Пустельга поглядел вниз. Высоковато, но по решетке спуститься не так и трудно. Зэк, похоже, понял:- Я быстро освоился. Ну что, сходим? Заодно торта попробуем. Этот биохимик - большая шишка, чуть ли не академик. Обожает сладкое, и его, естественно, снабжают. Вы как насчет торта?- Положительно.- Прекрасно. Только... - Сорок Третий замялся. - Имейте в виду, он сразу же начнет жаловаться на то, что его бросила жена. Придется выслушать, а потом уже поговорим...- А что, жена его действительно бросила? - невольно заинтересовался Сергей. Зэк, обернулся, посмотрел ему прямо в глаза:- Зачем вам?- Ну... - растерялся Пустельга. - Все-таки, мы, вроде, в одной лодке...- Мы с вами не в одной лодке, гражданин старший лейтенант госбезопасности... Но если вам, так сказать, интересно... Они с женой пытались покончить с собой. Его спасли, ее нет. Ясно?Сергею стало не по себе. Он чуть было не спросил о причине, но вовремя сдержался. Крупный ученый, возможно академик, пытается покончить с собой, причем не сам, а вместе с супругой. Это никак не походило на бытовую трагедию. Не так давно покончили с собою Гамарник и Путна, еще раньше Любченко, Иоффе, Скрипник... Этого, выходит, спасли - очевидно, его мозг еще нужен...Сорок Третий еще раз глянул вниз, кивнул и начал быстро спускаться по решетке. Пустельга последовал его примеру - получилось удачно, даже халат, не очень приспособленный для подобных упражнений, не особо мешал. Через несколько секунд оба они уже стояли на балконе третьего этажа. Зэк подошел к стеклянной двери и постучал.С минуту ответа не было, а затем неярко вспыхнул свет. Пустельга взглянул на Сорок Третьего, тот лишь пожал плечами:- Ничего, ему разрешают. В прошлый, раз во всяком случае, нам никто не помешал.Наконец, дверь открылась, гости подошли поближе.- Торт еще не съели? - Сорок Третий шагнул первым к вышедшему на балкон маленькому сгорбленному человечку. - Добрый вечер, гражданин Тридцать Первый.- Добрый вечер, - послышался тихий, немного дребезжащий голос. - Торт я не съел и даже согрел чаю... Заходите, товарищи...Все трое прошли в палату, которая оказалась точь-в-точь такая же, как у Пустельги - с единственной койкой, новой мебелью, и, вероятно, заранее встроенными микрофонами. Впрочем, бывшего академика могли "опекать" не так плотно, едва ли охрана интересовалась каждым словом, сказанным в этих стенах.- Прошу знакомиться, - продолжал зэк. - Тридцать Первый. А это ваш сосед сверху, соответственно Сорок Первый...В голосе звенела ирония. Похоже, эта арифметика забавляла государственного преступника.- Виталий Дмитриевич, - человек протянул руку и вздохнул. - Хотя, конечно, Тридцать Первый - это правильнее.- Сергей.- Простите, а как полностью? Знаете, привык...- Сергей Павлович, - Пустельга с любопытством разглядывал того, кто предпочел номер фамилии. Виталий Дмитриевич Тридцать Первый был не просто мал ростом - он походил на карлика, на сказочного человека, обитателя подземных глубин, а еще больше - на домового. Сморщенное, почти с кулак, личико, узкие плечи, короткие ручонки, казалось, неспособные удержать даже авторучку. На вид ему было за семьдесят, и, лишь присмотревшись, майор понял, что Тридцать Первому едва-едва стукнуло полвека. Что-то страшное сломало и мгновенно состарило этого человека.- Проходите, - Виталий Дмитриевич засуетился, приглашая к столу. Там действительно стоял торт, а рядом с ним - чайник, накрытый полотенцем. Тридцать Первый явно ждал гостей.- Пражский? - осведомился зэк, приглядываясь к угощению. Карлик невесело рассмеялся:- Увы, пражский. В хорошие времена я бы сам приготовил, да такой, что сам шеф-повар "Берлина" позавидовал бы... А это - прислали. Не забывают...Они принялись за торт. Виталий Дмитриевич ел жадно, кусок за куском.
