И потом: где гарантия, что папаня эту икону в свое время от государства не утаил? Нет? То-то и оно...
3
Чувыриху старший инспектор отыскал уже после того, как обошел Огуревну и Нинку-молочницу. Их ему назвал псаломщик, с трудом вспомнивший старых хористок. Нинку-молочницу Саблин нашел на рынке, где она торговала не молоком, а клубникой. Сначала она и говорить с ним не захотела - болтун, а не покупатель. А потом смягчилась и скороговоркой объяснила, что и в церковь она уже не ходит, и Марьяну сто лет не видела, и никаких икон та ей не давала. Второй визит оказался столь же безрезультатен. Васса - Огуревна в компании трех старух "забивала козла" в палисаднике и попросила его малость обождать, когда окончится партия. А узнав, что ему нужно, ответила примерно то же, что и Нинка-молочница. Только посоветовала ему к Чувырихе сходить, "ежели та не померла, часом с квасом".
С таким напутствием Саблин и зашел к Авдотье Тихоновне: он уже знал от Вассы ее имя-отчество. И как говорится, попал в точку.
Но ждало его здесь нечто совсем уже неожиданное.
- Была у меня эта икона, сынок. "Спас нерукотворный" зовется. Все верно. Принесла мне ее Марьяна с благословения отца Серафима. Сохрани, сказала, ее у себя в божнице, пока живу. А после отдашь, когда я спрошу или дочь придет, если меня не будет. Вот так и случилось. И Марьяны нет, и дочь пришла за иконой.
- И вы отдали?
- Отдала. Вчера и отдала. Вечерком после всенощной. Когда сумерки полегли.
Ничего больше Саблин не спрашивал. Да и незачем: ведь икона-то есть. И где находится сейчас, известно. Не могла же Михеева, гуляя по улице, тут же ее продать. В собор она не пошла. Да и кто из клириков рискнет приобрести эту музейную редкость? Все они, кроме протоиерея, живут не бедно, но и не так богато, как он. У нового протоиерея, может быть, и есть свободные средства, но древних икон он не собирает и даже осуждает это модное собирательство. Вероятно, икону получит Востоков, и он же постарается ее повыгоднее продать. Что же делать теперь ему, Саблину? Просить санкцию на арест Востокова и Михеевой? А на каком основании? За то, что у них в руках музейная редкость? А если эта редкость, будучи собственностью отца Серафима, вполне законно, как дар, перешла в собственность Марьяны Вдовиной, а от нее к дочери, Екатерине Михеевой? Тогда ты скажешь прокурору, что арестуешь их, как соучастников злоумышленного и заранее запланированного убийства Вдовиной. А есть ли у тебя, товарищ Саблин, достаточно веские доказательства такого убийства? Есть, товарищ прокурор, есть мотив заранее задуманного убийства. Из-за желания овладеть раритетом высокой, даже очень высокой ценности. В десятки, может быть, даже сотни тысяч рублей оценил ее патриарший профессор Смиренцев в Загорске. Тогда мотив не в самой иконе, Саблин, а в ее рыночной стоимости. Вот и проследи пока ее путь...
С такими сомнениями и пришел Саблин к Михеевой. Ему долго не открывали, так что пришлось позвонить вторично и не отпускать кнопки звонка, пока не открылась дверь, застегнутая на цепочку.
- А к вам и не попадешь, Екатерина Серафимовна, - сказал он, заглядывая в дверную щель. - У меня вопрос есть.
- Не вопрос, а допрос, - ответили ему неприязненно, но цепочку с двери не сняли.
- На допрос я вас повесткой вызову, а сейчас кое-что выяснить требуется.
- Ну, входите, если за делом пришли, - сказала Михеева, открыв дверь и пропуская Саблина в комнаты.
Он без приглашения присел у стола и проговорил со значением:
- А я к вам от Чувыриной Авдотьи Тихоновны.
- Дознались все-таки? - зло откликнулась Михеева.
- Дознались, - согласился инспектор, - и разобрались, что к чему. Где у вас та икона, какую вы от Чувыриной домой принесли?
