- Я попрошу Симону помолиться за вас. - И Торрчи с видом исполненного долга, склонив голову над уныло повисшими плечами, пошел через
соборную площадь.
***
Бронзовая ваза с бегониями стояла на столе возле окна, репродукция Боттичелли была спрятана под кроватью. Я позаимствовал яркую красно-
синюю скатерть у Филиппо, синее покрывало у Умберто и очень хороший персидский ковер у Джузеппе. Теперь я едва узнавал свою комнату. Беспорядка
в комнате стало меньше, но обои все так же раздражали меня.
Я купил две бутылки сасселлы, а Пьеро сделал сандвичи. С видом человека все понимающего он принес два бокала и две тарелки, а в последний
момент настоял на том, чтобы я взял полбутылки коньяка, который, как он сказал, дополнит и украсит мой стол.
Мой костюм был вычищен и выглажен, я заложил наручные часы и купил недорогую пару обуви. Все было готово. Я стал ждать! Высунувшись в окно,
рискуя свернуть себе шею, я бросил взгляд на часы на церкви в конце улицы. Без пяти семь.
Я закурил сигарету, в очередной раз переставил для пущей красоты бутылки на столе и расправил несуществующие складки на покрывале. Во рту
пересохло, сердце учащенно билось, и я слегка задыхался. Последние два дня все мои мысли были заняты Лаурой, и вот я сейчас увижу ее.
Я сел в кресло и попытался закурить сигарету, но, затянувшись, обжегся и загасил сигарету.
Я встал, хотел взять другую сигарету, и тут раздался стук в парадную дверь. На несколько секунд я словно оцепенел: сжимал ладони, дыхание
сперло. Наконец я опомнился, открыл дверь комнаты и бросился по коридору к входной двери.
На тротуаре стояла Лаура Фанчини, в синем платье из хлопка, в соломенной широкополой шляпе, закрывающей лицо, и в темно-зеленых солнечных
очках. Лицо безжизненно, глаз не видно, в руках сумочка.
- Хэлло, Дэвид! Не правда ли, я пунктуальна?
- Да. - Мой голос охрип. - Не хотите ли войти?
Я посторонился, и она прошла мимо меня.
- Сюда, пожалуйста, - сказал я и толчком распахнул дверь в свою комнату. - Извините, но у меня здесь тесновато.
Она вошла в комнату, огляделась, потом сняла очки и с улыбкой повернулась ко мне:
- Вы очень постарались, чтобы все выглядело так приятно, не так ли?
- У меня отличные друзья. - Я закрыл дверь, и сразу стало понятно, как мала моя комната. - Вы долго искали мой дом?
- О нет, одно время я ходила в “Ла Скала” каждую неделю.
Она сняла шляпу и положила ее вместе с сумочкой на комод, потом подошла к зеркалу, висящему над камином, и, слегка касаясь тонкими бледными
пальцами волос, поправила прическу.
Я не мог оторвать глаз от нее, стоял и смотрел, не в силах поверить, что она действительно здесь.
- Когда ветер дует в мою сторону, я могу слушать музыку, - невпопад произнес я. Она, улыбаясь, повернулась ко мне:
- Соборы и музыка! Великолепно! Как подвигается книга?
- С недавних пор я мало пишу. Иногда я не заглядываю в нее неделями.
Я понимал, как я неуклюж и неловок, но ничего не мог с собой поделать. То, что Лаура была здесь и так близко от меня, совершенно смутило
меня, я нервничал.
- Это она? - Она подошла к столу. - Можно мне взглянуть?
- Пожалуйста, если хотите.
- Можно мне взглянуть?
- Пожалуйста, если хотите.
Она наугад взяла несколько страниц и стала читать.
- У вас очень красивый почерк, такой аккуратный, и я вижу, у вас много написано.
- Я не написал и половины того, что задумал.
- Нет ничего удивительного. Такая работа пишется не сразу.
Повисла длинная пауза. Тишина давила на меня. Я заколебался: навряд ли эта встреча будет успешной. Я запаниковал и даже спросил у себя,
зачем эта женщина появилась здесь.
- Может, возьмете сандвич? - сказал я, понимая, как безнадежно хрипло звучит мой голос. - Может быть, вы голодны?
Она закрыла рукопись и повернулась. Я заглянул в ее глаза, и кровь застучала у меня в висках.
- Голодна? - переспросила она. - Да, я голодна последние четыре часа.
***
Церковные часы пробили девять, когда она пошевелилась и отодвинулась от меня.
- Я должна идти, Дэвид, я должна вернуться в одиннадцать.
- Подожди еще немного. Нельзя ли позвонить?
- К сожалению, нет, я обещала вернуться в одиннадцать.
Лаура встала, и в вечернем сумраке я смотрел, как она одевается. Она очень спешила.
Я хотел подняться, но она торопливо сказала:
- Не вставай, дорогой. Эта комната действительно маловата для двоих.
- Во сколько же ты будешь дома? - спросил я.
- Я оставила машину в парке, так что если поспешу, то смогу добраться за полтора часа.
- Будь осторожна за рулем! Она рассмеялась:
- Неужели я так дорога тебе, Дэвид?
Я почувствовал, как у меня перехватило горло.
- Да, никто мне не был так дорог, никто так стремительно не врывался в мою жизнь.
- О, Дэвид! Ты не жалеешь о том, что случилось?
- Нет, а ты?
- Немного. Когда приходит новая любовь, приходит и тревога, сердечная боль.
- Да, но приходит и счастье! Она поправила платье, подошла к комоду, надела шляпу и взяла сумочку.
- Не вставай, Дэвид, я сама найду выход.
- Как глупо! - Я засмеялся. - Ты ничего и не съела, а я так старался, готовил сандвичи. Она присела на краешек кровати.
- Я уже не голодна, дорогой, - прошептала она, наклонилась, поцеловала, нежно погладив мою голову. - Прощай, Дэвид. - Она снова
наклонилась, ее губы прижались к моим, потом она ласково оттолкнула меня и встала.
- Когда ты придешь снова? - спросил я, держа ее за руку. " - А ты хочешь, чтобы я пришла?
- Конечно, и чем чаще, тем лучше.
- Не знаю. Может быть, на следующей неделе приду, если смогу.
- Подожди. - Я сел на кровати. - Ты не можешь уйти вот так просто. Может быть, в понедельник?
- В понедельник у сиделки выходной день.
- Тогда во вторник.
- По вторникам я ему читаю.
- Тогда...
- Я не знаю. Мне и сегодня нелегко было вырваться. Пойми, пожалуйста, Дэвид, я уже четыре года живу как отшельница. Я не могу уйти с виллы
просто так, без объяснений.