Она взяла потрепанный чемоданчик, стоявший позади ее кресла, и направилась к выходу.
Я продолжал стоять, словно прикованный к полу. Трое у выхода не спускали с меня глаз.
Римма вышла из гостиницы, и я видел, как она быстро сбежала с крыльца и скрылась в темноте.
Прошло еще несколько минут.
– Послушай, Беттбер, – заговорил блондин. – А что, если нам немного разукрасить ему морду, а? Ну, вздуть его самую малость.
– А почему бы и нет? – фыркнув, отозвался другой. – Я не разминался уже несколько недель.
– Ни в коем случае! – резко оборвал их итальянец. – Подержим его минут пять, потом выпустим.
Блондин сплюнул.
– Тебе виднее.
Все четверо мы постояли еще некоторое время – как мне показалось, гораздо больше пяти минут.
– Ну, хватит, – сказал наконец итальянец. – Пошли.
Они не спеша зашагали к той же двери, из которой появились, и я остался наедине со стариком негром. Он долго смотрел на меня, почесывая затылок.
– А вы, господин хороший, должно быть, родились в сорочке, – заметил он. – Этим молодчикам свернуть кому-нибудь голову – все равно что плюнуть.
Я вышел в темноту ночи и направился к машине.
Проезжая по городу, я мучительно размышлял.
Казалось, ловушка захлопнулась раз и навсегда. Мне никогда не отыскать Римму. Из безопасного далека она будет продолжать шантажировать меня. Если даже я отдам ей весь гонорар за постройку моста, дело этим не кончится. Коттедж Тирелла ускользал, как мираж в пустыне.
Да, но что я скажу Сарите?
Мысль о жене придала мне твердости. Я притормозил машину, свернул к тротуару и остановился.
«Ты не уступишь без борьбы, – сказал я самому себе. – Не может быть, чтобы не было какого-то выхода!»
В течение нескольких минут я сидел, рассматривая через ветровое стекло поток двигавшихся мимо машин и пытаясь взять себя в руки. Мне удалось несколько успокоиться, мысли мои потекли более ровно.
Римма дала мне адрес банка в Лос-Анджелесе. Значило ли это, что она приезжала в Голланд-Сити именно из Лос-Анджелеса или она просто пыталась запутать следы?
Найти ее во что бы то ни стало – вот в чем заключалось мое спасение. Найти и заставить замолчать.
Я завел мотор, быстро доехал до гостиницы «Ритц-Плаза» и зашел в расположенное здесь туристское бюро.
Сидевшая за конторкой девица любезно улыбнулась.
– Да, сэр?
– Можно ли улететь сегодня вечером в Лос-Анджелес?
– Нет, сэр. Первый самолет отправится только завтра утром, в десять двадцать пять.
– А поездом?
Девушка взяла расписание, перебросила несколько страниц и кивнула.
– Есть поезд в одиннадцать сорок вечера. Если поспешите, можете успеть на него.
Я поблагодарил, вернулся к машине и помчался на вокзал. Было уже около одиннадцати тридцати. В справочном бюро мне сообщили, что лос-анджелесский поезд останавливается у платформы номер три.
Стараясь держаться как можно незаметнее и внимательно осматриваясь по сторонам, я прошел на третью платформу и занял пост недалеко от входа, у газетного киоска. Поезд еще не пришел, а среди тех, кто толкался на платформе, Риммы не было. Так я простоял в своем укрытии до прихода поезда. После десятиминутной стоянки состав отошел от платформы. Я не сомневался, что среди тех, кто сел в поезд, Риммы не было.
Итак, первая попытка напасть на ее след закончилась ничем. Повторять ее завтра не имело смысла: я не мог быть одновременно в аэропорту и на вокзале. Мне начала казаться безнадежной моя затея отыскать Римму.
Я сел в машину и поехал домой. Выходя из лифта, взглянул на часы. Было пять минут первого. Если мне хоть немного повезет, Сарита уже будет спать. Мне не хотелось разговаривать с ней, таким подавленным и раздраженным я чувствовал себя.
Но сегодня счастье, видимо, окончательно отвернулось от меня: открыв дверь, я увидел, что в гостиной горит свет.
– Джефф?
Я еще не успел снять плащ, как Сарита оказалась около меня.
– Добрый вечер, родная. Я думал, ты уже спишь.
– Я ждала тебя и уже начала думать, что ты сегодня не придешь. – Какие-то нотки в голосе жены заставили меня внимательно взглянуть на нее: она была явно чем-то взволнована. – Хочешь есть?
