И тогда замечаю, что на скамейке кто-то сидит.- Здравствуйте,- говорю я.Сидящий на скамейке человек молча кивает мне.Я продолжаю поиски. Денег нет.Но зато ещё есть сигареты. Я могу, наконец, закурить, ведь эта девушка, которой так не нравилось, когда я курил, ушла и, наверное, больше не вернётся.Сейчас она ляжет в свою постель, а за стеной её комнаты будут спать её родители, и больше она не вспомнит обо мне.Как это столько уже раз было, и я столько уже раз обещал себе не начинать всё сначала...- Напрасно,- говорит человек, сидящий рядом со мной на скамейке.- Что?- вздрогнув, говорю я.- Она ещё не весь мир,- говорит он.- Это я знаю,- отвечаю ему я.- Но от этого не веселее. Остальной мир ещё хуже.- Это зависит от того, что вы от него ожидаете.- Скоро начнёт светать. И будет рассвет.- Да. Летом ночи недолги.- Слишком поздно, чтобы начинать дискуссию. Давайте лучше покурим.- Спасибо, я не курю.Я смотрю на него с неприязнью.- И вы тоже?- Что?- говорит он.- Так озабочены своим здоровьем, что боитесь закурить сигарету?- Нет,- говорит он.- А впрочем, едва ли я смогу доказать вам обратное.Я усмехаюсь.- И напрасно,- говорит он.- Напрасно вы усмехаетесь. Между прочим, если бы сейчас был день, вы бы заметили, что я намного старше вас...- Я слышу это и по голосу.- Но это ещё не всё.- А мне всё равно,- говорю я.- Едва ли вы сможете сказать мне что-то, что поможет мне смириться со всей той мерзостью, что творится в этом мире, и с тем, что творится вокруг.- И с тем, что от вас ушла ещё одна девушка?- Та, что устроит мне сцену, когда я вернусь домой, ничем не хуже каждой из них.- Пожалуй,- соглашается он.- Но что же такого творится вокруг? Я знаю страны, где дела обстоят ещё хуже.- Например, в Америке?- говорю я.- Ах, вот вы о чём...- Да. Ведь я так верил в неё, и чем она мне ответила? Бомбёжками Сербии? Знаете историю Игнатия Лойолы? Он был светским щёголем, и вообще, человеком далёким от религии, и знаете, что отвратило его от мира? Он был страстно влюблён в одну женщину, она же избегала его. Он, не теряя надежды, продолжал её преследовать и добиваться, и вот однажды... Она распахнула перед ним платье, и он увидел раковую опухоль, разъедающую её грудь. Америка... Или эта девушка Таня, двадцать пять лет, хочет стать богатый и уехать в Италию или в Москву, или остаться здесь, неважно...- Зачем же вы так глупо влюбились,- говорит он.- Да ну вас!- я выбрасываю окурок и встаю со скамейки.- Пойду-ка я лучше домой.- Осталось только выяснить, где он, ваш дом,- говорит он.- Я имел в виду ночлег.- В таком случае, спокойной ночи,- говорит он.- Встретимся завтра на том же месте.- Не думайте, что так просто сможете меня смутить.- Вам некуда ехать,- говорит он.И говорит что-то ещё, но, зажав уши, я бегу от него прочь.
4
Я возвращаюсь к скамейке, но человек, сидевший на ней, исчез.Всё бессмысленно, как если бы я напился, а я до обидного трезв. Но даже трезвый, я не хочу возвращаться к той женщине, которая готова меня терпеть.Мне не нужна её жертва.Я не хочу терпеть этот мир, я хочу любить его, но как мне объяснить это тем, кто от рождения умеют лишь жрать, как слепые черви во тьме земли!Или любить их такими?Я задаю слишком много вопросов.Сейчас должно что-то произойти, эта ночь не может кончиться так.И, конечно же, происходит. Я заметил, что этот город услужлив как слуга-идиот. И так же идиотичен.Напротив скамейки, через улицу, на полной скорости врезается в столб большая машина.Внезапная тишина и эта неподвижность металла кажутся пугающе торжественными.Я раздумываю, стоит ли мне подходить, но тут в машине начинает кричать женщина. Я подхожу.Из машины выходит мужчина.- Вы видели?- говорит он мне.- Что?- Этого столба здесь не было,- убеждённо говорит он.- Вы свидетель.- Что?- снова говорю я.
