Раздеваясьнаночь, вспомнил, чтовюмористическомсборникеСкелтонаестьзабавныйанекдото "потнице". Жаль, неоказалоськарандашаподрукой, онзаписалбыиэто.
НашестойденьсвоейновойжизнимистерХаттон, разбираяутромпочту, увиделконверт, надписанныйзнакомымемунеинтеллигентнымпочеркомДорис. Онраспечаталегоисталчитатьписьмо. Онанезнала, чтосказатьему, ведьслованичегоневыражают. Егоженаумерла— итаквнезапно… Какэтострашно! МистерХаттонвздохнул, нодальнейшеепоказалосьемуболееинтересным:
"Смерть— этоужас, ястараюсьгнатьотсебямыслионей.
Нокогдауслышишьпротакое, иликогдамненездоровится, иликогдабываетсквернонадуше, явспоминаю, чтосмерть— вотона, близко, иначинаюдуматьовсемнехорошем, чтоделалавжизни, ионасстобой, инезнаю, чтобудетдальше, имнестановитсястрашно. Ятакаяодинокая, котик, итакаянесчастная, иуманеприложу, чтоделать. Янемогунедуматьосмертииятакаянеприкаянная, такаябеспомощнаябезтебя. Янехотелатебеписать— думала, подожду, когдатыснимешьтраурисможешьопятьвстречатьсясомной, номнебылотакодиноко, такгрустно, котик, чтоянеудержаласьипишутебе. Янемогуиначе. Прости! Ноятакхочубытьстобой. Тыуменяодинвовсеммире. Тытакойдобрый, нежный, тывсепонимаешь, таких, какты, большенет. Яникогданезабуду, какойтыбылдобрыйиласковыйкомне. Итытакойумныйистольковсегознаешь, чтоянепонимаю, кактымогзаметитьменя, необразованную, глупую, инетолькозаметил, аиполюбил, потомучтотыведьлюбишьменянемножко, правда, котик?"
МистерХаттонпочувствовалстыдиугрызениясовести. Переднимпреклоняются, емуприносятблагодарность. Икто, зачто? Этадевушка, зато, чтоонсовратилее! Этоужеслишком! Большейнелепостиневыдумаешь. Сегостороныэтобылкаприз. Бессмысленный, дурацкийкаприз— толькоивсего. Ведьеслиговоритьначистоту, такбольшойрадостиэтоемунепринесло. Посутидела, оннестолькоразвлекался, сколькоскучалсДорис. Когда-тоонмнилсебягедонистом. Ногедонизмнеисключаетизвестнойдолирассудочности— этосознательныйвыборзаведомыхнаслаждений, сознательноеуклонениеотзаведомыхстраданий. Онжепоступалбезрассудно, вопрекирассудку. Емузаранеебылоизвестно— слишкомхорошоизвестно! — чтоегожалкиероманыничегонепринесут, Ивсеже, кактолькосмутныйзудвкровиохватывалего, онподдавалсяемуи— вкоторыйраз! — увязалвэтихглупейшихинтрижках. ВспомнитьхотябыМэгги— горничнуюегожены, Эдит— девушкуссоседнейфермыимиссисПрингл, илондонскуюофициантку, идругих, чутьлинедесяткидругих. Ивсякийразничего, кромеоднообразияискуки. Он-тозналзаранее, каквсесложится, всегдазнал. Ивсе-таки, все-таки… Опытничемунаснеучит!
Бедная, маленькаяДорис! Онответитейласково, постараетсяутешить, новстречатьсяонибольшенебудут. Вошедшийлакейдоложил, чтолошадьподанаиждетегоуподъезда. Онселвседлоиуехал. Втоутростарикуправляющийдействовалемунанервыбольше, чемобычно.
СпустяпятьднейДорисимистерХаттонсиделинапристанивСаутэнде: Дорис— влегкомбеломплатьесрозовойотделкой— такисиялаотсчастья, мистерХаттон, вытянувногиисдвинувпанамуназатылок, покачивалсянастулеипыталсявойтиврольэдакогозаправскогогуляки. Аночью, когдауснувшаяДористеплодышалавозленего, сквозьмракиистомувовсемтелекнемупробралиськосмическиечувства, владевшиеимвтотвечер— всеголишьдвенеделиназад, — когдаонпринялтакоеважноерешение. Итак, туторжественнуюклятвупостиглаучастьмногихдругихегорешений. Безрассудствовосторжествовало, онподдалсяпервомужезудужелания. Безнадежный, совершеннобезнадежныйчеловек.
Ондолголежалсзакрытымиглазами, размышляянадсвоимпозором. Дорисшевельнуласьвосне, мистерХаттонповернулкнейголову. Вслабомсвете, проникавшемсулицысквозьнеплотнозадернутыезанавески, виднеласьееобнаженнаядоплечарука, шеяитемнаяпутаницаволоснаподушке.
