..
- Это ужасно, Фил. Говорить об этом в таком тоне? Не знаю. Давайлучше
попробуем подготовить документальный материал. Вот тогда, ядумаю,будет
что-то.
- Может, ты и прав. Но, пока у нас нет материалов на передачу, я бы, на
твоем месте, так не пренебрегала моей идеей. Впрочем, кажется, зафактами
дело не станет. - Филлис неожиданно замолчала. - Иногда мне очень страшно,
Майк. Так хочется, чтобы они убрались отсюда и побыстрее.
Я мысленно согласился с ней, но к тому, что произошлодальше,небыл
готов никто.
ФАЗА ВТОРАЯ
Мы выехали рано утром. Машина была загружена еще с вечера, и, выпивпо
чашечке кофе, мы быстро тронулись в путь. Я посмотрел на часы.
- Пять минут шестого. У нас еще есть пару часов, покадорогизапрудят
автомобили.
Нампредстояланеблизкаядорога,что-тооколотрехсотмиль,до
небольшого коттеджа в Корнуэлле близ Константайна, некогдаприобретенного
Филлис на скромное наследство тетушки Хелен.
Я, конечно, предпочел бы домгде-нибудьвокрестностяхЛондона,но
Филлис, по ей одной ведомой причине, была непреклонна.
Коттедж Роз - так назывался наш скромный пятикомнатный домик изсерого
камня - расположен наюго-восточномсклонехолма,поросшеговереском,
розовый цвет которого и дал название коттеджу.
Это невысокий дом, с крышей почти до самой земли вчистокорнуэллском
стиле, с фасадом, выходящим на Хелфорд-Ривер, так что ночьювсегдавидны
огни маяканамысеЛизард,аднемоткрываетсяизумительныйвидна
изрезанное побережье Фалмутского залива. А если вы отойдете ярдовнасто
от подветренной стороны холма, то вдалеке за Маунтскимзаливомразличите
острова Силли, за которыми - Атлантика.
Если же вам захочется прогуляться в Фалмут - пожалуйста - семь миль, за
покупками в Хелстон - ради бога - девять. И уж, коль скоро вы добрались до
Корнуэлла, то понимаете, что не зря преодолели почти триста миль.
Мы использовали коттедж как временное пристанище -закинуввкотомку
накопившиеся заказы, идеи, задумки, мы вырывались недели на четыре,чтобы
разгрести весь этот скарб, поработатьизвилинами,постучатьнапишущей
машинке в тишинеблагостногоуединения.Отдохнувшиеипосвежевшиемы
возвращались в Лондон: бегали по магазинам, поддерживали нужные и ненужные
связи, работали, наконец! Вся эта суета продолжалась до тех пор,покаиз
глубины души не вырывался крик отчаяния, и тогда, наскоро покидаввещив
автомобиль, мы трогались в путь.
В то утро я нещадно гнал машину. Филлис мирно спала на моем плече, пока
я не разбудил ее.
- Йовил, дорогая. Самое время перекусить.
Я оставил Филлис приходить в себяпослесладкогосна,асампошел
купить свежие газеты.
...Мы сидели за столиком, уплетали кашу и просматривали прессу.
В передовицах сообщалось о кораблекрушении, нопосколькукорабльбыл
японским, я подумал, что газетам, видимо, просто нечегобольшепечатать.
Из голого любопытства я прочитал заметку под фотографией: "Японский лайнер
"Яцухиро",курсировавшиймеждуНагасакииАмбоном,затонулпри
невыясненных обстоятельствах.
Из семисот с лишним человек, находившихся на
борту корабля, в живых осталось пять".
Странное дело, но меня не покидаетощущение,чтомытутнаЗападе
слишком экспрессивны,аони-наВостоке-чересчуринертны.Так,
например, если в Японии обрушится мост, сойдет с рельсов поезд,или,как
сейчас, затонет судно - это не вызовет такихэмоций,какслучисьнечто
подобное у нас. Я не осуждаю японцев, но тем не менее это так.
- Посмотри, - вдруг сказала Филлис.
- В чем дело?
Она ткнула пальцем в газету. "ГибельяпонскоголайнерауМолуккских
островов" - гласило название. Точно такое же коротенькое сообщение, только
вместо фотографии - схема района кораблекрушения.
- Тебе не кажется, что корабль затонулгде-тосовсемрядомснашей
старой знакомой - впадиной Минданао?
- Действительно, неподалеку.
Я внимательно ознакомился с сообщением. "Смерть в тишине обрушиласьна
спящий лайнер... Бедные дети... несчастные матери..." - Ну,конечно,без
этого нельзя! -"...вопилиотужаса...Обезумевшиеженщинывночных
сорочках выскакивали из своих кают... Бедные матери с огромнымиотужаса
глазами, подхватив самое драгоценное в жизни - детей..." итакдалее,и
тому подобное. Еслиотброситьвсехэтихженщинидетей,вставленных
корреспондентом лондонской редакции, дабы выжать слезу у читателей, то вся
заметка выглядела настолько беспомощной, что я вначалепоразился,почему
две столь авторитетные газеты предоставили событию первые полосы, но затем
понял,чтоскрывалосьзавсемиэтимидутымистрастями:"Яцухиро"
непостижимо и загадочно, без всяких видимых причин, внезапно, каккамень,
пошел на дно.
Позже я раздобыл копию сообщения агентства и увидел, чтооновсвоей
неприкрашенной лаконичности куда более тревожно и драматично, чем всеэти
рассуждения о "ночных рубашках": "Причинаневыяснена,мореспокойное,
повреждений не было. Корабль погрузился в воду менее чемзаоднуминуту
без явных следов аварии. Взрыва не наблюдалось"... Так что втуночьне
было ни криков, ни воплей. У японцев едва хватило времени продратьглаза,
и вряд лиониуспелисообразитьспросонок,чтопроизошло.Ихпочти
мгновеннопоглотилавода:никакихкриков-однипузыри,когда
двадцатитысячетонный стальной гроб взял курс на дно.
Я поднял глаза на Филлис. Оназадумчивосмотреланаменя,опершись
подбородком на ладони.
- Неужели это то самое, Майк, так скоро?
Я замялся.
- Трудно сказать, тут столько надуманного...иянемогусудить...
Подождем до завтра. Думаю, из "Таймс" мы узнаем, чтослучилосьнасамом
деле. А может и нет...
Дальше мы уже ехали куда медленнее и остановилисьодинтолькоразв
Дартмуте - на ленч.
Наконец, к середине дня, ужасно уставшие, мы добрались до места. И хоть
я не забыл позвонить в Лондон, чтобыпопроситьприслатьвсевырезкио
кораблекрушении, мне уже казалось, чтотрагедиянадругомконцесвета
столь же далека отмаленькогосерогодомикавКорнуэлле,какгибель
"Титаника".