- Его здесь не было,- говорит он и, обхватив голову руками, садится на тротуар.Я открываю дверцу машины. Женщина, сидящая на заднем сиденье, бьётся в истерике.Я закрываю дверцу.- Его здесь не было,- продолжает бессмысленно повторять мужчина.- Встаньте,- говорю ему я. Он не сразу, но повинуется.- Сейчас мы поедем ко мне домой. Ничего страшного не произошло, так только, слегка помяли крыло. Мы попьём кофе на кухне и вместе встретим рассвет. Для меня это будет повод избежать скандала, а вам... Да не всё ли равно!Едва ли он меня слышит.- Вы слышите меня?Он смотрит на меня отсутствующим взглядом.- Вы понимаете, о чём я говорю?- Его здесь не было.- Да, да, его здесь не было. Сейчас мы поедем и выпьем кофе.Женщина в машине перестала кричать, и стало тихо.- Вы слышите меня?Он кивает.Я обхожу машину и сажусь за руль.Он продолжает сидеть на тротуаре.- Идите, чего вы ждёте?Он садится рядом со мной на переднее сиденье. Захлопывает дверцу.Я поворачиваю ключ зажигания, осторожно сдаю назад и, переключив скорость, выруливаю на проезжую часть.
5
- Вы удачно врезались,- замечаю я.Он молчит. Женщина на заднем сиденье продолжает всхлипывать.- Да?- наконец, говорит он.- Да,- говорю я.- Вы могли повредить мотор. А ещё хуже, если бы разбились насмерть.Женщина плачет. Я оборачиваюсь, чтобы попытаться как-то утешить её, но она с безумным ужасом вскрикивает - я отвернулся от дороги.- Да,- говорю я, вернувшись за руль.- Чувствую, меня ждёт беспокойная ночь.- Вы можете отвезти нас домой,- говорит мужчина.- Ну уж нет,- решительно возражаю я.- Я не намерен менять своё решение в этом городе и так слишком много неразберихи. Никто не знает, что ему делать и кем быть, или хотя бы, кем притвориться, а между тем мир катится в пропасть.- Он из неё и не поднимался,- возражает мужчина.- А этот город не хуже других.- Вы родились здесь?- Нет.- Я тоже.- Но он не хуже других.- И не лучше.- И не лучше,- соглашается он.- Но разве вы не видите, что Европа,- моя Европа!- превращается в этнологический музей под открытым небом, а правят этим балаганом узколобые янки, которые только и умеют, что делать важный вид, изрекая прописные истины, и называть это новой наукой. И насаждать её при помощи бомб и пушек.- И долларов,- добавляет он.- И блядских долларов,- соглашаюсь я.- Это всем очевидно,- говорит он.- И с вашего позволения, это тоже, можно сказать, прописная истина. Все об этом знают.- И что же?- говорю я.- Вас это не тревожит?- Если бы меня это могло тревожить, вы бы не затеяли этот разговор, не так ли? Ведь вы, насколько я понимаю, пытаетесь отвлечь меня от тягостных мыслей?- Как зовут вашу спутницу?- Елена.- Лена,- говорю я.- Мою первую жену тоже звали Лена.- Да?- говорит он.- Да,- говорю я.- Ничего, успокоится. Скоро приедем.- А где вы живёте?- спрашивает он.- Да мы бы уже давно доехали,- отвечаю я.- Мы несколько раз проехали мимо. Но я никак не могу попасть на правильную сторону улицы.- Не понял,- нахмурившись, говорит он.- Что же тут непонятного,- нервничая, говорю я.- Мы проезжаем мимо, но по другой стороне улицы.- Так вы... Это что, нельзя?- Что?- Ну, просто подъехать к подъезду.- Ну конечно можно,- говорю я и подъезжаю к подъезду.Мы выходим из машины.Лену мне приходится взять на руки, у неё подкашиваются ноги, и она не может идти.Мы поднимаемся пешком на третий этаж, и, осторожно опустив Лену на пол, я звоню в дверь.Ждать приходится долго.Наконец, дверь открывается, и из темноты прихожей раздаётся недовольный, так хорошо знакомый мне голос:- Кто это ещё с тобой?- Минуту терпения,- говорю я, поднимая с пола Елену и входя в с ней в квартиру.- Эти люди - жертвы автомобильной аварии.Происходит знакомство. Оказывается, моего спутника зовут Евгений.