- Иван Васильевич сам туда глядеть не желает и ратей никаких не даст, поправил его Толбузин, - однако и препятствий, коли кто пожелает самолично во благо Руси пот свой пролить, обещал не чинить.
- Что?! - бывший руководитель "Черного шатуна" громко расхохотался, отчего его скакун испуганно всхрапнул и переступил немного в сторону, повернув своего всадника на пол-оборота к гостю.
"Ай да царь, ай да Ванька Грозный, - мысленно восхитился Росин. - Мне такого и в голову не пришло! Значит, России за Ливонию воевать смысла нет, а коли у кого шкурные интересы имеются - разбирайтесь сами, разрешаю. В итоге и казна от военных расходов убережется, и границы у Северной Пустоши раздвинутся. Молодец!"
- Что с тобой, Константин Алексеевич? - забеспокоился неожиданной реакции Толбузин.
- Мудрый у нас царь, - отсмеявшись, ответил Росин. - Дай Бог ему долгой жизни.
- Дай Бог здоровья государю, - перекрестился в ответ гость. - И долгих лет.
Между тем Росин, которому женитьба принесла богатые поместья, а труд и принесенные из двадцатого века знания - хороший капитал и несколько прибыльных мануфактур, привычно попытался прикинуть, что сможет он получить, если ввяжется в эту авантюру? Никаких месторождений, на которые можно наложить лапу, или производств, работающих к нынешнему веку, он вспомнить не мог. Торговые рынки? Так торговать с Ливонией он мог хоть сейчас, покорять ее для этого ни к чему. Конкурентов убрать? Так он пока в Туле живет, ему Ганзейский союз не помеха. Получалось, нет ему от покорения Прибалтики никакой пользы. Пусть живет, не жалко.
- Посему, Константин Алексеевич, - продолжил гость, - ищем мы охотников долг свой перед отчизной исполнить, и в деле возвращения земель древних помочь.
- А кто это "мы"? - поинтересовался Росин, но ответить ему гость не успел: между светлыми стволами замелькали всадники. Оставленная на берегу охранять боярыню дворня стремительно нагоняла своего господина.
Собеседники пришпорили коней, и помчались вперед, к обширной боярской усадьбе.
* * *
Доставшийся ему дом с высоким теремом и обширным двором Костя Росин перестраивать не стал, хотя у углов приказал насыпать высокие бастионы, на которые поставил откованные на собственной кузне крупнокалиберные пищали. В конце концов, земли за Засечной чертой - это не те места, где стоит опасаться появления вражеских полчищ. А коли и случится какая напасть, так перекрестный огонь из двух десятков стволов отобьют охоту лезть к хозяйскому добру куда надежнее, нежели частокол, или даже земляной вал. К тому же, он быстро спровадил на заслуженный отдых, или сторожить другие салтыковские дома - в Москве, Твери, Праге и Суздале опытных ветеранов, служивших не первый десяток лет, быстро сманив на их место, в холопы, молодых пацанов.
Безусые пареньки луками, да саблями острыми, как отцы их, может и не владели, зато и пороха не боялись. За пару месяцев он легко научил их и как пищаль к выстрелу снарядить, и из пушки выпалить. А что касаемо ухода за конями или баловством с кастетом - то тут они и сами могли хозяину уроки давать.
В остальном усадьба выглядела как обычное помещичье жилье: конюшня да две сотни лошадей, несколько амбаров, огромный сарай для сена, загончик для скота, угловая домашняя часовня. Под навесом, неподалеку от крыльца, дымила летняя кухня: сложенная из красного кирпича небольшая печь с трубой в рост человека и чугунным листом, накрывающим топку.
Навстречу въезжающему в ворота барину ринулось сразу несколько мужиков, одетых попроще, нежели холопы в росинской свите: полотняные косоворотки и штаны, многие босиком. То ли ярыги, то ли просто конюхи и скотники.
Опричник и хозяин дома спешились, после чего Росин подошел к кобыле жены и сам снял свою супругу, ненадолго удержав ее на руках.
