Но если для норамальных людей Владимир Высоцкий был своим,был близким, необходимым и любимым актером, то длямещанствующих снобов он, прежде всего, был "модным".Я ненавижу публику так называемых "престижных" премьер.Не всю, конечно. публику, а ее самодовольную (кстати, нетакую уж и малочисленную) - снобистскую часть. Ненавижутипов которые появляются на премьерах вовсе не потому, чтов каждом первом спектакле (или концерте) есть, как врождении ребенка, какая-то щемящая торжественность,соединение боли и радости, достигнутого и недостижимого.Нет , быть на премьере - для снобов не самое главное, для нихглавное - попасть туда! Попасть, чего бы это ни стоило,"отметится", хотя бы только для того, чтобы после обзвонить"не попавших": "Как, вы не были?! Ну-у, многое потеряли!...Там была такая-то с таким-то.. И это был.. И та... Нет,честное слово, жалко, что вас не было! мы, например, всегдаходим..."Именно такие мещанствующие снобы распускали о Высоцкомнелепые, почти фантастические сплетни и слухи, и в то жесамое время заискивали и лебизили перед ним. О, как имхотелось, чтобы он - Высоцкий - стал бы для них "своим вдоску", "рубахой-парнем", закадычным "дружком-приятелем"!А он ненавидел мещан. И снобов - призерал. Любых.Недаром у него есть горькая и злая песня, котораязаканчивается такими словами:
Не надо подходить к чужим столам,И отзываться, если окликают.
Однако когда Владимира Высоцкого окликали не снобы, алюди - просто люди, - он поворачивался к ним охотно,поворачивался всем корпусом и отзывался всем сердцем!Вспомните, к примеру, его "сказочные песни". Те самые,которые он писал для "Алисы в стране чудес", для кинофильма"Иван да Марья" и просто так - для себя.Дети, общаясь со взрослыми, моментально распознают, ктоиз взрослых с ними - на равных, а кто только "прикидывается"ребенком.Так, вот сочиняя свои "детские сказочные песни", ВладимирВысоцкий ребенком никогда не прикидывался. Он просто был им.За хриплым напряженным голосом и жесткой манерой пения допоры до времени скрывалась восторженная и добрая ребячьядуша, прятался человек, гораздый на выдумку и озорство,умеющий верить в чудо и создавать его...
Догонит ли в воздухе, или шалиш,Летучая кошка летучую мышь ?Собака летучая - кошку летучую ?...
Эти "вечные вопросы" детства задает себе Алиса, и слезыее текут конечноже - в "слезовитый океан"...А вот как трогательно и вместе с тем категорично звучитсеренада влюбленного соловья-разбойника из другой - болеевзрослой - сказки:
Входи, я тебе посвищу серенаду,Кто тебе серенаду еще посвистит?Сутки к ряду могу до упаду,Если муза меня посетит.
Я пока еще только шутю и шалю.Я пока на себя не похож,Я обиду стерплю,Но когда я вспылю,Я дворец подпалю,Подпилю,Развалю,Если ты на балкон не придешь...
Ну, кто, по-вашему, сможет устоять перед такими доводамивлюбленного? да никто на свете!...В одной из "сказочных песен" Высоцкий задает вопрос,удивительный по своей "детскости" и мудрости:
... что остается от сказки потом,после того, как ее рассказали?...
А действительно - что?Могу сказать: когда я впервые услышал эти песни, у менядолго не проходило какое-то особенное ощущение свежести,улюбки, доброты. И я еще больше поверил в истину: дажетогда, когда в начале сказки все "страшно, аж жуть!", вконце ее все страхи обязательно исчезают, там непременносветит солнце, и торжествует добро!Так что, после того как сказку рассказали, остаетсямногое. В том числе и чисто профессиональное уважение кВысоцкому. Ведь по этим стихам видно , как радостноон работал над ними, буквально "купаясь" в тьме! я дажевижу, как он улыбается, записывая лихие, частушечные,виртуозно сделаные строки:
Много тыш имеет ктоТратьте тыши те.Даже то, не знаю что,Здесь отыщите...
Так поют скаморохи на сказачной ярмарке .
