Если погода была особенно плохая, он приглашал своих друзей и знакомых разбить лагерь под защитой его ушей. Там они сидели и распевали свои грустныепесни,пока сверху моросил дождь. Он очень нравился им своими ушами.Зваликитайца Хай Шанг. Вы бы видели, как Хай Шанг бежал по утрам к себе на работу! Он всегда припускал в последнюю минуту, потому что ему очень нравилось долго спать по утрам. И когда он мчался вперед изо всех сил, с ушами, похожими на два больших желтых паруса за спиной, это выглядело оченьздорово, поверьте мне!
Девочка застыла на месте и, разинув рот, слушала Пиппи. А Томми и Анника уже не в состоянии были естьгруши.Онибылицеликомзахвачены рассказом Пиппи.
- Детей у него было гораздо больше, чем он мог сосчитать, амладшего звали Петтер, - заливала Пиппи.
- Да, но у китайского ребенка не может быть имя Петтер, - сказал Томми.
- То же самое говорила ему и его жена: "Не может у китайского ребенка быть имя Петтер". НоХайШангбылстрашноупрямыйизаявлял,что мальчишка будет зваться Петтер или вообще никак. И вот он,страшноразозлившись, уселся в угол и натянул уши на голову. Итогдаегобедной жене пришлось, ясное дело, сдаться, и мальчишку назвали Петтером.
- Вот как, - тихонько сказала Анника.
- Это был самый избалованный мальчишка во всемШанхае.Капризныйв еде, так что его мама была просто несчастная.Вы,верно,знаете,что там, в Китае, едят ласточкины гнезда? И вот его мама сидела там с полной тарелкой ласточкиных гнезд и пыталасьегонакормить."Так,миленький Петтер, - говорила она, - сейчас мы съедим ласточкино гнездозапапу". Но Петтер только крепко сжимал ротик и мотал головкой.Вконцеконцов Хай Шанг так рассвирепел, что запретил готовить Петтеру другуюеду,до тех пор пока он не съест ласточкино гнездо "за папиноздоровье".Ауж если Хай Шанг что-нибудь говорил, то это - железно. Одно и то же ласточкино гнездо путешествовало туда и обратно, из кухни в столовую и обратно с мая по октябрь. Четырнадцатого июля мама Петтера стала молить Хай Шанга разрешить ей накормить мальчика мясными фрикадельками,ноХайШанг сказал "нет".
- Ерунда! - изрекла девочка, стоявшая на дороге.
- Да, то же самое говорил и Хай Шанг, - продолжала Пиппи. -"Ерунда, - сказал он. - Ясное дело, мальчишка может съесть ласточкино гнездо, если только перестанет упрямиться". Но Петтер все время - с мая по октябрь - только и делал, что крепко сжимал ротик.
- Да, но как же он мог тогда жить? - удивленно спросил Томми.
- А он и не мог жить, - спокойно ответила Пиппи, - он умер. Изчисто бычьего упрямства. Восемнадцатого октября. А хоронили егодевятнадцатого. Двадцатого же влетела ласточка и снесла яйцовласточкиногнездо, которое по-прежнему стояло на столе. Так что гнездо уж во всякомслучае пригодилось. И никто не пострадал, - радостно заявила Пиппи.
Потом она в раздумье посмотрела на девочку, стоявшую с ошалелым видом на дороге.
- До чего ж ты чудная, - сказала Пиппи. - В чем дело? Ужнедумаешь ли ты, что я сижу тут и вру? Что? Попробуй только скажи, чтоявру,угрожающе заявила, засучивая рукава, Пиппи.
- Да нет, вовсе нет, - испуганно сказала девочка. - Не то чтобы я хотела сказать, будто ты врешь, но...
- Не надо, - прервала ее Пиппи. - Именно этим я и занимаюсь. Тычто, не слышишь? Я вру так, что у меня от вранья язык чернеет. Тыивправду думаешь, что ребенок может прожить без еды с мая по октябрь? Нуужэто чушь, хотя я знаю, что дети могут прекрасно обойтисьбезедыпримерно месяца три-четыре. Но чтобы с мая по октябрь -эточушьсобачья.Ты, верно, и сама понимаешь, что это враки. Не позволяйлюдямвешатьтебе лапшу на уши.
Тут девочка пошла прочь, ни разу не обернувшись.
