.. Его можно понимать по-разному, - добавил он.
- Вы любите мертвые символы, слова?! - бросила Барская. Федорвздрогнул:
"А ты их знаешь?!" ("Ни с кем я еще так неразговаривал",-подумалон.)
Анна, закурив,продолжаларазговор.ОтнекоторыхсловуСонновачуть
расширились зрачки. Вдруг Федору захотелось встать и мгновенно прирезать ее
- разом и чтоб было побольше крови. "Вот тогда будешь ли ты так говорлива
на умные слова?! - подумал он.- Ишь,умница...Поумничаешьтогдавлуже
крови".
Но что-то останавливало его; это было не только невыгодность обстановки и
предупреждение Клавы - Федор совсем последнее время одурелидажезабывал
свойства действительности, как будто она была сном. Нет! - Но что-то в самой
Анне останавливало его. Он никогда раньше не встречал человека, который, как
он смутно видел, "вхож" в ту область - область смерти - котораяединственно
интересовала Федора и в которой сама Анна видимо чувствовала себя, какрыба
в воде.
На один миг Федору даже показалось, что она знает об этом столько, что по
сравнению с этим его опыт как лужица по сравнениюсозером.Такловкои
уверенно говорила Анна. Ивтожевремякакие-топодсознательныетоки
доходили от Анны до его отяжелевшей души. И из интереса чем же кончится этот
разговор и что вообще в дальнейшем может сказать ему Анна о смерти-Федор
не встал с места, не зарезал Анну, а остался сидеть, уставивсвойтяжелый,
неподвижный взор на маленькой,подпрыгивающейвтактразговорутуфельке
Барской.
Они проговорили в том же духе еще около часа.
- Неужеливасдействительнотакинтересуетпотусторонняяжизнь?!-
спросила Анна.
Может быть впервые за все свое существование Федор улыбнулся.
Еголицорасплылосьвдовольной,утробно-дружелюбной,по-своему
счастливой, но каменной улыбке. Он вдруг по-детски закивал головой.
- Мы, интеллигенты, много болтаем, - началаАнна,пристальноглядяна
Федора. - Но не думайте, лучшие из нас могут такжевсеострочувствовать,
как и вы, первобытные... Хотите, Федор, я познакомлю вас слюдьми,которые
съели в этом деле собаку... Они знают ту жизнь.
СонновамучилатемнаяголубизнаАнниныхглаз.Ноэтопредложение
заволокло его.
Он почуял мутное влечение к этим людям.
Встал и опять заходил по комнате.
- Значит, дружбу предлагаете? Ну что ж, будем дружить,-угрюмосказал
он. - А как ежели с тобою переспать? - вдруг выбросил он.
- Иди, иди. Не приставай ко мне никогда.Лучшезанимайсяонанизмом,-
сухо вспыхнула Анна.
- Без трупа тяжело, - соннопроурчалФедор.-Нудаладно...Яне
бойкий...
Плевать...
- Фединька, Федюш, - раздался вдруг за дверьютревожный,носладенький
голос Клавы.
Дверь приоткрылась и она вошла. Несколько оторопев Клава вдруг умилилась.
"Вот Аннушка жива! Вот радость-то!!", - тихо проурчала она себе поднос,
всплеснув руками.
- Федуша, иди, иди к себе. А то еще поженешься... на Анненьке... Хи-хи...
И чтоб, к ней не лезть... дурень...дите,-прикрикнулаонанаФедора,
вздрогнув своим пухлым телом.
Федор вышел.
- Вы, Аня, не обращайтенанеговнимания,-опятьумилиласьКлава,
кутаясь в платок. - Он у менядобродушный,ноглупый.Извереминогда,
глядит по глупости.
Но Анна и так не обращала на Федора особенного уж внимания. По-видимому у
нее было кое-что поважнее на уме.
Но на следующее утро, когда Федор, угрюмо дремлющий на скамейке во дворе,
попался ей на глаза, он снова заинтриговал ее.
-Знаете, Федор Иванович, - сказала она с радостным удивлением глядя в его
жуткие, окаменевшие глаза, -ясдержусвоеслово.Ипознакомлювасс
действительно великими людьми. Но не сразу. Сначала вы просто увидите одного
из них; но знакомство будет с его...таксказать...слугами...точнеес
шутами...
Это забавные людишки... Повеселитесь... Для нас они шуты, а для некоторых
- божества... Но поехатьнадосейчас,водноместечкоблизьМосквы!..
Поедете?!
Федор промычал в ответ.
Через полчаса они уже были у калитки. Бело-пухлое, призрачное лицоКлавы
мелькнуло из кустов.
- Федор - ни-ни! - быстро прошептала она брату.Сонновсогласнокивнул
головой.
IX
Ехать нужно было на электричке. Две по жути непохожие фигуры подходилик
станции: одна - Федора: огромная, сгорбленная, аляповато-отчужденная, каку
сюрреальноговора;другая-Анны:изящная,маленькая,беленькая,
сладострастно-возбужденная неизвестно чем.
Одинокие, пьяные инвалиды, сидящие на земле, провожали их тупым взглядом.
Даже в набитом поезде на них обратили внимание.
- Папаня с дочкой в церкву едут... Венчаться, - хихикнула слабоумная,но
наблюдательная девочка, примостившаяся на полу вагона.
Федор с ошалело-недовольнымликомсмотрелвокно,словноегомогли
заинтересовать мелькающие домишки, заводы, пруды и церкви.
Анна чуть улыбалась своим мыслям.
Сошли минутчерездвадцать.Исразуженачалсялес,вернеепарк,
безлюдный, но не мрачный, похотливо-веселый, солнечный.
Анна провела Федора по тропинке и скоро ониочутилисьоколополяны;в
центре ее было несколько человек мужского пола...
- Садитесь, Федор Иванович, здесь на пенек и смотрите, -улыбнуласьему
Анна. - Увидите представление.
И оставив его, она направилась к этим людям. Их быловсегочетверо,но
Анна стала разговаривать с одним из них - астеничным,среднегорода,чуть
женственным молодым человеком в белой рубашке лет двадцати восьми.Очевидно
она что-то рассказывала ему о Соннове, и он смеялся, даже не глядя в сторону
недалеко расположившегося Федора.
Человек в белой рубашке вдруг сам присел на пенек; у ног своихразвернул
сверток с холодной закуской и бутыльюсухоговина.Аннаприлегларядом.
Молодой человек повязал себе на шею салфеткуиразлилвинопостаканам.