- Побольше солидности, сударь, - сказал ему г-н де Реналь,-есливы
желаете пользоваться уважением моих детей и прислуги.
- Сударь, - отвечал Жюльен, - меня стесняет эта новая одежда: ябедный
крестьянин и никогда ничего не носил, кроме куртки. Яхотелбы,свашего
разрешения, удалиться в свою комнату, чтобы побыть одному.
- Ну, как ты находишь это новое приобретение? - спросил г-ндеРеналь
свою супругу.
Повинуяськакому-топочтиневольномупобуждению,вкоторомона,
конечно, и сама не отдавала себе отчета, г-жа деРенальскрылаправдуот
мужа.
- Я не в таком уж восторге от этого деревенского мальчика и боюсь,как
бы все эти ваши любезности не сделали из него нахала:тогданепройдети
месяца, как вам придется прогнать его.
- Ну, что ж,ипрогоним.Этообойдетсямневкакую-нибудьсотню
франков, а в Верьере меж тем привыкнут, что у детей господина де Реналя есть
гувернер. А этого нельзя добиться, если оставить его вкурткемастерового.
Ну, а если прогоним, ясное дело, та черная пара, отрезнакоторуюявзял
сейчас у суконщика, останется у меня.Отдамемутольковотэту,чтов
мастерской нашлась: я его сразу в нее и обрядил.
Жюльен пробыл с час у себя в комнате, но для г-жи деРенальэтотчас
пролетел, как мгновение; как только детям сообщили, что у нихтеперьбудет
гувернер, они засыпали мать вопросами. Наконец появился Жюльен. Это ужебыл
другой человек: мало сказать, что он держался солидно, - нет, это быласама
воплощенная солидность. Его представили детям, и он обратилсякнимтаким
тоном, что даже сам г-н де Реналь, и тот удивился.
- Я здесь для того, господа, - сказал он им, заканчиваясвоюречь,-
чтобы обучать вас латыни. Вы знаете, что значитотвечатьурок.Вотперед
вами священное писание. - И он показалиммаленькийтомик,в32-юдолю
листа, в черном переплете.-Здесьрассказываетсяжизньгосподанашего
Иисуса Христа, эта святая книга называется Новым заветом. Ябудупостоянно
спрашивать вас по этой книге ваши уроки, а теперь спросите меня вы, чтобыя
вам ответил свой урок.
Старший из детей, Адольф, взял книгу.
- Откройте ее наугад, - продолжал Жюльен, - и скажите мне первоеслово
любого стиха. Я буду вам отвечать наизусть эту святуюкнигу,котораявсем
нам должна служить примером в жизни, инеостановлюсь,покавысамине
остановите меня.
Адольф открыл книгу и прочел одно слово,иЖюльенсталбеззапинки
читать на память всю страницу и с такой легкостью, как если бы он говорил на
родном языке.
Г-н де Реналь с торжествомпоглядывалнажену.Дети,видя
удивление родителей, смотрели на Жюльена широко раскрытыми глазами. К дверям
гостиной подошел лакей; Жюльен продолжал говоритьполатыни.Лакейсначала
остановился как вкопанный, постоял минутку и исчез. Затем в дверях появились
горничная и кухарка; Адольф уже успелоткрытькнигуввосьмиместах,и
Жюльен читал наизусть все с такой же легкостью.
- Ах, боже ты мой! Что закрасавчик-попик!Дакакоймолоденький!-
невольно воскликнула кухарка, добрая и чрезвычайно набожная девушка.
Самолюбиег-надеРеналябылонескольковстревожено:собираясь
проэкзаменовать своего нового гувернера, он силился отыскать впамятихотя
бы несколько латинских слов; наконец ему удалосьприпомнитьодинстихиз
Горация. Но Жюльен ничего незналпо-латыни,кромесвоейБиблии.Ион
ответил, нахмурив брови:
- Священное звание, к которому я себя готовлю,воспрещаетмнечитать
такого нечестивого поэта.
Господин де Реналь процитировал еще немало стихов, якобыпринадлежащих
Горацию, и начал объяснять детям, кто такой был этот Гораций,номальчики,
разинув рты от восхищения, не обращали ни малейшего внимания на то,чтоим
говорил отец. Они смотрели на Жюльена.
Видя, что слуги продолжают стоять в дверях, Жюльен решил,чтоследует
еще продолжить испытание.
- Ну, а теперь, -обратилсяонксамомумладшему,-надо,чтобы
Станислав-Ксавье тоже предложил мне какой-нибудь стих из священного писания.
Маленький Станислав, просиявотгордости,прочелсгрехомпополам
первое слово какого-то стиха, и Жюльенпрочиталнапамятьвсюстраницу.
Словно нарочно длятого,чтобыдатьг-нудеРеналюнасладитьсясвоим
торжеством, в то время как Жюльен читалэтустраницу,вошлиг-нВально,
владелец превосходных нормандских лошадей, и за ним г-нШаркодеМожирон,
помощник префекта округа. Эта сцена утвердила за Жюльеном титул "сударь",-
отныне даже слуги не дерзали оспаривать его право на это.
Вечером весь Верьер сбежался к мэру,чтобыпосмотретьнаэточудо.
Жюльен отвечал всем смрачнымвидом,которыйудерживалсобеседниковна
известном расстоянии. Слава онемтакбыстрораспространиласьповсему
городу, что не прошло и нескольких дней, как г-н де Реналь, опасаясь, как бы
его кто-нибудь не переманил, предложил ему подписать с ним обязательствона
два года.
- Нет, сударь, - холодно отвечал Жюльен. - Если вам вздумается прогнать
меня, я вынужден буду уйти. Обязательство, которое связывает только меня,а
вас ни к чему не обязывает, - это неравная сделка. Я отказываюсь.
Жюльен сумел так хорошо себя поставить, что не прошло имесяцастех
пор, как он появился в доме, как уже сам г-н деРенальсталотноситьсяк
нему с уважением. Кюре неподдерживалникакихотношенийсгосподамиде
Реналем и Вально, и никто уж не могвыдатьимдавнююстрастьЖюльенак
Наполеону; сам же он говорил о нем не иначе, как с омерзением.