МистерХаттончувствовал, чтоемуследовалобыпроявитьбольшуювыдержку, ноничегонемогссобойподелать. Ещевмолодостионобнаружил, чтонетольконежалеетбедных, слабых, больных, калек, апопростуненавидитих. Встуденческиегодыемуслучилосьпровеститридняводномист-эндскомпунктеблаготворительногообщества. Онвернулсяоттудаполныйглубочайшего, непреодолимогоотвращения. Вместоучастиякнесчастнымлюдямвнембылооднотолькочувство— чувствогадливости. Онпонимал, наскольконесимпатичнавчеловекеэтачерта, инапервыхпорахстыдилсяее. Апотомрешил, чтотаковаужунегонатура, чтосебянепереборешь, ипересталиспытыватьугрызениясовести. КогдаонженилсянаЭмили, онабылацветущая, красивая. Онлюбилее. Атеперь? Развеэтоеговина, чтоонасталатакой?
МистерХаттонпообедалодин. Виноикушаньянастроилиегонаболеемиролюбивыйлад, чемдообеда. Решивзагладитьсвоюнедавнюювспышку, онподнялсякженеивызвалсяпочитатьейвслух. Онабылатронутаэтим, принялаегопредложениесблагодарностью, имистерХаттон, щеголявшийсвоимвыговором, посоветовалчто— нибудьнеслишкомсерьезное, по-французски.
— По-французски? Да, ялюблюфранцузский, — миссисХаттонотозваласьоязыкеРасинаточноотарелкезеленогогорошка.
МистерХаттонсбегалксебевкабинетивернулсясжелтенькимтомиком. Онначалчитать, выговариваякаждоесловотакстарательно, чтоэтоцеликомпоглощалоеговнимание. Какойпрекрасныйунеговыговор! Этообстоятельствоблаготворносказывалосьинакачестверомана, которыйончитал.
Вконцепятнадцатойстраницыемувдругпослышалисьзвуки, неоставляющиеникакихсомненийвсвоейприроде. Онподнялглазаоткниги: миссисХаттонспала. Онсидел, схолодныминтересомразглядываялицоспящей. Когда-тоонобылопрекрасно; когда-тодавным-давно, видяегопередсобой, вспоминаяего, ониспытывалтакуюглубинучувств, какойнезнал, бытьможет, нираньше, нипотом. Теперьэтолицобыломертвенно-бледное, всевморщинках. Кожатугообтягиваласкулыизаострившийся, точноптичийклюв, нос. Закрытыеглазаглубокосиделивкостяномободкеглазниц. Светлампы, падавшийнаэтолицосбоку, подчеркивалбликамиитенямиеговыступыивпадины. ЭтобылолицомертвогоХристас "Pieta" Моралеса.
La squelette etait invisible
Au temps heureux de l'artpaien [2] .
Ончутьпоежилсяинацыпочкахвышелизкомнаты. НаследующийденьмиссисХаттонспустиласьвстоловуюковторомузавтраку. Ночьюунеебылинеприятныеперебои, нотеперьоначувствоваласебялучше. Крометого, ейхотелосьпочтитьгостью. МиссСпенсслушалаеежалобыиопасениянасчетпоездкивЛландриндод, громкособолезновалаейинескупиласьнасоветы. ОчембыниговориламиссСпенс, вееречахвсегдачувствовалсянеудержимыйнапор. Онаподаваласьвперед, какбыберясвоегособеседниканаприцел, ивыпаливаласловозасловом. Бац! Бац! Взрывчатоевеществовнейвоспламенялось, словавылеталиизкрохотногожерлаееротика. ОнапулеметнойочередьюрешетиламиссисХаттонсвоимсочувствием. МистеруХаттонутожеслучалосьпопадатьподтакойобстрел, носившийбольшейчастьюлитературныйифилософскийхарактер, — внегопалилиМетерлинком, миссисБезант, Бергсоном, УильямомДжеймсом. Сегодняпулеметстрочилмедициной. МиссСпенсговорилаобессоннице, онаразглагольствовалаоцелебныхсвойствахлегкихнаркотиковиоблагодетельныхспециалистах. МиссисХаттонрасцвелаподэтимобстрелом, какцветокнасолнце.
МистерХаттонслушалихмолча. ДженнетСпенснеизменновызывалавнемлюбопытство. Онбылненастолькоромантичен, чтобыпредставитьсебе, чтокаждоечеловеческоелицо— этомаска, закоторойпрячетсявнутреннийлик, поройпрекрасный, поройзагадочный, чтоженскаяболтовня— этотуман, нависающийнадтаинственнымипучинами. ВзятьхотябыегоженуилиДорис— какимионикажутся, такиеонииесть. НосДженнетСпенсделообстоялоиначе. Воттут-то, заулыбкойДжокондыиримскимибровями, навернякачто-токроется. Весьвопросвтом, чтоименно.
ЭтовсегдаоставалосьнеясныммистеруХаттону.
