Наконец он виделтакже,чтонечтостранноепроисходитнетолькос
чувственным, но и с духовнымобъектомлюбви.Онвсевремясдвигалсяв
сторону самого субъективного и родного, то есть в конечном счетевсторону
собственного "я".
Еще раньше (но особенно последнее время) его часто тянуло, даже вовремя
любви с обычной, "реальной" женщиной как бы подставлять (хотябычастично)
свое "я" в ее тело. От успеха этой операциивзначительноймерезависела
мера возбуждения. Ему все чаще и чаще необходимо было илинайтивженщине
себя или (безэтоговообщенеобходилось)допуститьподлогспомощью
воображения.
Теперь же, после вышеописанных изменений, оболочка женщины вдруг разоми
таинственно спала и он явственно увидел за ней свой истинный объект любви-
самого себя.
Первый раз (в явном виде) это случилось утром, после дикойиразвратной
ночи: в воображении предстал он сам - родной и невероятный - и именнотуда,
к этому образу ринулась эротическая энергия. Дажесердцеегозабилосьот
какого-то чудовищного восторга. "Вот она,вотона-любовь!-мысленно
возопил он, чуть не рухнув на колени. - Самый родной, самыйблизкий,самый
бесценный...
Единственный... Ведь ничего не существуетрядом!"Взглянувнасебяв
зеркало, Извицкийвздрогнул:поеголицупробежаласудорогакакого-то
черного сладострастия. Инстинктивно он дотронулся дощекирукойитотчас
отдернул ее: пальцы пронзил жар нечеловеческой любви, онидрожалииточно
тянулись утонуть в лице, объять его изнутри.
"Но как, как обладать?" - мелькнуло в его уме. Но само поющее отприлива
нежности к себе тело, казалось, отвечало на этот вопрос. Уммутился,дрожь
проходила по членам, со сладостным ужасом он смотрелнасобственнуюруку,
котораяказаласьемутеперьжеланнейислащеручкисамойутонченной
сладострастницы. Да и качество было другое; "ведь это же моя рука, -стонал
он,
- моя кожа, моя, моя, а не чья-то другая". Рушилась преграда междусамим
субъектом и предметом любви; тот ктолюбилилюбимыйсливалисьвоедино;
между ними не было расстояния; та же кожа любила ибылалюбимасамойже;
"нечего и выдумывать про обладание, - дрогнуло у него в душе, - оно всегда с
тобой... ибо ты и твоя любовница - одно и тоже"...
Разумеется, надо было "научиться"изощреннопредставлятьсебякакбы
внешним, с помощью воображения. Это было самое простоеиверное,таккак
тогда - в сознании
- собственная личность виделась целиком и на неенаправлялсявесьжар.
Крометого,имелисьдополнительные,неменеедрагоценныевозможности:
зеркало, фотографии, созерцаниеневидимыхчастейтелаинаконецсовсем
особенное состояние неги, когда не нужно было представлять себя,ачистое,
безвоображенияисозерцания,самобытиекакбынежилосамоесебя.
Существование, все тело, все его токи, не разделяясь, словно целовались сами
ссобой.Последнимпутемможнобылоежеминутно,ежечасно,ежедневно
совершать с любимым, с собой тысячи невидимых, нежных,тонкихмикрополовых
сближений.
Что касается способа непосредственного удовлетворения, то Извицкийсразу
же предвиделвсевозможности.Этонеобязательнобылонанизм.Вскоре
Извицкий, например, выработал потаенную, психологическую техникуобщенияс
женщиной (илисмужчиной),когдаона(илион)являласьтолькоголым
механизмомудовлетворения,астрасть,воображение,любовьит.д.
направлялись лишь на себя.
Итак,переломпроизошел.ОднакодолгоевремяИзвицкогопреследовал
призрак женоподобия. Все же, как ни былапреображенаприрода,онаупорно
пыталась проникнуть в старое русло. Поэтому даже такойпредметлюбви,как
собственное"я"нередкооблекалсявженскуюформу.Извицкийнераз
представлял себя в виде женщины, или хотя бы сосладострастно-женоподобными
чертами. Так было проще ипривычнейнаправлятьлибидонасебя.Дажев
обыденной жизни он старался "обабить", изнежить и выхолить собственное тело.
Для этого он много ел и пил, меньшедвигалсяистаралсяспатьвмягкой
постели. Даже на стул, прежде чем сесть, он норовилположитьподушечку.С
нарастающимблаженствомонзамечал,чтоегоплечискаждыммесяцем
округляются,ненавистныемускулыисчезают,животстановитсямягчеи
сладострастнее, там и сям на родном теле возникают нежныеямочки,интимные
скопления жирка. Особенно,доистеричности,онстаралсяизнежитькожу,
превратить ее в постоянный источник сладострастия. Руки же у него и без того
были нежные, бабьи, словно созданные для неги и ласки.
В конце концов его стремление представлятьсебяввоображенииввиде
женщиныстечениемвременипочтистерлось;чащеонвиделсебяуже
непосредственно, в том виде, в каком существовал;этобылополноценнейс
точки зрения любви к "я" и поэтому сладостней; к тому же и вид его все более
и более изнеживался, хотя это уже был конечно второстепенный момент... Время
окрасилось в бурные, неугасимые тона. Все существование трепетало влегкой,
бесконечной, сексуальной дрожи. Это было связано с тем, что жгучийисточник
полового раздражения, то есть собственное тело, был всегда присебе.Среди
грохота и гама раскореженного мира, среди пыли, воя сирен и людских потоков,
любое, даже случайное прикосновение к обнаженной части своего телавызывало
судорогу, не только телесную, но и души.
Мирисчезал,словноделаясьоскопленным,исексуальнаяэнергия
направлялась внутрь, обволакивая "я" безграничной любовью. Легко ирадостно
было тогда Извицкому проходить сквозь этотоскопленный,лишенныйплотии
интереса мир.