- Но Малларбиимел
в виду другое, и в этом я с ним абсолютно согласен - мы столкнулисьнес
разумом, а с инстинктом. Инстинкт самосохранения сопротивляется ужесамой
мысли о чуждом ему Разуме, и не безоснований.Труднопредставитьсебе
формуразума,если,конечно,невпадатьвабстракцию,котораяне
попыталась бы переустроить среду обитания на свой лад. И как-тоужочень
сомнительно,чтобыинтересыдвухформразумасовпадали,настолько
сомнительно, что, думается, вместе нам никак не ужиться.
Филлис задумалась.
- Уж очень мрачно, Майк. Прямо какая-то дарвиновская перспектива.
- "Мрачно" - это, дорогая,эмоции.Насамомделе-таковажизнь.
Представь, один вид живет в соленой воде, другой-впресной.Настанет
день, когда онирасплодятсянастолько,чтоимстанеттесновсвоих
водоемах, и тогда одни,радисвоегоудобстваилипродолжениярода-
назови, как хочешь -начнутопреснятьморя,адругие...какбыэто
сказать... - подсаливать реки и озера. Только так и никак иначе.
- То есть ты за то, чтобы закидать океаны атомными бомбами?
- Дорогая, я за естественный ход событий. "Всему свое время", - этоне
я сказал. Если за летом следует осень, ещенезначит,чтоосеньюнадо
будет тащить лестницу и обрывать листья с деревьев.
- Действительно, с какой стати?
- Вот и я говорю...
- То есть, ты против бомбежек? Я правильно тебя поняла?
- Да оставь ты бомбы в покое! Черт возьми, не в нихдело.Пойми,как
только у человека наметилась перваяизвилинавмозгу,оногляделсяи
увидел, что мир, в том виде, как он есть, его не устраивает. Думаешь, эти,
там на дне, всем довольны? Черта с два.Унасестьвсеоснованиядля
подобного вывода. Или ты считаешь, что наши бомбежки им пришлись по вкусу?
Как бы не так. И тут же напрашивается следующий вопрос:сколькоосталось
до прямого столкновения?
- Ты спрашиваешь меня? Ты сам прекраснознаешь,чтовсеначалосьс
первой бомбы. Я тоже об этом сожалею.
- Жалеть уже поздно, дорогая. Теперь в их черном спискепреобразований
природы мы с тобой - на первом месте. А в том, как скоро они обезопасились
от нашего оружия, есть нечто зловещее, словно они приготовилиськовсему
заранее. Будем надеяться, что эти твари останутся в своих _Глубинах_ ине
позарятся на наши владения. В противном случае, хотел бы я знать,чеммы
их встретим?
- Значит, ты все-таки за атомные бомбы, - подытожила Филлис.
- Бог мой! Милая, ни я, ни ты, ни весь Королевский Флот, никто не хочет
сбрасывать эти бомбы: шуму - много, арезультатсомнительный.Однакоя
очень надеюсь, что наш доблестный Флот, "ополчась на море смут, сразитих
противоборством" [В.Шекспир "Гамлет, принц датский"]. А воткакоеоружие
мы применим, зависит от времени, места и условий.
Филлис сидела, подперев рукой голову, невидящимвзоромуставившисьв
газету.
- Ты говоришь - "такова жизнь",тывэтомуверен?-спросилаона
немного погодя.
- Ты говоришь - "такова жизнь",тывэтомуверен?-спросилаона
немного погодя.
- Да, пусть даже из предположений Бокера верна только часть... Вдвоем с
ними нам не ужиться на Земле.
- И когда, по-твоему, это случится?
Я пожалплечами.Еслипредставить,какиеестественныепрепятствия
должны преодолеть и те, и другие, чтобы добратьсядругдодруга,можно
подумать, по меньшей мере, пройдет не один десяток лет, а то и столетий.
Филлис снова вперилась в пустоту, и я, зная этот симптом, несобирался
нарушать ее задумчивости. Мыдолгомолчали,покавдругвнаступившую
тишину не вкрался мягкий и тревожный полушепот Филлис.
- ...ветер, его полночные завыванияистоныутопаютвнарастающем,
рокоте гневныхволнокеана...слышишь,где-тосовсемрядомпротивно
завизжала лебедка - это матросысбросилизабортспасательнуюшлюпку.
Ветер подхватил их хриплые, просоленные голоса и понеспрочь.Тише!Что
это? Я слышу чей-то голос, доносящийся словно изнебытия:"однасажень,
две..."-шумветравсетише,голосвсеотчетливей:"трисажени,
четыре...". Какой-то мерный,неясныйгул,гнусноечавканьерыб-мы
погружаемся: "пятьсаженей..."-противноечавканьесменяетсяжуткой
какофонией: "полное погружение!.." - тишина: пять секунд, десять... Нет, я
не слышу, я - ощущаю каждой клеткой, ощущаю тяжелые стоны _Глубин_...мне
страшно... что-то происходит... опять чей-то голос. Что, что он говорит?..
я не могу разобрать... о Левиафанах?!.. теперь я различаю каждоеслово...
о, Боже! Какой нечеловеческий голос: "...Самая недоступная точкаЗемли-
дно. Так было, есть и будет. Кромешная темнота. Мрак. Самая мрачнаяточка
Земли. Так было, есть и будет до тех пор, пока не высохнут моря иокеаны,
и тогда растрескавшаяся, безжизненная планета будет нескончаемовращаться
по своей орбите, а жизнь на ней станет историей.
Но это случится не раньше, чем Солнце высушит пять миль воды наднами.
А пока - здесь Мрак. Мрак и Холод. Мрак и Холод и Тишина. ИПокой.Пусть
будет так. Мы так хотим.
Дно - самое лучшее и самое страшное место на Земле. Здесьправитсама
Смерть. Вглядитесь, все устлано бренными останками цветущей некогда жизни.
Биллионы и биллионы существ обрели здесь свой последнийприют.Тишина...
Гробница Мира. Вы говорите: "Нет! Ничто не может существовать Здесь", а мы
отвечаем: "Мы. Ваши предки миллион лет назад тоже выкарабкались наберег,
преодолев огромную толщу вод, так что мешает нам?.. ждите нас, мы идем..."
А потом сразу вступаешь ты и говоришь о неизбежности столкновениядвух
Разумов. Затем я - о возможности взаимопонимания и все такоепрочее.Как
идейка?
- Если честно, то я мало что понял: что, для чего, зачем?
- Мне представляется это как передача из серии "Камо грядеши".
- Конечно, можно попробовать. Но... Ты хочешьпоказатькартинуновой
жизни на примере завораживающих кельтских мифов?
- Приблизительно...
- Это ужасно, Фил.