Онабылатакаякрасивая, такаясоблазнительная. Стоитлиемусокрушатьсяосвоихгрехах? Какоеэтоимеетзначение? Безнадежный? Нуипусть, надоизвлечьсамоелучшееизсвоейбезнадежности. Ликующеечувствосвободывдругохватилоего. Онсвободен, онволенделатьвсечтоугодно. ВпорывевосторгаонпривлекДорисксебе. Онапроснуласьрастерянная, почтииспуганнаяегогрубымипоцелуями.
Буряжеланияутихла, перейдявкакую-тобездумнуювеселость. Всевокругсловнопереливалосьнеудержимымбеззвучнымсмехом.
— Кто, нуктолюбиттебябольше, чемя, котик? — Вопроспрозвучалелеслышно, ондонессясюдаиздалекихмировлюбви.
— Аязнаюкто, — ответилмистерХаттон. Подводныйсмехвскипал, ширилсяи, тогоигляди, могвырватьсянаповерхностьтишины.
— Кто? Скажимне. Окомэтоты? — Теперьголосзвучалсовсемблизко, настороженный, тревожный, негодующий, онбылнеотмирасего.
— А-а…
— Кто?
— Низачтонеотгадаешь. — МистерХаттонпродолжалломатькомедию, покаэтоненаскучилоему, итогданазвалимя: — ДженнетСпенс.
Дориснеповериласвоимушам.
— МиссСпенс, та, чтоживетнавилле? Тасамаястаруха? — Этобылопростосмехотворно. МистерХаттонтожерасхохотался.
— Нет, правда, правда, — сказалон. — Онабезумаотменя. — Воткомедия! — Онповидаетеесразуже, кактольковернется, — повидаетипокорит. — По-моему, онаметитзаменязамуж, — добавилон.
— Ноты… тынесобираешься?
Воздухсловнодрожалотеговеселья. МистерХаттонзахохоталвовесьголос.
— Ясобираюсьженитьсянатебе, — ответилон. Ничегокомичнееонвжизнисвоейнепридумывал.
КогдамистерХаттонуезжализСаутэнда, онсновасталженатымчеловеком. Междунимибылорешенодержатьэтовсекретедопорыдовремени. Осеньюониуедутзаграницу, итогдапустьвсезнают. Покажеонвозвращалсядомой, аДорисксвоим.
НаследующийденьпослеприездаонпошелнавеститьмиссСпенс. ОнавстретилаегообычнойДжокондой:
— Аяждалавас.
— Развеямогуподолгуневидетьсясвами? — галантноответилмистерХаттон.
Онисиделивсадовойбеседке. Этобыломаленькоесооружениеввидедревнегохрама, приютившегосясредигустыхзарослейвечнозеленогокустарника. МиссСпенситутоставиласвоюпечать: надскамьейвиселбело-синийрельефсмадоннойДеллаРоббиа.
— ХочупоехатьосеньювИталию, — сказалмистерХаттон. Веселостьбродилавнем, какимбирноепивовбутылке, изкоторой, тогоигляди, вылетитпробка.
— Италия… — МиссСпенсвэкстазезакрылаглаза. — Менятожевлечеттуда.
— Ах, незнаю. Как-тонетнисил, ниохотыпутешествоватьводиночестве.
— Водиночестве… — Ах, этотрокотгитар, гортанноепение! — Да, водиночествепутешествоватьскучно.
МиссСпенсмолчаоткинуласьнаспинкукресла. Глазаунеевсеещебылизакрыты. МистерХаттонпогладилусы. Молчаниедлилосьиначиналозатягиваться.
КогдамистераХаттонасталинастоятельноприглашатькобеду, онинеподумалотказаться. Самоеинтересноетольконачиналось. Столнакрыливлоджии. Сквозьпроемыееарокимбыливиднысадовыесклоны, равнинаподнимиидалекиехолмы. Светзаметноубывал; жараимолчаниестановилисьгнетущими. Понебуползлабольшаятуча, издалекадоносилисьчутьслышныевздохигрома. Онизвучаливсеявственнее, поднялсяветер, упалипервыекаплидождя. Посудусостолаубрали. МиссСпенсимистерХаттонсиделивсгущающейсятемноте.
МиссСпенснарушиладолгоемолчание, задумчивопроговорив:
— По-моему, каждыйчеловекимеетправонасвоюдолюсчастья, ведьправда?
— Безусловно.
Нокчемуонаклонит? Такиеобобщения, какправило, предваряютизлиянияналичныетемы. Счастье. Оноглянулсянасвоепрошлоеиувиделбезмятежное, мирноесуществование, неомраченноениневзгодами, нитревогами, нисколько-нибудьсерьезнымигорестями. Унеговсегдабылиденьги, онвсегдапользовалсясвободойи, вобщем, могделатьпочтивсечтоугодно. Да, пожалуй, счастьеулыбалосьему— больше, чеммногимдругимлюдям.