Я не ужинал, но одна мысль о еде вызывала у меня отвращение.
– Спасибо, не хочется. Ты чем-то обеспокоена?
Сарита взяла меня под руку и повела в гостиную.
– Часа два назад звонил мистер Тирелл. Он просит завтра же решить вопрос с коттеджем. Кто-то предложил ему на десять тысяч долларов больше, чем он запросил с нас. Но он очень милый и порядочный человек и хочет продать свой домик именно нам. Единственная его просьба – не затягивать ответ.
Я отошел от Сариты и сел.
Не успел я оправиться от первого неожиданного удара, как мое положение осложнилось еще больше.
Я достал портсигар и закурил.
– Но он же обещал нам неделю на размышления.
– Правильно, дорогой, обещал, – согласилась Сарита, усаживаясь напротив меня. – Но до того, как получил более выгодное предложение. Не может же он терять десять тысяч долларов только потому, что мы будем тянуть с ответом еще два дня. Да и зачем тянуть? Все равно же мы купим домик. И цена сходная, и в продаже ничего лучшего нет.
– Видишь ли… – Я старался не смотреть на Сариту. – Видишь ли, мы не купим у Тирелла коттедж. Человек не каждый день покупает себе крышу над головой. Я намерен прожить в Голланд-Сити всю свою жизнь. Что и говорить, домик Тирелла очень мил, но, по-моему, год-другой мы сможем обойтись и вот этой квартирой. Ну, а позже построим свой дом. К тому времени, кстати, и мое финансовое положение упрочится. Если ничего не стрясется, мы станем обеспеченными людьми и сможем построить что-нибудь даже лучше коттеджа Тирелла. Разве сравнишь купленный дом, каким бы хорошим он ни был, с построенным по собственному плану, в собственном вкусе? Вот закончу мост и составлю проект. Вместе с тобой составим. Построим то, что нам нужно.
Сарита помрачнела.
– Джефф, дорогой! Но ведь коттедж продается за бесценок. Зачем целый год торчать в этой унылой квартире, если мы можем купить домик Тирелла, не спеша построить жилье по вкусу, а коттедж с выгодой перепродать?
– Так-то оно так. – Я едва сдерживал себя. – Но все же нужно выждать. И давай не будем больше об этом говорить.
– Джефф, прошу тебя! – Я страдал, видя, как расстроена Сарита. – Мне очень нравится дом Тирелла. Прошу тебя, измени свое решение! Если мы купим коттедж, нам не придется платить квартирную плату и мы сэкономим уже на этом. Более разумного вложения средств и не придумаешь. Наконец, я не хочу жить в этой квартире еще целый год!
– Извини, но я остаюсь при своем мнении. Прекратим разговор. Я устал и хочу спать.
– Джефф, Джефф! У нас же есть деньги, коттедж Тирелла нас вполне устраивает. Что же тебе еще нужно? Теперь мы обязаны часто принимать гостей, а где? Твое положение обязывает тебя обзавестись домом.
– Довольно, Сарита. Я знаю, что делаю.
Она молча смотрела на меня.
– Что ж, раз ты так настроен… Я вижу, наш разговор действительно ни к чему не приведет. Значит, ты считаешь, что мы должны жить в этой квартире?
– Да. Пока не построим свой дом.
– Тогда давай хотя бы купим новую мебель, получше обставим квартиру.
– Об этом поговорим потом. А сейчас давай ложиться спать. Скоро час ночи.
– Хорошо, Джефф. Но мистер Тирелл ждет ответа.
Мои нервы не выдержали.
– Черт возьми! Ну так дай ему ответ! Скажи, что мы передумали.
Хлопнув дверью, я ушел в спальню.
Злой и расстроенный, я слышал, как Сарита разговаривает по телефону. Я уже принимал душ, когда она пришла в спальню. Наспех окатившись водой, я надел пижаму, вышел из ванной, лег в постель и закурил. Сарита тотчас прошла в ванную и закрыла за собой дверь. Раньше она никогда этого не делала.
Внезапно мне захотелось узнать, сколько, собственно, денег лежит у меня в банке. Я поднялся, прошел в гостиную, разыскал среди бумаг последнюю справку о состоянии текущего счета и убедился, что весь мой капитал состоит из двух тысяч долларов наличными и десяти тысяч в облигациях. Первая доля моего гонорара за постройку моста должна была поступить только через восемь дней.
