- О! И ничего больше?
- Нет. Он лежал на веранде неподвижный, одинокий, вот я и подумал, может быть, почитать ему.
- Так-так. Ты знаешь текст завещания Бруно?
- Что ты говоришь? Откуда?
- Не знаю, все может быть. У меня есть копия завещания, я храню ее в комоде. Ты его, случайно, не читал?
- Ты намекаешь, что я рылся в ящиках твоего комода?
- Не сердись, Дэвид. Я могла оставить его в другом месте.
- Нет, я не видел. Почему ты об этом спрашиваешь?
- Видишь ли, Дэвид, ты упомянут в завещании.
- Какая ерунда! С чего это вдруг я в нем упомянут?
- Упомянут, как один из штата служащих виллы. Бруно оставляет некоторые суммы каждому человеку из персонала, кто к моменту его смерти будет
работать на вилле.
- Но как я могу быть упомянутым по имени?
- Нет, конечно! По имени он упомянул только Марию, а остальному служащему персоналу он завещает определенную сумму.
- И сколько?
- Шестьсот пятьдесят тысяч лир.
- Так много? - спросил я, пытаясь скрыть волнение, но сердце у меня колотилось о ребра, как молот о наковальню. Шестьсот пятьдесят тысяч
лир - та самая сумма, которая нужна за паспорт.
- Да. Не выпить ли нам вина, дорогой? Не упусти шанс, Дэвид! Всего одно мгновение - и ты обладатель шестисот пятидесяти тысяч лир.
- Как ты можешь спокойно говорить о смерти Бруно? - Я чувствовал, что пот заливает мне лицо.
Шестьсот пятьдесят тысяч! И я свободен. Не надо жениться на Лауре. Не надо принимать от нее денег. Эта сумма позволит мне покинуть Италию!
- Почему я должна молчать и не говорить о том, что чувствую? - сказала она, придвинувшись поближе и положив руки мне на плечи. - Это же не
то, что он имел в виду по отношению ко мне.., или к тебе. Я хочу, чтобы ты уронил его, Дэвид. Ты получил бы свои деньги, а я - свои.
- Замолчи, - воскликнул я и вскочил с кровати, - я не хочу даже слушать об этом!
- Знаешь, Дэвид, а говоришь ты не совсем решительно! Согласись, очень соблазнительная перспектива и такая близкая.
- Нет. Замолчи!
- Иди ко мне и обними меня, дорогой. НА уходи от меня.
Я колебался, я не мог оторвать от нее, лежащей передо мной на постели, глаз. Подошел, сел с краю и обнял.
- Дэвид, а что ты будешь делать с деньгами, когда их получишь?
- Может, оставим обсуждение этой темы. Я не хочу говорить об этом.
- Хорошо, я не буду говорить об этом. Я наклонился, поцеловал ее и почувствовал, что она вдруг напряглась, а ее пальцы вцепились в мою
руку.
- Там кто-то есть! - прошептала она.
- Я ничего не слышал.
- Я слышала. Посмотри, Дэвид. Только будь осторожнее.
Я соскользнул с постели, тихо подошел к окну.
Высоко над ивами стояла луна. Я вгляделся в тени за кустом. Никого!
Лаура подошла и встала рядом. Донесся слабый скрип весел в уключинах.
- Кто-то плывет на лодке, - прошептала Лаура, и я почувствовал, как она дрожит.
- Может быть, это рыбак, - сказал я, понизив голос.
- Может быть, это рыбак, - сказал я, понизив голос. - Не стоит так нервничать.
- Спустись и посмотри, Дэвид. Рыбаки близко не подходят к вилле. Лодку можно увидеть от плавательного бассейна.
- Нет. Я не пойду.
- Пожалуйста, Дэвид!
Я спустился по ступенькам, прошел по бетонной дорожке к плавательному бассейну и теперь уже явственно услышал слабый плеск весел. Лодка
двигалась прочь, и довольно быстро, но была скрыта от меня берегом. Я не смог ее увидеть и, пожав плечами, пошел было обратно, но тут же застыл,
потянув носом воздух.
Кто-то был здесь совсем недавно. Кто-то, кто курит сигары.
Глава 5
На следующее утро я Лауру не видел. Сестра Флеминг сказала, что она с Марией готовит комнаты для Валерии. После ленча я перевозил свои
вещи, а потом наводил в комнате порядок под контролем Биччи.
Я ничего не сказал Лауре о дыме сигар, запах которого висел над плавательным бассейном. Сказал только, что кто-то слишком близко подплыл на
лодке, но я не разглядел кто. Она встревожилась и сразу ушла на виллу. Кто был тот человек в лодке? А не был ли это Беллини? Но тут же остановил
себя: Беллини не единственный человек в Италии, курящий сигары.
Я возвращался на виллу, размышляя о завещании Бруно и о совершенно потрясающем совпадении в сумме, которая завещалась любому служащему на
вилле на день его смерти. Шестьсот пятьдесят тысяч лир! Эта мысль вгоняла меня в пот: цена моего паспорта и моей свободы!
Теперь я размышлял: оставить виллу, когда приедет Валерия, или остаться и ждать, что Бруно вот-вот умрет, а я получу деньги.
Если я сейчас оставлю виллу, мне придется распрощаться с надеждой покинуть Италию. Я никогда не накоплю шестьсот пятьдесят тысяч лир! Если
только кто-то просто не даст их мне!
Я не мог решиться уйти, но чувствовал: я должен уйти. Но мысль, что смерть Бруно - решение всех моих проблем, прочно застряла в моей
голове, и я ничего не мог с этим поделать! Ночью накатывали моменты, когда я, намаявшись несколько часов без сна, выбегал наружу, вспоминая то
мгновение, когда я оступился и ощутил желание уронить Бруно.
Нет. Так продолжаться не может. Как только приедет Валерия, я уйду.
Стоял безумно жаркий день. Даже на затененной веранде нечем было дышать, и я увез Бруно в комнату. Ставни были закрыты. Электрический
вентилятор давал небольшой ветерок. Бруно выглядел утомленным и истощенным.
- Слишком жарко, чтобы читать, или мне все же попробовать? Посмотрим, как пойдет?
Бруно опустил веки, что означало согласие, и я сел, стал читать статью о жизни Джотто. Я прочел уже половину, когда раздался телефонный
звонок. Я поднял глаза. Бруно смотрел в сторону аппарата. Я заколебался, не зная. Слышит ли звонок Лаура, находившаяся в другой комнате. Я
встал, чтобы подойти к телефону, но звонки прекратились.
Я продолжил чтение. Минут через двадцать в комнату вошла Лаура, в бледно-голубом полотняном платье и огромной соломенной шляпе. Вместе с
ней в комнате повисла атмосфера тревоги.
- Простите, что я вас прерываю, - сказала она, - я должна поехать в Стрезу. Звонил мой мастер Станито. Я отдавала свой жемчуг в чистку, он
готов. Мне нужны деньги, Бруно.
Я посмотрел на Бруно, и мне показалось, что увидел в его глазах замешательство и презрение.