А вот какначинается песня царских глашатаев:
Если кровь у кого горячаСаблей бей, пикой лихо коли.Царь дарует вам шубу с плечаИз естественной выхухоли...
Такого раскованного и - одновременно - точного обращениясо словом, непринужденного владения разговорными интонациямив стихах добится очень трудно. А Высоцкий добивался.Но он умел быть не только добрым. И не только покладистым.Когда некоторые "весьма специфические" зарубежныедоброхоты пробовали его "на излом", то Высоцкий, оставаясьсамим собой, разговаривал с ними жестко и однозначно. Родинусвою в обиду он не давал никому.Помню, как в октябре 1977 года группа советских поэтовприехала в Париж для участия в большом вечере поэзии.Компания подобралась достаточно солидная: К. Симонов,Е. Евтушенко,О. Сулейменов,Б. Окуджава,В. Коротич, М. СергеевР. Давоян. Был в нашей группе и Владимир Высоцкий.Устроители вечера явно сэкономили на рекламе. Точнее, онаотсутствовала напроч! и конечно же нам говорили: "Стихи ?! вПариже?! абсурд!... вот увидите - никто не придет!..."Мы увидели. Пришли две с половиной тысячи человек.Высоцкий выступал последним. Но это его выступлениенельзя было назвать точкой в конце долгого и явноудлинившегося вечера. Потому что это была не точка, аяростный и мощный восклицательный знак !...Так кем же он все-таки был - Владимир Высоцкий? Кем онбыл больше всего? актером? поэтом? певцом?Я не знаю.Знаю только, что он был личностью. Явлением. И факт этотв доказательствах уже не нуждается... Высоцкий продолжаетсвою жизнь. Его сегодня можно услышать в городскихмногоэтажках и сельских клубах, на огромных стройках и намаленьких полярных станциях, в рабочих общежитиях и вгеологических партиях.Вместе с нашими кораблями песни Высоцкого уходят вплаванья по морям и океанам нашей планеты. Вместе ссамолетами взмывают в небо. А однажды даже из космосадонеслось:
Если друг оказался вдругИ не друг и не враг, а так.Если сразу не разберешь,Плох он или хорош.Парня в горы тяни - рискни.Не бросай одного его.Пусть он в связке одной с тобой.Там поймешь, кто такой...
Эту песню пел звездный дуэт космонавтов в составеВ. Коваленка и А. Иванчекова. И надо сказать, что здесь всебыло на высоте - и песня, и исполнение!...Лучшие песни Владимира Высоцкого - для жизни. Онидрузья людей. В песнях этих есть то, что может поддержатьтебя в трудную минуту, - есть неистощимая сила, непоказнаянежность и размах души человеческой.А еще в них есть память. Память пройденых дорог ипромчавшихся лет. Наша с вами память...
...но кажется мне, не уйдем мы с гитаройНа заслуженный, но нежеланный покой...
Правильно написал!
/Роберт Рождестсвенский/
ПЕСНЯ ПЕВЦА У МИКРОФОНА
Я весь в свету, доступен всем глазам.Я приступил к привычной процедуре:Я к микрофону встал, как к образам,Нет-нет, сегодня - точно к амбразуре.И микрофону я не по нутруДа, голос мой любому опостылет.Уверен, если где-то я совру,Он ложь мою безжалостно усилит.
Бьют лучи от лампы мне под ребра,Светят фонари в лицо недобро,И слепят с боков прожектора,И жара, жара.
Он, бестия, потоньше острия.Слух безотказен, слышит фальш до йоты.Ему плевать, что не в ударе я,Но пусть, я честно выпеваю ноты.Сегодня я особенно хриплю,Но изменить тональность не рискую.Ведь если я душою покривлю,Он ни за что не выправит кривую.
На шее гибкой этот микрофонСвоей змеиной головою вертит.Лишь только замолчу, ужалит он.Я должен петь до одури, до смерти.Не шевелись, не двигайся, не смей.Я видел жало: ты змея, я знаю.А я сегодня - заклинатель змей,Я не пою, а кобру заклинаю.
Прожорлив он, и с жадностью птенцаОн изо рта выхватывает звуки.Он в лоб мне влепит девять грамм свинца.Рук не поднять - гитара вяжет руки.