Словно мы вернулись в те времена, когда все были молоды и - ну да, наверное же мы были тогда счастливы, хотя и не понимали этого; подлинное счастье всегда остается в прошлом, оно всегда уже ушло, и его видишь только со спины, потому что никак нельзя обогнать его, чтобы снова встретиться лицом к лицу, чтобы воскликнуть: "Я знаю тебя! Твое имя - Счастье!" - и в ответ увидеть ту улыбку, которой улыбается только Счастье - но тогда тебе казалось, что всего лишь улыбнулась женщина...
- Здравствуй, Мастер, - сказал я и вздохнул невольно. - Тепла тебе.
- Ты рад снова оказаться здесь, капитан?
Серьезный ответ занял бы слишком много времени. И я предпочел увести разговор в сторону:
- Я давно уже перестал быть капитаном. Мастер.
- Нет, - откликнулся он серьезно. - Однажды возникнув, это не проходит. Дремлет, может быть. И когда нужно - просыпается.
- Если экипаж отлично обходится без того, кто возглавлял его, значит... - И я развел руками.
- Ну, не вижу в этом ничего плохого: и капитану нужен отдых - когда все благополучно и корабль идет в фордевинд.
Что-то в его голосе заставило меня насторожиться: кажется, то была не свойственная Мастеру тревога.
- Что-то случилось. Мастер? Ветер зашел, и приходится идти острым курсом?
- Похоже, что твой экипаж в беде, - сказал он невесело. - Вот почему пришлось нарушить твои планы.
Я мотнул головой.
- Нельзя нарушить то, чего нет. Говори, Мастер. Что случилось?
- Может быть, и ничего страшного, - проговорил он как бы с сомнением. И все же я обеспокоен. Пойдем, прогуляемся по травке? Движение задает разговору свой ритм...
Мастер снова заговорил, когда мы прошли уже чуть не полдороги к ручью.
- Собственно, все начиналось весьма заурядно. В нашей повседневной работе мне понадобилось ознакомиться с обстановкой в одном из шаровых звездных скоплений. Я покажу его тебе, когда вернемся в дом. Семнадцать звезд этого скопления обладают планетами, населенными людьми. Уровень цивилизации - в чем-то, может быть, выше твоей, а в чем-то и нет.
- Уровень везде один и тот же?
- Есть, видимо, определенный разброс - было бы странно, если бы его не оказалось, но в целом, насколько нам известно, они развиваются параллельно. Как ты знаешь, расстояния между звездами в шаровых скоплениях, - а следовательно, и между планетами - намного меньше, чем, например, в твоих краях. Поэтому населенные планеты издавна находились в более тесной связи, чем будут находиться у вас - когда вы обнаружите своих ближайших соседей или они обнаружат вас.
- Ну да, - сказал я. - С планеты на планету там добирались в долбленых челноках...
- Во всяком случае, между ними установилось достаточно регулярное сообщение еще до перехода к сопространственным полетам; а что касается резонансного переноса, которым пользуемся, в частности мы, то до него им еще далеко. Сколько, я сказал, там обитаемых планет?
- Семнадцать.
- Ну вот, - усмехнулся он, - я невольно оговорился. На самом деле их восемнадцать. Или, еще точнее, - семнадцать и еще одна. Восемнадцатая планета - или первая, возможен и такой отсчет. Ее имя - Ассарт.
- Чем же она так отличается от других?
- Посидим тут, на берегу, - предложил Мастер. - Может быть, смешно - но мне редко удается посидеть вот так близ журчащей воды, посидеть и поразмыслить спокойно. Нас ведь мало, а мир велик...
- Вас - таких, как ты и Фермер?
- Даже если считать со всеми нашими эмиссарами, все равно, нас горстка. А на уровне сил моих и Фермера - вообще единицы. Когда-то нас было несколько больше. Но, как и везде, где существует жизнь, разум, расходятся мысли, мнения, оценки, желания. И люди расходятся. В таких случаях испытываешь облегчение от того, что мир велик и пути в нем могут не пересекаться.
- А если бы пересеклись?
