Еескромная,
трогательная красота ивместестемодухотвореннаямыслью,-чегоне
встретишь у простолюдинки, - словно пробудила вЖюльенекакое-тосвойство
души, которого он в себе не подозревал. Восхищенный этойкрасотой,которой
жадно упивался его взор, Жюльеннималонесомневался,чтоеговстретят
дружески; он даже и не думал об этом. Каково же было его удивление, когда он
вдруг увидел явно подчеркнутую ледяную холодность, в которойонтотчасже
заподозрил желание поставить его на место!
Радостная улыбканаегогубахсразуисчезла;онвспомнил,какое
положение он занимает, особенно в глазах знатной и богатой наследницы.Лицо
его мгновенно изменилось: в нем теперь нельзя былопрочестьничего,кроме
высокомерия и злости на самого себя. Его охватило чувство нестерпимой досады
за то, что он дожидался здесь час с лишним, - и толькодождалсятого,что
его так унизили.
"Только дурак может сердиться на других, - рассуждалонпросебя.-
Камень падает вследствие собственной тяжести. Неужелиянавсегдаостанусь
таким младенцем? Неужели же я никогда не научусь отмерять этимлюдямровно
столько моей души, сколько полагается за их деньги? Если я хочу,чтобыони
меня уважали и чтобы я уважал самого себя, надодатьимпонять,чтоэто
только моя нужда вступает в сделку с их богатством, а сердце моезатысячу
лье от их наглости и на такойвысоте,гдеегонемогутзадетьжалкие,
ничтожные знаки их пренебрежения или милости".
В то время как эти чувства теснились в душеюногогувернера,наего
подвижномлицепоявилосьвыражениеуязвленнойгордостиижестокого
озлобления.Г-жадеРенальсовершеннорастерялась.Добродетельная
холодность, которой она решила его встретить, сменилась на ее лицеучастием
- участием, полным тревоги инедоуменияпередэтойвнезапнойпеременой,
совершившейся с ним на ее глазах. Ничего не значащие фразы, которыми принято
обмениваться утром насчет здоровья или погоды, застылинагубахуобоих.
Жюльен, который сохранил все свое здравомыслие, ибо он не испытывал никакого
смятения страсти, нашел способ показать г-же де Реналь, что оннивкакой
мере не считает их отношения дружескими: он не сказал ей нисловаосвоем
отъезде, откланялся и исчез.
В то время каконастоялаисмотрелаемувслед,пораженнаяэтим
злобным,презрительнымвзглядом,которыйещетольковчерабылтаким
дружеским, к ней подбежал ее старший сын и, бросившись ей на шею, крикнул:
- А у нас каникулы: господин Жюльен сегодня уезжает!
Услыхав это, г-жа де Реналь вся похолодела; она чувствовала себятакой
несчастной из-за своей добродетели, но она была еще во стократнесчастнее
из-за своей слабости.
Это новоесобытиезаслонилособойвсевеевоображении.Всеее
благоразумные намерения мигом улетучились.
Всеее
благоразумные намерения мигом улетучились. Ей уж теперьприходилосьдумать
не о том, чтобы устоять перед этим обворожительным возлюбленным,аотом,
что она вот-вот потеряет его навеки.
Ейпришлосьвзятьсебявруки,чтобывысидетьзазавтраком.В
довершение всех зол г-н де Реналь и г-жа Дервиль только и говорили,чтооб
отъезде Жюльена. Верьерскому мэру показался несколькостраннымрешительный
тон Жюльена, каким тот заявил, что ему необходимо отлучиться.
- Ясно, что мальчишке кто-то сделалвыгодноепредложение,-вэтом
можно не сомневаться. Но кто бы это ни был, будь то сам г-н Вально, шестьсот
франков в год на жалованьегувернеру-такаясуммазаставитхотького
призадуматься. Вчера в Верьере ему, должно быть, сказали, чтобы онподождал
денька три, пока там подумают, так вот нынчеутром,чтобынедаватьмне
ответа, этот негодный мальчишка улизнул вгоры.Подуматьтолько,чтомы
вынуждены считаться с какимто ничтожным мастеровым, который еще и хамит нам,
- вот до чего мы дошли!
"Если даже мой муж,которыйнепредставляетсебе,каконжестоко
оскорбил Жюльена, и тот опасается, как бы он от нас не ушел, так что же я-то
должна думать? - говорила себе г-жа де Реналь. - Все кончено!"
Чтобы выплакаться вволю и не отвечать на расспросыг-жиДервиль,она
сказала, что у нее ужасно болит голова, ушла к себевспальнюилеглав
постель.
- Вот они, эти женщины, - повторял г-н де Реналь. -Вечноунихтам
что-то не ладится. Уж больно они хитро устроены.
И он удалился, посмеиваясь.
В то время как г-жа де Реналь, жертва своей несчастной и столь внезапно
поработившей ее страсти, переживала жесточайшие муки, Жюльен весело шагал по
дороге, и передегоглазамирасстилалисьживописнейшиепейзажи,какими
только может порадовать глаз горная природа. Ему надо было перевалитьчерез
высокий хребет к северу от Вержи. Тропинка, по которой он шелсредигустой
чащи громадных буков, постепенно поднималась, делая беспрестанные петли,по
склону высокой горы, что замыкает на севере долину Ду. Взорампутника,уже
миновавшего невысокие холмы, между которыми Ду поворачивает на юг, открылись
теперь широкие плодородные равнины Бургундии и Божоле. Хотя душа этого юного
честолюбца была весьма мало чувствительна к такого рода красотам,онвремя
от времени все же невольно останавливался иокидывалвзоромэтуширокую,
величественную картину.
Наконец он поднялся на вершину большой горы,черезкоторуюемунадо
было перевалить, чтобы попастьвуединеннуюдолину,гдежилегодруг,
молодой лесоторговец Фуке. Жюльен вовсе не торопился увидеть Фуке - ниего,
ни вообще кого-либо на свете. Укрывшись, словно хищнаяптица,средиголых
утесов, торчащих на самой вершинебольшойгоры,онзаметилбыиздалека
всякого, кто бы ни направлялся сюда. Почтинаотвесномуступеодногоиз
утесов он увидел небольшую пещеру, забрался внееирасположилсявэтом
тайном убежище.