..- Он улыбнулся.- Я только
затем и прошу,что там есть кто-то из моих, да? Но я и не прошу, нет.
Я предлагаю деньги. Двести мильрейсов тому, кто пойдет на это дело...
Подошли ещелюди.Годофредоповторилсвоепредложение.Они
глядели на него недоверчиво. Шавьер пил, сидя за столом.
- Никто здесь не хочет идти на смерть,сеньор Годофредо.Пускай
англичанин сам управляется.
Гума спросил:
- Почему не пошлют буксир?
Годофредо вздрогнул:
- Должныбыпослать,конечно...Но компания считает,что это
слишком дорого обойдется?..Я ищу храброгочеловека.Компаниядает
двести мильрейсов...
Ветер хлопал дверью в "Звездном маяке". В первый раз услышали все
гудок корабля,просящего о помощи.Годофредо поднял руки (он казался
таким низеньким в этом широком пальто) и сказал почти ласково,обводя
взглядом людей:
- Я добавляю еще сто из своего кармана... И клянусь, я позабочусь
о человеке, который решится...
Все глядели испуганно,но никто не двинулся. Годофредо обернулся
к Розе Палмейрао:
- Роза,ты женщина,но у тебя больше храбрости,чемулюбого
мужчины...Слушай, Роза, двое моих сыновей на том корабле. Они ездили
в Ильеус, на каникулы... У тебя никогда не было детей, Роза?
Франсиско шепнул на ухо Гуме:
- Я ж сказал, что там у него кто-то свой...
Годофредо умоляющепротягивалрукикРозе.Он был так смешон
сейчас - маленький,одетый в роскошноепальто,сжалкимлицом,с
дрожащим голосом.
- Попроси их пойти,Роза...Даюдвестимильрейсовтому,кто
пойдет...Всю жизнь помнить буду...Я знаю,они не любят меня... Но
там мои дети...
- Ваши дети? - Роза Палмейрао глядела за окно, в ночь.
Годофредо подошел к одному из столиков.Опустил головунасвои
холеныеруки.Плечиегоподымались и опускались.Словно корабли в
море...
- Он плачет... - сказал Мануэл.
Роза Палмейраомедленноподнялась.НоГумаужестоялвозле
Годофредо:
- Ладно, я пойду...
Старый Франсиско улыбнулся. Он взглянул на свою руку, где у локтя
были вытатуированы имя брата и названиязатонувшихшхун.Оставалось
место для имени Гумы. Шавьер отставил свой стакан:
- С ума сошел... Да и не поможешь...
Гума вышелнавстречутьме.ГлазаРозыПалмейраосветились
любовью. Годофредо протянул руки вслед Гуме:
- Привези моих сыновей...
Гума исчез во тьме ночи.Поднялпаруса,поставилшлюппротив
ветра.Ещевиднелисьвдали те,что проводили его до причала.Роза
Палмейрао и старый Франсиско махали ему вслед. Шавьер крикнул:
- Привет Матери Вод...
Шкипер Мануэл обернулся в гневе:
- Никогда нельзя говорить человеку, что он идет на смерть.
Роза
Палмейрао и старый Франсиско махали ему вслед. Шавьер крикнул:
- Привет Матери Вод...
Шкипер Мануэл обернулся в гневе:
- Никогда нельзя говорить человеку, что он идет на смерть...
Он поднял глаза,проследил тень шлюпа, удалявшегося по свинцовым
волнам:
- Жаль. Он был еще ребенок...
Звезды исчезли.Луна и не всходила этой ночью,и потому на море
не было песен и слов о любви.Волны бежали, тесня друг друга. И это в
самой бухте, далеко еще до волнолома. Как же должно быть там, снаружи,
где море свободно?
"Смелый" струдомотплываетотпристани.Гумастарается
разглядетьчто-нибудьвпереди.Новсевокруг черным-черно.Самое
трудное - это начало,когда надо плыть против ветра. А потом начнется
бешеный бег по воле взбесившегося ветра,по морю,принадлежащему уже
не лодкам и шхунам, а большим кораблям. Гуме видны еще смутно знакомые
тени там, на берегу. Все еще трепещет, махая ему, рука Розы Палмейрао,
самой храброй и самой нежной женщины извсех,когоприходилосьему
встречать. Гуме только двадцать лет, но он узнал уже любовь не с одной
женщиной. И ни одна не была еще такой, как Роза Палмейрао, не лежала в
его объятьях такой любящей, такой ласковой. Море сегодня сходно нравом
с Розой Палмейрао, когда она не в духе. Море сегодня свинцового цвета.
Вон рыба вспрыгнула над водой.Ее не страшит буря. Напротив, радует -
мешает рыбакам выходить на лов..."Смелый" с трудомпересекаетводы
залива.Волноломужеблизок.Ветерноситсявокруг старого форта,
влетает в пустынные окна, играючи хлопает по стволам старые, давно уже
бездействующие пушки. Гуме уже не видны знакомые тени на берегу. Может
быть,Роза Палмейрао плачет.Она не такая женщина,чтоб плакать, но
она так хотела иметь сына,совсем забыв,что ей уже поздно. Гума был
для нее и любовником и сыном.Почему в этот смертный час вспомнилон
вдруг мать,что ушла навсегда?Гуме не хочется думать о ней. В любви
Розы Палмейрао есть что-то от любви матери.Она и не моложе,чем его
мать,и часто она ласкает его, как сына, и, забыв о поцелуях страсти,
целует его с материнской нежностью..."Смелый" скачет вверх и вниз по
волнам. "Смелый" продвигается вперед с трудом. Волнорез видится все на
том жерасстоянии.Такойблизкийитакойдалекий.Гумасбросил
промокшую рубашку.Волна прокатилась по палубе из конца в конец.Что
же,наверно,делается там,за гаванью?.. Роза Палмейрао хочет иметь
ребенка. Устала драться с солдатами, отсиживать за решеткой, устала от
ножа за поясом,от кинжала на груди.Она хочет сына,которого можно
будет ласкать, которому можно будет петь колыбельные песни. Как-то раз
Гума задремал в ее объятьях, и Роза пела:
Спи, мой маленький, скорее,
чтобы бука не пришел...
Она забыла,чтоонеелюбовник,ипревратила его в сыночка,
укачивая на коленях.