Вот и оно кончается. О, господи.(Перелистывает
дело.)Тысячавосемьсот двадцать седьмойгод, тысячавосемьсоттридцать
второй,тридцатьвторой...Тысячавосемьсотсороковой,сороковой,
сороковой... Сорокседьмой...Черезнескольколет столетний юбилей. Жаль
такого прекрасного процесса. (Всовывает дело на место.) Здесь... покоится...
дело Грегора -- Пруса. М-да, ничто не вечно подлуною. Суета. Прах и пепел.
(Задумчиво усаживаетсяна верхней ступеньке.)Известно-- аристократия.
Старые аристократы. Еще бы --барон Прус! И судятся столет,черт быих
побрал.(Пауза.)"Граждане! Французы!Доколебудете вы терпеть,как эти
привилегированные, эта развращенная королем стараяаристократияФранции,
этосословие,обязанное своими привилегияминеприроде инеразуму, а
тирании, эта кучка дворян и наследственных сановников, эти узурпаторы земли,
власти и прав..." Ах!
ГРЕГОР. (останавливаетсявдверях инекоторое время прислушивается к
словам Витека). Добрый день, гражданин Марат!
ВИТЕК. Это не Марат, а Дантон. Речь от двадцать третьего октября тысяча
семьсот девяносто второго года. Покорнейше прошу прощения, сударь.
ГРЕГОР. Самого нет?
ВИТЕК. (слезает с лестницы). Еще не возвращался, сударь.
ГРЕГОР. А решение суда?
ВИТЕК. Ничего не знаю, господин Грегор, но...
ГРЕГОР. Дела плохи?
ВИТЕК. Не могу знать. Но жаль хорошего процесса, сударь.
ГРЕГОР. Я проиграл?
ВИТЕК. Не знаю. Принципал с утра в суде. Но я бы не...
ГРЕГОР. (бросаясь в кресло). Позвоните туда, вызовите его. И поскорей,
голубчик!
ВИТЕК. (бежит к телефону). Пожалуйста.Сию минутку. (В трубку.) Алло!
(Грегору.) Я бы, сударь, не подавал в Верховный суд.
ГРЕГОР. Почему?
ВИТЕК. Потому что... Алло. Два, два, тридцать пять. Да, тридцатьпять.
(Поворачивается к Грегору.) Потому что это конец, сударь.
ГРЕГОР. Конец чего?
ВИТЕК.Конец процесса. КонецделаГрегора. Аведьэто был дажене
процесс,сударь.Это исторический памятник. Когда дело тянетсядевяносто
лет... (Втрубку.) Алло, барышня, адвокат Коленатыйеще у вас?Говорят из
его конторы... Его. просят ктелефону. (Грегору.) Дело Грегора, сударь, это
кусок истории. Почти сто лет,сударь. (В трубку.) Уже ушел? Благодарю вас.
(Вешает трубку.) Уже ушел. Наверно, сейчас придет.
ГРЕГОР. А решение суда?
ВИТЕК. Не могу знать, сударь. По мне, хоть бы его вовсе не было. Я... я
расстроен,господинГрегор. Подумать только:сегодня последний день дела
Грегора. Я вел понемупереписку тридцать двагода!Сюдаходил ещеваш
покойныйбатюшка,царствоему небесное! Он и покойный докторКоленатый,
отец этого, могучие были люди, сударь.
ГРЕГОР. Благодарю вас.
ВИТЕК. Великие законники, сударь... Кассация, апелляция,всякие такие
штуки.Тридцать лет тянули процесс. Авы-- бах -- сразу в Верховный суд,
скорей к концу. Жалко славного процесса. Эдак загубить столетнюю тяжбу!
ГРЕГОР. Не болтайте чепухи, Витек. Я хочу наконец выиграть дело.
ВИТЕК. Или окончательно проиграть его, да?
ГРЕГОР. Лучше проиграть, чем... чем... Слушайте, Витек,ведь отэтого
можно с ума сойти: все времявидеть передносом сто пятьдесят миллионов...
Чуть не в руках держать... С детских лет только о них и слышать... (Встает.)
Вы думаете, я проиграю?
ВИТЕК. Не знаю, господин Грегор. Случай очень спорный.
ГРЕГОР. Ладно, если проиграю, то...
ВИТЕК....то застрелитесь, сударь? Так говорил и ваш покойный батюшка.
ГРЕГОР. Он и застрелился.
ВИТЕК.Нонеиз-за тяжбы, аиз-за долгов. Когдаживешьтак...в
расчете на наследство...
ГРЕГОР. (удрученный, садится). Замолчите, пожалуйста.
ВИТЕК. Да,уваснервыслабыдля великогопроцесса. А ведь какой
великолепный материал!(Поднимаетсяпо стремянке, достаетдело Грегора.)
Взгляните па эти бумаги, господин Грегор. Тысяча восемьсот двадцать седьмой
год. Самый старый документ в нашей конторе. Уникум,сударь! В музей,да и
только.Что за почеркна бумагахтысяча восемьсот сорокового года! Боже,
этотписарьбыл мастерсвоегодела.Посмотритетолькона почерк. Душа
радуется!
ГРЕГОР. Вы сумасброд.
ВИТЕК.(почтительноукладываяпапку).Ох,госпадиИисусе.Может,
Верховный суд еще отложит дело?
КРИСТА. (тихонько приоткрыв дверь). Папа, ты не идешь домой?
ВИТЕК. Погоди, скоро пойду, скоро. Вот только вернется шеф.
ГРЕГОР. (встает). Это ваша дочь?
ВИТЕК. Да. Ступай, ступай, Криста. Подожди в коридоре.
ГРЕГОР. Боже упаси, зачем же, мадемуазель? Может быть, я не помешаю. Вы
из школы?
КРИСТА. С репетиции.
ВИТЕК. Моя дочьпоет втеатре.Ну, ступай, ступай.Нечего тебетут
делать.
КРИСТА. Ах, папа, эта Марти... ну просто изумительна!
ГРЕГОР. Кто, мадемуазель?
КРИСТА. Ну, Марти, Эмилия Марти.
ГРЕГОР.А кто она такая?
КРИСТА. Неужели вы не знаете? Величайшая певица в мире! Сегодня вечером
она выступает. А утром с нами репетировала. Папа!
ВИТЕК. Ну, что?
КРИСТА. Папа, я... я... брошу театр! Не буду больше петь! Ни за что! Ни
за что! (Всхлипывает и отворачивается.)
ВИТЕК. (подбегает к ней). Кто тебя обидел, Криста?
КРИСТА.