- Н-ну... Мир велик, да; но он не слишком устойчив. Ваш уровень знания позволяет догадываться об этом, мы же знаем наверняка.
- Объясни, если это не трудно.
- Объясню с удовольствием - но не сейчас. Это разговор для спокойного, свободного времяпрепровождения, разговор, доставляющий радость - но для радости всегда не хватает минут. Поэтому вернемся к нашей теме.
- Я внимательно слушаю, Мастер.
- Ты спросил, чем отличается Ассарт.
- Да, - сказал я. - Может быть, интуиция подводит меня, но мне кажется, что для меня это будет не просто названием. Я прав?
- Да. Поэтому я и делюсь с тобой тем немногим, что мне ведомо. Видишь ли, поскольку эти планеты развивались параллельно, должен был неизбежно наступить миг, когда параллельные эти пересекутся. Это произошло достаточно давно. Возникла империя с центром именно в Ассарте. Почему? Планета большая, достаточно густо населенная; объединение населявших ее племен закончилось раньше, чем на других планетах - объединение, разумеется, не всегда мирное и бескровное, скорее, наоборот; и когда оно завершилось, инерция экспансии сохранилась. И когда технический уровень позволил - она устремилась вовне... Во всяком случае, так мы представляем.
- Понятно.
- Но, поскольку все проходит, миновал и отведенный империи срок, и семнадцать планет - одни раньше, другие позже - начали уходить из-под единой власти. Эти семнадцать уходов, или освобождений, означали для Ассарта семнадцать тяжелых поражений. И в этом человечестве что-то сломалось, видимо. Развитие замедлилось, кое в чем пошло даже вспять. Но похоже, что эти сведения... - Он умолк.
- Что же, - сказал я, - картина знакомая.
- Да, это не редкость в населенных мирах, и именно поэтому мы не стали обращать на тамошние процессы особого внимания: Мирозданию они ничем не грозили. - Он хотел сказать еще что-то, но смолчал.
- Что же изменилось? Вы решили вмешаться в планетарные процессы? Мне кажется, вы этого избегаете. Во всяком случае, на то, что происходит на моей планете вы, похоже, не обращаете особого внимания.
- Обращаем ровно столько, сколько вы заслуживаете. Ваша планета, да и весь ваш регион Галактики еще не так скоро начнут играть сколько-нибудь заметную роль в развитии Мироздания...
Ему была свойственна этакая округлая, академическая манера выражаться, если даже речь шла о вещах, требовавших вроде бы более приземленного, что ли, отношения. Я подозреваю, что ему нравилось слышать самого себя черта, свойственная многим. Так я подумал, но вслух сказал другое:
- Ладно, значит, развитие планеты замедлилось. Что же она - так важна для бытия миров?
(Это было в пику ему: не один он умеет выражаться округло!)
- Я сказал уже: повседневные дела, не более.
- Хотелось бы услышать подробнее.
Хотя я и перебил его, он не обиделся: знал, что сейчас у меня есть такое право.
- Разумеется. Вернемся в дом - воспринимать объяснения легче, когда видишь все своими глазами.
Пока мы возвращались, неторопливо ступая по легко пружинившей траве, я попробовал заговорить о том, что, если быть откровенным, сейчас волновало меня куда больше, чем все шаровые звездные скопления Галактики, оптом и в розницу.
- Мастер! - сказал я. - Где она?
Сперва он лишь покосился на меня и нахмурился; возможно, мой вопрос показался ему неуместным или бестактным. Но коли уж я заговорил об этом, отступать было нельзя. Он же, со своей стороны, прекрасно понимал, что если он хочет отправить меня с каким-то заданием, связанным с риском, то нельзя оставлять между нами каких угодно недосказанностей.
- Мне нетрудно понять, что у тебя сейчас на душе, - сказал Мастер, и я поверил ему. - И хотя так делать не полагается, я мог бы - ну, хотя бы позволить тебе увидеться с нею, пусть и ненадолго. Но я этого не сделаю.
Кивком головы он как бы поставил печать под сказанным.
- Прежде всего я хочу знать: нужно ли было так поступать с нею? Она ведь могла жить еще долго-долго...