— Аможетбыть, ваминепридетсяехатьвЛландриндод, — говориламиссСпенс. — Есливыбыстропоправитесь, докторЛиббардсмилуетсянадвами.
— Ятольконаэтоинадеюсь. Ивсамомделе, сегоднямнегораздолучше.
МистеруХаттонусталостыдно. Еслибынеегочерствость, ейбылобылучшенетолькосегодня. Онутешилсебятем, чтоведьречьидетосамочувствии, анеосостоянииздоровья. Однимучастиемнеизлечишьнибольнойпечени, нипорокасердца.
— Натвоемместеянесталбыестькомпотизкраснойсмородины, дорогая, — сказалон, вдругпроявляязаботливость. — ВедьЛиббардзапретилтебеестьягодыскожицейизернышками.
— Ноятаклюблюкомпотизкраснойсмородины, — взмолиласьмиссисХаттон, — асегоднямнегораздолучше.
— Нельзябытьтакимдеспотом, — сказаламиссСпенс, взглянувсначалананего, апотомнамиссисХаттон. — Дайтеейполакомиться, нашейбеднойстрадалице, вредаотэтогонебудет. — ОнапротянуларукуиласковопотрепаламиссисХаттонпоплечу.
— Благодарювас, милочка. — МиссисХаттонподложиласебеещекомпота.
— Тогдаужлучшеневинименя, еслитебестанетхудее.
— Развеятебя, милый, когда-нибудьвчем-товинила?
— Янедавалтебеповода, — игривозаметилмистерХаттон. — Утебяидеальныймуж.
Послезавтракаониперешливсад. Состровкатениподстарымкипарисомвиднеласьширокая, ровнаялужайка, гдеметаллическипоблескивалицветынаклумбах.
Глубоковздохнув, мистерХаттоннабралполнуюгрудьдушистоготеплоговоздуха.
— Хорошожитьнасвете, — сказалон.
— Да, хорошо, — подхватилаегожена, протянувнасолнцебледнуюрукусузловатымипальцами.
Горничнаяподалакофе; серебряныйкофейник, молочникималенькиеголубыечашкипоставиланаскладнойстоликвозлеихстульев.
— Амоелекарство! — вдругвспомниламиссисХаттон. — Клара, сбегайтезаним, пожалуйста. Белыйпузырекнабуфете.
— Ясхожу, — сказалмистерХаттон. — Мневсеравнонадозасигарой.
Онпоспешилкдому. И, остановившисьнаминуткуупорога, посмотрелназадГорничнаяшлаполужайкекдому. Сидявшезлонге, егоженараскрывалабелыйзонтик. МиссСпенсразливалакофепочашкам, склонившисьнадстоликом. Онвошелвпрохладныйсумракдома.
— Вамссахаром? — спросиламиссСпенс.
— Да, будьтедобры. Ипожалуйста, побольше. Кофеотобьетвкуслекарства.
МиссисХаттоноткинуласьнаспинкушезлонгаизагородиласьзонтикомотослепительносияющегонеба.
УнеезаспиноймиссСпенсосторожнопозвякивалапосудой.
— Яположилавамтриполныеложки. Этоотобьетвкуслекарства. Авотион.
МистерХаттонвышелиздомасвиннымбокалом, дополовинынаполненнымкакой-тосветлойжидкостью.
— Пахнетвкусно, — сказалон, передаваябокалжене.
— Оночем-топриправленодлязапаха. — МиссисХаттонвыпилалекарствозалпом, передернуласьискорчилагримасу: — Фу, какаягадость! Даймнекофе.
МиссСпенсподалаейчашку, онаотхлебнулаизнее.
— Получилсяпочтисироп. Ноэтодажевкуснопослеотвратительноголекарства.
ВполовинечетвертогомиссисХаттонпожаловалась, чтоейсталохуже, иушлаксебе— полежать. Мужхотелбылонапомнитьейпрокраснуюсмородину, нововремяудержался. Упрек "чтоятебеговорил" принесбыемусейчасслишкомлегкуюпобеду. Вместоэтогоонпроявилсочувствиекженеиповелееподрукувдом.
— Отдохнешь, ивсебудетхорошо, — сказалон. — Да, кстати, явернусьдомойтолькопослеобеда.
— Как? Тыуезжаешь?
— ЯобещалбытьуДжонсонасегоднявечером. Намнадообсудитьпроектпамятникапогибшимвоинам.
— Пожалуйста, неуезжай! — МиссисХаттончутьнезаплакала. — Может, тывсе-такинепоедешь? Ятакнелюблюоставатьсядомаодна.
— Но, дорогаямоя, яжеобещал— идавнообещал. — Какнеприятно, чтоприходитсялгать! — АсейчасмненадовернутьсякмиссСпенс.
Онпоцеловалеевлобисновавышелвсад. МиссСпенстакинацелиласьемунавстречу.
— Вашаженасовсемплоха! — выпалилаона.
— Апо-моему, вашприездтакподбодрилее.