В последнее время, когда решился вопрос с подрядом, мы с Саритой не очень бережно относились к моим скромным сбережениям. Нам обоим нужно было приодеться, а я к тому же вздумал подарить жене бриллиантовую брошь. И вот теперь, по милости Риммы, мне предстояло расстаться с облигациями и жить до получения гонорара на две тысячи долларов, что было бы терпимо, если бы не куча неоплаченных счетов.
Я вернулся в спальню. Сарита уже лежала в своей кровати. Я тоже улегся и выключил свет.
– Спокойной ночи, дорогая.
– Спокойной ночи, – сухо ответила Сарита.
– Прости, но поверь, я знаю, что делаю. Со временем ты все поймешь, а пока, прошу тебя, не расстраивайся.
– Я не хочу больше говорить на эту тему. Спокойной ночи.
Наступило молчание.
Удрученный и подавленный, я лежал и смотрел в темноту, пытаясь хладнокровно обдумать план дальнейших действий. Нужно было спасать свое будущее. Свое и Сариты. Три задачи вставали передо мной: отыскать Римму, завладеть револьвером и отделаться от него, заставить Римму молчать.
Но как найти Римму?
Завтра я должен был послать в банк в Лос-Анджелес чек на десять тысяч долларов. Только через этот банк можно напасть на след Риммы. Нечего и надеяться, что служащие банка согласятся сообщить ее адрес. А если пустить в ход какую-нибудь хитрость? Но какую? Где-то в делах лос-анджелесского банка должен храниться адрес того банка, через который Римма намеревалась получать деньги, и ее распоряжение. Если бы мне удалось взглянуть на этот документ…
Поразмыслив, я признался самому себе, что не в состоянии придумать сейчас приемлемый план действий. Одно было мне ясно: сначала надо узнать, что представляет собой банк в Лос-Анджелесе, а это означало, что нужно побывать в нем.
При мысли о предстоящей поездке, о том, сколько накопилось у меня разных дел, сколько назначено деловых встреч, во мне с новой силой вспыхнула злоба, и я осыпал Римму проклятиями. Но время не ждало. Надо было действовать немедленно.
Самолет улетал в Лос-Анджелес завтра, в 10.25 утра. Наиболее важные встречи возьмет на себя Джек. Я представлял, что придется от него выслушать, но мне нельзя терять ни секунды. Возможно, именно в Лос-Анджелес и отправилась Римма, и я найду ее там, хотя, откровенно говоря, шансы на это равнялись почти нулю.
Пусть она получит свои первые десять тысяч. Потом у меня будет трехнедельная передышка, и за это время мне, возможно, удастся разыскать Римму.
Глава 3
Еще не было восьми, когда я пришел в контору. Настроение у меня не улучшилось. Во время завтрака Сарита почти не разговаривала. Ни я, ни она уже не упоминали о коттедже, но он разъединял нас, словно высокая стена.
Взглянув на свой письменный стол, заваленный срочными бумагами, я лишь горестно вздохнул. До поры до времени Джеку придется одному нести непосильную ношу, и причина всему – моя вынужденная поездка в Лос-Анджелес. Вот и в это утро Джек чуть свет умчался на стройку.
Я поработал около часа, пытаясь разделаться хотя бы с некоторыми из наиболее важных бумаг, когда дверь распахнулась и в контору влетел Джек.
– Привет! – крикнул он. – Четыре бульдозера приступили к работе, начали расчищать строительную площадку. Я дал бульдозеристам задание, а сейчас хочу повидаться с Купером по поводу бетономешалок. Почта уже поступила?
– Пока нет. – После некоторого колебания я вдруг выпалил: – Послушай, Джек, мне нужно взять два выходных дня.
Джек рылся в бумагах и что-то бормотал под нос. Видимо, до него не сразу дошел смысл моих слов; лишь спустя некоторое время он поднял голову и ошеломленно уставился на меня.
– Что… что ты сказал?
– Мне нужно два выходных дня. Покомандуй тут один.
Джек смотрел на меня как на сумасшедшего.
– Да ты что? Ты думаешь, о чем говоришь? Бросать сейчас дела… Нет, я, конечно, ослышался. У тебя же назначены на сегодня встречи с Коби, Максом Стоуном, Кромби, Каузинсом. Сегодня нужно закончить смету на стальные фермы. Ну можно ли так просто отмахнуться от всего?
– Извини, Джек, но меня вынуждают обстоятельства. Срочное личное дело.
Всегда приветливое лицо Джека внезапно посуровело, на щеках выступил румянец.