- Обознались, товарищ инспектор.
И у Чувырихи я не была и, не то что икону - рожу ее сейчас не помню.
Саблин решил прибегнуть к нажиму:
- У нас есть письменные ее показания: и о вашей матери, которая ей передала икону отца Серафима, и о вас, когда вы пришли к ней за этой иконой.
Но Михееву не так-то легко было сломить.
- А кто меня видел, как я к ней ходила и как икону домой несла? Есть у меня материна божница, вы ее видели. А чужих икон нет. Доверчивый вы человек, товарищ инспектор. Мало ли что Чувыриха могла вам набрехать. И письменным ее показаниям та же цена. Брехня!
- А где ваш брат сейчас, Екатерина Серафимовна? - спросил Саблин.
- В Москву уехал. Дружок на свадьбу пригласил.
У Саблина даже горло перехватило: еще одна неудача...
Московский розыск
1
В кабинете начальника уголовного розыска собрались Саблин, Веретенников, Глебовский и Князев.
- Все прочли письменный доклад Саблина? - спросил полковник.
- Все.
Воцарилось настораживающее молчание. Каждый считал себя хоть частично, да виноватым: не уяснил себе, не подумал, не посоветовался, не подсказал. В результате сбежал преступник, которого никто из присутствующих не мог обвинить в том, что именно он был душой заговора. Саблин рассказал все - и не только о своих действиях, но и своих размышлениях, потому что виноватым считал только себя: слишком медлителен, чересчур осторожен и, пожалуй, даже труслив, потому что боится риска и не согласованных с начальством решений.
Начал Князев, которому надоело это молчание.
- Осторожничаете, товарищи, боитесь правды. Я читал твою записку, товарищ капитан. Слишком много на себя берешь. Не один ты виноват - все виноваты, и я в том числе. Первая ошибка: сняли наблюдение за Востоковым и Михеевой. Во-вторых, зря провели вторичный обыск в присутствии обоих: это показало им, где был тайник. И то, что пуст он, тоже им на руку. Они начали свой поиск и преуспели в нем раньше нас. А теперь за что нам Востокова задерживать? Икона - наследство. Они на нее по закону право имеют.
- Он же ее продавать поехал! - не сдержался Саблин.
- А куда? Вдруг в Третьяковку?
- Да в какую Третьяковку! Что он - святой агнец?
- Поднабрался ты, Саблин, терминологии... - усмехнулся Князев. Конечно, Востоков не агнец и в Третьяковку икону не понесет. Будет искать связь со спекулянтами, пустит ее "плавать", как говорится. И может она таким образом "уплыть" за границу. Придется тебе, капитан, ехать в Москву, в Министерство внутренних дел. Есть у меня там друг, уже в генеральском звании. Давай, я ему прямо сейчас позвоню...
Полковник соединился с Москвой и попросил к телефону генерала Стрепетова.
- Пал Палыч, это Князев тебя приветствует... Ничего себе, помаленьку... Да нет, не для встречи, а по делу звоню. Твоя помощь потребуется... Да, "дорогое" дело... У нас в нем капитан Саблин задействован... Нет, не о том речь. Похищение иконы четырнадцатого века очень высокой художественно-исторической ценности. Есть предположение, что икона в Москве, и если мы прозеваем, может уплыть за границу. Саблин сегодня же выезжает в Москву и твое расскажет все, что ему известно. Подключи к нему кого найдешь нужным или его подключи к поисковой группе...
Полковник положил трубку и заключил: - Все свободны, товарищи. А ты, капитан, оформляй командировку и выезжай с первым же поездом... Генерал Стрепетов тебя примет и поможет. Поспешай!
2
Все произошло так, как и предполагал Князев. Генерал Стрепетов внимательно выслушал подробный рассказ инспектора о поисках редкой иконы четырнадцатого столетия, известной под названием "Спас нерукотворный". При этом Саблин добавил, что, по сведениям уголовного розыска, эта музейная редкость находится сейчас в Москве и не исключена возможность продажи ее какому-нибудь крупному спекулянту, связанному с зарубежными коллекционерами.