- Вижу, плечи твои силу свою вернули, - крякнул боярин Толбузин от зрелища непривычной ласковости мужа к своей бабе. Хотя, конечно; дом Константина Алексеевича, жена тоже его. Что хочет, то с ней и делает, крамолы в этом никакой нет.
- Как откушать изволите, государь мой? - покосившись на гостя, спросила женщина.- Как обычно, али по заведенному обычаю?
- По обычаю, - кивнул Росин, задумчиво дернул себя за ухо, и решил: Вот что, Настя... Прикажи нам с гостем столик на двоих в тереме накрыть. Поговорить нам вдвоем надобно, в трапезной неудобно будет. Вина прикажи подать немецкого, кислого. А то мне уже опять жарко.
Терем для беседы с гостем был выбран Костей отнюдь не случайно. Помещение над воротами, призванное в случае осады защищать самое уязвимое место крепости, имело прочные, толстые стены. Вдобавок, справа и слева имелись открытые со стороны двора площадки для стрелков и пушек, а у самих ворот стояло два оружных холопа - на всякий случай. Таким образом, незаметно подкрасться к терему было практически невозможно, услышать что-либо сквозь стены - тоже. Пробраться в терем заранее и спрятаться там не представлялось возможным: у пищалей и небольшого порохового припаса, заготовленного на случай неожиданного наскока лихих людей, постоянно дежурил один из холопов, уходящий с поста только при появлении барина. Потому-то именно здесь Росин предпочитал беседовать о делах с солидными купцами, а иногда, по старой питерской привычке, уединялся сам, с бутылочкой "белой" собственного перегона и очистки. Показываться пьяным на глаза жене и слугам он очень не любил.
- Что значит, "как обычно или по обычаю", Константин Алексеевич? полюбопытствовал опричник.
- Ничего особенного, боярин Андрей, - пожал плечами Росин. - Просто я имею странную привычку сперва есть суп, потом второе, а уж потом пироги с сытом, а не наоборот. Многие гости от этого непорядка сильно смущаются. Ну, да нам за разговором все одно лучше с расстегаев начинать.
Покинув шумный двор, в котором десятки людей расседлывали скакунов, громко обсуждали планы на вечер или на день, или попрекали за плохой уход за лошадьми, бояре по широкой витой лестнице поднялись на второй этаж, шагнули в прохладу обширной комнаты с бревенчатыми стенами. Хозяин кивком отпустил холопа, сидящего на одном из тюфяков с бердышом между коленей, потом жестом пригласил Толбузина к двум низким креслам, стоящим возле столика с наборной столешницей. Однако гостя куда больше заинтересовали короткоствольные пушки, через узкие оконца выставившие свои жерла в сторону дороги.
- Никак железные тюфяки, Константин Алексеевич?
- Они самые, - довольно ухмыльнулся Росин.
- Кто же сделал тебе диковинку такую, боярин? - опричник сунул руку в ствол, прикинул пальцами толщину стенок, выпрямился, вытерев пальцы о штаны. Не разорвет?
- Нет, не разорвет, - покачал головой хозяин. - Мы из не из полос сваривали, а длинный железный лист на оправку намотали, постоянно проковывая. Потом торец так же обковали, да еще обварили сверху. Думаю, заряд втрое больше обычной пищали выдержит.
- И не боишься мне тайну сию открывать, Константин Алексеевич? - поднял на него глаза опричник.
- Нет, не боюсь, боярин. Больно мороки много. Сперва слиток в ровный длинный лист расковать, потом намотать его, горячий, проковывая. Тут и молотом обычным не обойтись, мы его речным, трехпудовым били. И времени, и железа хорошего много потребно. Проще три бронзовых ствола отлить, нежели один такой смастерить. И дешевле получится, дальность стрельбы почти та же. Я четыре штуки на пробу смастерил, да и бросил. Да и какой прок тебе от этой тайны, боярин? Твое дело советы толковые царю подавать, да саблей в поле махать. Ремесло железное тебе ни к чему. Ты садись, отдохни с дороги.