У Сергея почти не было аппетита, да и Сорок Третий явно не был поклонником сладостей. Было ясно, что он пригласил сюда Пустельгу совсем не за этим.- Что ж вы не едите? - карлик откинулся на стул и вздохнул. - Знаю! Вы, любезный Юрий Петрович, просто уговорили нашего новенького навестить меня. Так сказать, повысить мне настроение. Ну, спасибо...Пустельга удивился - оказывается Сорок Третьего звали Юрием Петровичем! Здесь зэк не скрывал своего имени. Итак, Юрий Петрович Сорок Третий...- Юрий Петрович наверно успел рассказать вам, - Тридцать Первый повернулся к Сергею. - Здесь все считают, что лишился ума, после того, как меня бросила супруга...Зэк еле заметно кивнул, но Сергей предпочел отделаться неопределенным угуканьем. Карлик вздохнул.- Смешно, правда? Старик, похожий на какое-то чучело... Но ведь я все еще не разучился думать! Почему? Не могу понять...Он заговорил быстро, так, что Пустельга еле различал отдельные слова: Тридцать лет, тридцать лет мы жили вместе, ни разу по-настоящему не ссорились. Что же могло случиться? Почему она меня бросила? Может, я чем-то ее обидел? Но чем? Даже если так, почему она ни разу не навестила меня, не написала? Я ведь действительно болен! Почему? Они не говорят мне, не хотят волновать. Но я не могу. Я должен узнать...Сергей постарался незаметно отвернуться. Виталий Дмитриевич тоже не мог вспомнить прошлое, как Сорок Третий, как и он сам. Что сделали с этим безобидным человеком? Или это просто защитная реакция психики, спасающая от самого страшного?Речь Тридцать Первого стала совсем тихой, неразличимой. Наконец он затих, глаза закрылись, и он недвижно застыл, прижавшись к спинке стула. Зэк чуть заметно дернул щекой и достал папиросы.- Курите, Сорок Первый! Ну его все к черту, никак не привыкну... Курите, потом проветрим. Сейчас он очнется...Действительно, не прошло и двух минут, как Виталий Дмитриевич открыл глаза.- А? - дернулся он, но тут же успокоился. - Кажется, я опять... Извините, товарищи... Юрий Петрович, вы говорили вчера, что наш новенький...- Да, он, кажется, по вашей части...Карлик вскочил со стула. Пустельга тоже встал, но решительный жест маленькой ручки остановил его:- Сидите, сидите, Сергей Павлович. Я быстро. Надеюсь, Юрий Петрович все же ошибся. Если ваши с ним случаи сходны, то волноваться нечего. Сама по себе амнезия конечно, малоприятна...Не прекращая говорить, Виталий Дмитриевич осторожно взял Сергея за руку, пощупал пульс и замер. Затем сморщенное лицо дернулось, Тридцать Первый проговорил нечто вроде: "Ох ты!" - и легким движением прикоснулся сначала ко лбу, а затем к шее Сергея - там, где проходила артерия.- Сергей Петрович... любезнейший... если можно, к свету. Я должен осмотреть глазное яблоко...Осмотр на этот раз длился долго. Карлик хмурился, вздыхал, а затем кивнул на стул:- Садитесь... Рассказывайте, и поподробнее...Слушал он внимательно, время от времени кивая. Затем вздохнул и покрутил головой:- Несколько вопросов, если можно. Только не обижайтесь...- Ни в коем случае, - Пустельга тут же вспомнил психиатра.- У вас, как я понял, очень плохой аппетит, предпочитаете все жидкое и, желательно, теплое. Так?Сергей кивнул. Сейчас должен последовать вопрос о бифштексах.- Привкус крови во рту ощущали?- Нет! - Пустельга удивился. - По-моему... Нет, ни разу...- Так... А желание... уж, извините... попробовать свежей крови...Поразил не сам вопрос, а то, что его об этом уже спрашивали. Вот они, бифштексы с кровью!- Нет. Я даже кровяной колбасы не ем.- Ну и хорошо...Виталий Дмитриевич прошелся по комнате, затем опустился на стул и легко ударил ребром ладошки по дереву:- Так. Порадовать ничем не могу, Сергей Павлович. Разве что - болезнь ваша проходит в самой легкой форме.