По всем существующим законам я являюсь хозяином этой коровы и волен использовать ее, как мне заблагорассудится. Могу ее доить, могу заколоть на мясо. Тем более могу провести над ней опыты, во имя науки. Вот и вся моя юридическая ответственность. Я закона не нарушил, и судить меня не за что. Во всяком случае, пока не за что.Ненашев, как это он делал и раньше, бил мои эмоции логикой, я, не находя нужных аргументов, как обычно начал злиться и, вероятно, наговорил бы грубостей... Меня остановило - выражаясь языком старинных романов появление третьего, а если считать и Машку - четвертого лица. Калитка осторожно приоткрылась, и в ограду заглянула продавщица Санечка.Она тоже вошла не сразу - Машкины рога произвели впечатление не только на меня.- Входите, входите! - закричал Ненашев.Обычно я видел Санечку в белом халате; сейчас на ней было платье на лямочках, модное, то есть похожее на ночную рубашку, светлые туфли на "гвоздиках"; право, она выглядела сейчас неплохо - рассуждая по-современному (мой вкус был всегда несколько консервативным, особенно в отношении женских нарядов: жена говорила, что я старомоден до неприличия).На плече Санечки висела пластмассовая - тоже модная - сумка, размером с небольшой чемодан.Ненашев собирался было меня представить, но Санечка сказала, что мы уже знакомы, и мне оставалось только подтвердить это. Затем она открыла сумку и вытащила из нее бумажный кулек.- Ваше печенье,- сказала она Ненашеву.- Забыли у меня. Хлеб взяли, а печенье забыли.- Ах, да! Вот растяпа! Право, не стоило беспокоиться.- Какое же беспокойство, занесла по пути.- Все равно, спасибо за заботу. Что бы я тут делал без вас?Ненашев улыбался прозрачно. Я дожидался подходящего момента, чтобы уйти.- Кому-то нужно о вас заботиться, - кокетничала Санечка.- Мужчина одинокий, занятый вечно, когда ему о себе подумать. Корова еще, возни сколько с ней: поить, кормить. Убирать опять же. Хорошо хоть доярку нашли. Не понимаю только, чего вы Машку дома держите?- Куда же я ее?- Выгоняли бы утром. Вместе со всеми коровами, в стадо.- Отвыкла она у меня от коровьего общества.- Привыкнет.- Смотреть за ней нужно. Она у меня особенная.- Ничего, пастух присмотрит. В стаде ей даже лучше будет.- Чем же лучше?- Так уж не понимаете... Теленочек у вас будет.- Теленочек?.. - Ненашев вдруг перестал улыбаться. - Хм, теленочек...Аналитическое устройство в голове Ненашева работало быстрее моего. Он посмотрел на меня задумчиво.- А ведь это идея,- сказал он.Я ничего не успел сказать.- Н-ну! - услыхали мы рядом.Машка выбралась из своего сарайчика - она сама могла открывать дверь. Вероятно, она слышала и поняла разговор и сейчас стояла перед нами, выставив вперед рога.- Ах! - Санечка спряталась за Ненашева.- Ты чего, Машка? - спросил Ненашев.- Н-ну! - и Машка замотала головой.- Не хочет идти в стадо, - улыбнулся Ненашев.Даже если бы он говорил серьезно, Санечка все равно не догадалась бы ни о чем.- Боюсь я ее,- сказала Санечка.- Иди к себе Машка, - приказал Ненашев.Он легонько шлепнул ее. Машка упрямо мотнула головой.- Это что такое? Пошла прочь!Он размахнулся и на этот раз ударил бы сильно, но я успел удержать его руку. Машка моргнула растерянно. Потом медленно повернулась, неуклюже, по-коровьи - заходя передними ногами и переступая задними - понуро побрела в свой сарайчик. В дверях оглянулась - она еще надеялась па сочувствие.- Иди, иди! - крикнул Ненашев.Дверь закрылась.- Просто цирк какой-то! - сказала Санечка.Ненашев вопросительно уставился на меня.- Теленочек, а?И он усмехнулся.Я не принял его всерьез. Только потому, что смотрел на Машку другими глазами, нежели он. Это была моя ошибка.Мне бы догадаться об этом...Я не догадался. Я простился с Ненашевым и Санечкой и пошел домой. Бидон так и остался на крыльце...
