Если не считать случайного прохожего или электроциклиста, Реймон и
Линдгрен были практически одни.
- Мне будет трудно без всего этого, - сказала она.
- Здесь живописно, - признал он.
- Больше, чем живописно, Карл.Этонепростомузейподоткрытым
небом. Здесь живут настоящие люди.Ите,ктожилздесьпрежде,тоже
остаются реальными. Башня Биргера Ярла, Церковь Риддархолма, щитывДоме
Знати, золотая Площадь, где пил и пел Беллман... В космосе будетодиноко,
Карл, вдали от нашего прошлого.
- И все-таки вы летите.
- Да. Это нелегко. Моя мать, которая родила меня; мойотец,который
взял меня за руку и вывел под звездное небо, чтобы показать мне созвездия.
Знал ли он тогда, к чему это приведет? - Онавздохнула.-Вототчасти,
почему я позвонила вам. Мне нужно было убежать от того, чтобы не думатьо
родителях. Хотя бы на день.
- Вам нужно выпить, - сказал он. - Вот мы и пришли.
Ресторан выходил фасадом на Главный Рынок. Нетрудно было представить,
как рыцари весело гремят покамняммостовоймеждуокружающимиплощадь
домами. Реймон подвел Линдгрен к столувосвещеннойсвечамикомнатеи
заказал аквавит и пиво.
Она старалась пить с ним наравне. Последовавшая завыпивкойтрапеза
была долгой даже по скандинавским стандартам. Заедойонивыпилимного
вина, а завершили ужин солидной дозойконьяка.Линдгренрассказывалао
доме рядом с Дроттнингхолмом, парк и сады которогобылипосуществуее
собственными; о солнечном свете,струящемсявокнаиотражающемсяна
полированныхдеревянныхполахинасеребре,котороепередаетсяпо
наследству из поколения в поколение; ошлюпенаозере,кренящемсяпод
ветром; об отце у румпеля с трубкой в зубах; о долгих, долгих ночахзимой
и кратких светлых ночах лета; о праздничных кострах вканундняСвятого
Джона-техсамыхкострах,которыенекогдабылизажжены,чтобы
приветствовать Бальдра, возвращающегося домой из подземного мира; о первой
прогулке под дождем с парнем, когда холодный воздух был насквозьпропитан
водой изапахомсирени;опутешествияхпоразнымуголкамЗемли;о
пирамидах, Парфеноне, Париже на закате, Тадж Махале,Ангкорвате,Кремле,
Голден Гейт Бридж, и,конечно,оФудзияме,ВеликомКаньоне,водопаде
Виктория, Большом Барьерном Рифе...
...о любви и радости дома, ноиодисциплинетоже,опорядкеи
серьезности в присутствии посторонних. Музыка вокруг,любимейшийМоцарт;
хорошая школа, в которой учителя и соученики создали совершенно новый мир,
ворвавшийся в ее сознание; Академия, работа настолько трудная, чтоонаи
не предполагала, что способнанатакую,икаконарадовалась,когда
обнаружила, что способна; полеты вкосмос,надругиепланеты,о,она
стояла на снегах Титана и смотреланаСатурннадголовой,потрясенная
красотой; всегда, всегда семья и родные, к которым она возвращалась.
..
...в доброммирелюди,ихпоступки,ихрадостивсегдахороши.
Разумеется, остаются проблемы, но их можно решить с течениемвременипри
помощи рассудка и добройволи.Хорошобыпринадлежатьккакой-нибудь
религии,этосделалобымирболеесовершенным,придалобыему
окончательный смысл, но убедительных доказательств не существует,темне
менее, она все равно может отдать все силы, чтобы помочьчеловечествуна
пути к высшей цели...
...но нет, она вовсе не педант, пусть он такнедумает.Собственно
говоря, она часто задумывалась, не слишком лионасклоннакгедонизму,
может, она чуть более свободна, чем это необходимо. Как бы то ни было, она
получает радостьотжизни,непричиняяникомувреда,ионавсегда
надеялась на что-то необычное.
Реймон налил ей последнюю чашку кофе. Официант, наконец, принес счет.
- Думаю, что несмотря на недостатки нашего полета, - сказал Реймон, -
ты сможешь получить от него удовольствие.
Ееголоссталнемногоневнятным.Ноглаза,глядящиенанего,
оставались ясными и спокойными.
- Я надеюсь на это,-сказалаона.-Ипотомупозвонилатебе.
Помнишь, еще во время подготовки янастаивала,чтобытыприехалсюда,
когда нам дадут отпуск.
К этому времени они уже перешли на "ты".
Реймон затянулся сигарой. В космосе курение будет запрещено, чтобы не
перегружать системы жизнеобеспечения, но сегодня он еще мог позволить себе
это удовольствие.
Линдгрен наклонилась вперед и положила ладонь на его руку.
- Я думала о том, что нас ждет, - сказала она. - Двадцать пять мужчин
и двадцать пять женщин. Пять лет в металлической скорлупке. Еще пятьлет,
если мы сразу же вернемся. Даже учитывая процедуры против старения, десять
лет - это большой кусок жизни.
Он кивнул.
- И, конечно, мы останемся для исследований, - продолжала она. - Если
третья планета пригодна для жизни, мы останемся, чтобы основать колонию-
то есть навсегда - и заведем детей. Какбымынипоступили,возникнут
связи. Каждый выберет себе пару.
Реймон спросил негромко, чтобы это не прозвучало слишком грубо:
- Ты думаешь, из нас может получиться пара?
- Да. - Голос ее окреп. - Этоможетпоказатьсянескромнымсмоей
стороны - неважно, усвоила я нравы работающих в космосе,илинет.Ноя
буду занята больше других, особенно в первые нескольконедельполета.У
меня не будет времени на нюансы и ритуалы. В результате я могу оказаться в
таком положении, которое меня не устраивает. Если только необдуматьвсе
заранее и не подготовиться. Что я и делаю.
Он поднес ее руку к губам.
- Большая честь для меня, Ингрид. Хотя мыможемоказатьсячересчур
разными.
-Подозреваю,чтоименноэтоменяипривлекает.