- До чего ж доверчивые люди! - сказала Пиппи Томми и Аннике.
- Смая до октября - это же такая жуткая муть! - И она закричала вследдевочке: - Не-а, твоего папу мы не видали! Сегодня мы ни разу не видали ни одного плешивого! А вот вчера их проходило мимо целых семнадцать штук. Взявшись за руки!
Сад у Пиппи был просто замечательный. Он был не очень ухоженный, нет, но там зеленели чудесные лужайки, где траваникогданеподстригалась, там были старые кусты роз, усеянные и белыми, и розовыми, и желтыми цветами, разумеется, не очень изысканными. Но онитаксладкоблагоухали! Там росло также довольно много фруктовых деревьев, нолучшевсехбыли вековые дубы и вязы, на которые так удобно карабкаться.
В саду же у Томми и Анники деревьев, накоторыеможнокарабкаться, было не слишком много. Да и мама их вечно боялась, что детисвалятсяи разобьются. Именно поэтому они в своей жизни не очень-томноговзбирались на деревья. Но тут Пиппи сказала:
- А что, если нам влезть вон на тот дуб?
Томми - в восторге от этого предложения - тут же соскочил скалитки. Анника была более осторожной и осмотрительной; но, увидев, что на стволе дерева виднелись наросты, на которые можно было ставить ноги,онатоже подумала, что здорово будет хотя бы попробовать вскарабкаться наверх.
На расстоянии нескольких метров надземлейдубразделялсянадва ствола, и в том месте, где он раздваивался, образовалась словнобынебольшая комнатка. Миг - и уже все трое сидят там. Над их головамизеленой крышей распростер свою крону старый дуб.
- Здесь мы могли бы пить кофе, - сказала Пиппи. - Слетаю-ка я домой и сварю пару глотков.
Томми и Анника захлопали в ладоши и закричали "браво! ".
Довольно скоро кофе у Пиппи сварился. А булочки она испекла еще накануне. Встав под дубом, она стала подкидывать вверх кофейные чашки. Томми и Анника их ловили. А иногда их пытался поймать старый дуб, и две кофейные чашки разбились. Однако Пиппи тут же сбегала за новыми. Затем настала очередь кидать вверх булочки, и довольно долго они так имелькалив воздухе. Но булочки, по крайней мере, не разбились. Под конец Пиппи тоже вскарабкалась наверх; в одной руке у нее был кофейник, в другой - бутылка со сливками и сахар в маленькой коробочке.
Томми и Анника подумали, что никогда прежде они не пили такоговкусного кофе. Им доводилось пить кофе не каждый день, а только тогда, когда их приглашали в гости. Но ведь сейчас их как разипригласили.Анника пролила немного кофе на колени. Сначала ей стало тепло и мокро, апотом холодно и мокро. Но Анника сказала, что это ерунда.
Когда они напились, Пиппи сбросила кофейные чашки на лужайку.
- Хочу посмотреть, прочный ли нынче фарфор, - сказала она.
Одна чашка и три блюдца на удивление выдержали испытание. А укофейника отбился только носик.
Вдруг Пиппи ни с того ни с сего стала карабкаться еще выше на дерево.
- Нет, вы видали что-нибудь подобное! - внезапно вскричала она. - Дерево-то с дуплом!
Прямо в стволе зияла огромная дыра, скрытая листвой отвзглядовдетей.
- Ой, нельзя ли мне тоже влезть наверх и посмотреть? - попросилТомми. Но ответа не последовало. - Пиппи, где ты? -обеспокоеннозакричал он.
И тут они услыхали голос Пиппи, но не сверху, а откуда-то снизу.Казалось, словно голос ее доносился из преисподней.
- Я - внутри дерева. В нем дупло досамойземли.Еслисмотретьв узенькую щелочку, можно увидеть в траве кофейник.
- Ой, как же ты поднимешься наверх?! - закричала Анника.
- Я никогда не поднимусь наверх, - сказала Пиппи. - Я останусьздесь до тех пор, пока не выйду на пенсию. А вы будете бросать мне сверхучерез дупло еду. Пять-шесть раз в день.
Анника заплакала.
- Зачем печаль, зачем страданья! - сказала Пиппи. - Спускайтесь лучше вниз, и мы сможем поиграть в узников, которые томятся в темнице.