Утром я проснулся с головной болью.
Я знал, что пройдет она не скоро, что нужно успокоиться, приглушить вчерашние впечатления. Целый день я бродил но лесу. Пробовал собирать грибы. Неожиданно это занятие мне понравилось: оно отвлекало от размышлений. Я набрал целую корзину. И, мне на удивление, все грибы оказались съедобными. Липа приготовила отменную солянку.Вечером я спохватился, что мне нечего читать, и поспешил в ларек. Санечка уже собиралась уходить, но, заметив меня, любезно открыла двери и пригласила войти. На прилавке стояла сумка, битком набитая.- У подруги день рождения, - объяснила Санечка.Я пожелал Санечке и ее подруге хорошо провести время. Собрал все журналы, какие были, предложил помочь донести тяжелую сумку. Санечка отказалась от услуги, я не стал настаивать и отправился домой.Липа ушла к соседке, я читал в постели до поздней ночи, потом погасил свет, пытался уснуть. Мне почти удалось, но тут пришла Липа, дверь скрипнула, и я опять принялся за чтение. Последние месяцы я приучил себя обходиться без снотворного, было досадно, что впечатления прошедшего дня пусть даже необычные - так сразу выбили эту привычку. Принимать порошки не хотелось, оставалось одно средство: прогулка по сонной улице поселка, глубокое дыхание, свежий воздух и так далее.Я откинул одеяло.Здоровенная луна бесцеремонно уставилась на меля через окошко. В березовой роще за поселком - там сейчас, вероятно, было по-особенному светло - во всю мочь заливалась гармошка. Временами ей вторил девичий дискант, я слышал голос, но не разбирал слов.Одевшись, я открыл дверь в комнату моей хозяйки. Липа, конечно, уже спала. Лунный свет голубым ковриком лежал возле ее кровати. Я прошел к дверям на цыпочках, хотя, вероятно, предосторожности были излишни, мимо спящей Липы можно было проехать на тяжелом танке.На улице гармошку и частушки было слышно лучше.Я иду, иду, иду, Собаки лают на беду!..Я пошел в сторону, противоположную той, куда звала гармошка.Одинокая собака лениво тявкнула из темноты. Огни везде были погашены. Короткая улица поселка уперлась в лес. Под соснами притаилась неприятная ночная мгла. Я остановился на углу.Домик Ненашева на противоположной стороне улицы был освещен луной и походил на старообрядческий скит.Что там сейчас делает Машка?Может быть, спит на своем соломенном матрасике. Или тоже мучится бессонницей, как я. И причин для этого у нее было несравнимо больше, чем у меня. Бедная Машка...Знакомо звякнула щеколда. В проеме открывшейся калитки появилась женская фигура в светлом платье, послышался приглушенный смешок, и женщина побежала через улицу.Я запоздало шагнул в тень - и не успел.Женщина остановилась, разглядывая меня. Я узнал Санечку-продавщицу.- Фу ты, господи... - сказала она.- Напугали как. Чего вы здесь бродите одни. Слышите, девки в роще поют, шли бы туда, что ли.Я не нашелся, что ответить.Санечка помолчала, усмехнулась и оставила меня одного.Какое мне было дело до амурных похождений Ненашева!.. Я не спеша двинулся домой.Гармошка ужо утихомирилась. В комнате лунный свет завладел постелью моей хозяйки. Я прошел в свою комнату, стащил ботинки и лег."Бедная Машка!"-подумал я, засыпая.
Утром, естественно, я встал поздно. Когда вышел из своей комнаты, Липа уже успела вернуться от своих кур.Она приготовила мне завтрак, поставила на стол горячую яичницу, свежее масло, сама присела у печки, поглядывая на меня, как мне показалось, сочувственно.- Чего вы ночью бродили? - вдруг спросила она. Вот тебе на!.. А я-то решил, что она ничего не слышала.- Так, не спалось.- Я уж подумала, может вас с похмелья мутит. Хотела рассола с погреба принести, да вспомнила, что вы соленое не любите. Вот молочко свежее, кушайте на здоровье.Я взял стакан... и увидел на столе свой бидончик.