– Мне плевать на срочность! Мы строим мост и должны закончить его в срок. К черту личные дела! Ты останешься и будешь работать, как и я.
– Нет, Джек. Я должен уехать.
Не спуская с меня взгляда, Джек провел ладонью по своей лысеющей макушке. Румянец медленно сошел с его лица.
– В чем, собственно, дело?
– Личные неприятности, – безжизненно ответил я, избегая смотреть на друга. – Крайне важное для нас с Саритой дело.
Джек, хмурясь, переложил на столе бумаги.
– Извини, – сказал он, – я погорячился. Поверь, Джефф, я искренне тебе сочувствую. Но давай говорить откровенно. Мы с тобой совладельцы фирмы, в которую вложили все свои сбережения. Наша фирма получила самый крупный заказ, какой только в состоянии дать муниципалитет. Если мы его не выполним, наша песенка спета. Не строй на сей счет никаких иллюзий. Я не знаю, в чем заключаются твои неприятности, но хочу напомнить, что этот заказ важен не только для моего, но и для твоего будущего. Если назначенные на сегодня встречи не состоятся, мы потеряем целых пять рабочих дней. А вдруг Мэтиссону взбредет в голову позвонить тебе? Представляю, какой разразится скандал, когда выяснится, что ты куда-то исчез. Я вынужден, Джефф, говорить так резко потому, что в ближайшие два месяца ни ты, ни я не можем позволить себе роскоши потерять и минуту. – Джек передернул плечами. – А теперь решай. Если ты отлучишься, стройка будет закончена на пять дней позже условленного срока. Следовательно, мы не выполним контракт и больше нам не видать таких подрядов как своих ушей. Мне это абсолютно ясно, и никакие твои доводы не изменят положения.
Доводы… У меня их не было, я ничего не мог возразить Джеку. Меня охватила ярость, я догадывался, что Римма явно рассчитывала на мою занятость, на то, что я не смогу броситься за ней в погоню и она успеет скрыться.
Я долго колебался, но в конце концов уступил. Нужно было прежде всего подумать о мосте. Конечно, всякое промедление осложняло поиски Риммы и грозило мне потерей еще десяти тысяч долларов, но выбора не оставалось.
– Ну хорошо, давай забудем о нашем разговоре. Извини, что я вообще об этом заговорил.
– Дело не в извинениях. Ты не должен никуда отлучаться, Джефф, или мы с тобой конченые люди. Ну, а сейчас… что у тебя за неприятности? Ведь мы же, надеюсь, друзья? Ведь я не слепой, я сразу заметил, что с тобой произошло что-то нехорошее. Друзья должны делиться и хорошим, и плохим, вот и поделись со мной.
Я с трудом удержался, чтобы не рассказать ему все.
– Видишь ли, дело такое, что только я сам могу им заняться, – ответил я, избегая смотреть на Джека. – И все же спасибо тебе.
– Как знаешь, – пожал плечами Джек, и по его тону я, к своему огорчению, понял, что он обиделся. – Настаивать не стану. Но если тебе потребуется помощь – денежная или какая другая – всегда к твоим услугам.
– Еще раз спасибо, Джек.
Мы смущенно посмотрели друг на друга, потом Джек спохватился и принялся торопливо собирать бумаги.
– Ну хорошо, мне нужно бежать. Меня уже ждут!
Как только за Джеком закрылась дверь, я вынул чековую книжку и выписал на имя Риммы Маршалл чек на десять тысяч долларов. Вложив документ в конверт, написал адрес банка в Лос-Анджелесе и положил его на поднос вместе с другими исходящими бумагами. Потом позвонил в свой банк и распорядился продать облигации.
Я оказался в ловушке, но был полон решимости найти Римму еще до того, как придется платить ей очередную сумму. Если я основательно возьмусь за работу и откажусь от отдыха, мне, возможно, удастся выкроить несколько свободных дней в течение тех трех недель, что оставались до следующего назначенного ею срока.
И я действительно с головой ушел в дела. В последующие две недели вряд ли кто-нибудь работал усерднее меня. В половине шестого утра я уже сидел за письменным столом и до глубокой ночи корпел над бумагами. За все это время мы с Саритой не обменялись и дюжиной слов. Из дому я уходил, когда она еще не вставала, а приходил, когда она уже спала. Субподрядчики чуть не плакали от меня, а бедная Клара превратилась в худого, как щепка, робота с глубоко запавшими глазами. В конце концов не выдержал даже Джек.