Принесли графин с водкой. Ливия уводит Жудит в комнату. Мария
Клара идет с ними и теперь сменила Ливию -плачетвместесвдовою,
плачет о самой себе.
Ливия возвращаетсякостальным.Мужчинытеперьтихонько
переговариваются о чем-то,обсуждают недавнюю бурю, вспоминают отца с
сыном, погибших нынче ночью. Один негр замечает:
- Старик-то был сила... Храбрец, каких и не сыщешь...
Другой начинает рассказывать давнюю историю:
- Вы помните все, наверно, тот ураган в июле? Так вот Раймундо...
Кто-то открывает графин с водкой.Ливия проходит между мужчини
направляетсякдвери...Ейслышен отсюда гул спокойного моря,гул
вечный, однообразный, гул каждого дня... Гума, наверно, скоро вернется
и,конечно,придетискатьее сюда,к Жудит.В сумраке,скрывшем
пристань,ей видятся вдали приближающиесяпарусарыбачьихшхун.И
вдругееохватываеттожедурное предчувствие,что недавно Марию
Клару.А если когда-нибудь,в такую вот ночь, ей принесут весть, что
Гумаостался на дне морском,а "Смелый" блуждает по волнам без пути,
без руля,без кормчего?Только сейчас пронзила ее вся боль Жудит,и
онапочувствоваласебяивпрямь ее сестрой и сестрой Марии Клары и
всех, всех женщин, чья судьба связана с морем, чья судьба едина: ждать
такой вот бурной ночью вести о гибели своего мужчины.
Из комнаты донеслись рыдания Жудит. Одна осталась. С ребенком под
сердцем.Может быть, еще когда-нибудь придется ей так же оплакивать и
этого сына,что не родилсяеще.Вгруппемужчиннегрпродолжает
рассказ:
- Пятерых спас...Ночь была - конец света... Многие видали в эту
ночь саму Матерь Вод... Своими глазами... Раймундо...
Жудит рыдает в глубине комнаты.Такова здесь судьба всех женщин.
У мужчины здесь лишь одна дорога - дорога в море.По ней уходятони,
ибо такова их судьба.Море господствует над ними всеми. От него - вся
радость и вся боль,ибо оно - тайна,постичь которую немогутдаже
старые моряки,даже те,что давно уж не выходят в море, а сидят себе
на берегу,чинят ветхие паруса и рассказывают давние истории.Ктож
может разгадать тайну моря?Оно несет и музыку, и любовь, и смерть. И
разве не над морем луна полней? Море непостоянно и зыбко. И, как море,
непостояннаизыбкажизнь людей под парусами шхун.Кому из них под
конец жизни удалось понянчить внуковипосидетьвкругусемьиза
обедом и завтраком, как бывает то у людей земли? У каждого из них есть
что-нибудь на дне морском:сын, брат, рука, оторванная акулой, шхуна,
перевернутаяволнами,парус,растерзанный в клочья ветром бури.Но
однако ж кто из них не знает песен любви на ночном прибрежье?Ктоиз
нихнеумеетлюбитьгорячои сладко?Ибо каждая ночь любви может
оказаться последней.Когда они прощаются сженщиной,тонецелуют
походяиторопясь,каклюдиземли,спешащие по своим делам.Они
прощаются долго и все машут, машут на прощание, словно зовя за собою.
Когда они прощаются сженщиной,тонецелуют
походяиторопясь,каклюдиземли,спешащие по своим делам.Они
прощаются долго и все машут, машут на прощание, словно зовя за собою.
Ливия смотритналюдей,подымающихся по пологому склону холма.
Они приближаются двумя группами.Фонарипридаюттраурнойпроцессии
какой-топризрачныйвид.Какпредчувствиеих приближения,громче
слышится из комнаты плач Жудит.Достаточновзглянутьнанепокрытые
головы людей, чтоб понять, что они несут тела погибших... Отца и сына,
утонувших вместе в эту бурную ночь.Без сомнения,один хотелспасти
другого,ипогибли оба...А откуда-то из глубины всего,со старого
форта,с набережной,со шхун,из какого-тодалекого,неведомого
никому места песня провожает тела усопших. Она говорит:
О, как сладко в море умереть...
Ливия плачет.ПрижимаетЖудиткгрудии плачет вместе с нею,
плачет,уверенная,что придет и ее день,и день Марии Клары, и день
всех их, всех женщин, что живут у моря. А песня пересекает набережную,
чтоб дойти до них, этих женщин:
О, как сладко в море умереть...
Но даже присутствие Гумы,что пришел с траурной процессией и кто
первым отыскал тела умерших, не может сейчас утешить Ливию.
Только песня,что слышится неведомо откуда (быть может, и впрямь
состарогофорта),уверяющая,чтотаксладкоумиратьвморе,
напоминает сейчас Ливии о смерти мужа Жудит.Тела, верно, уж положили
в комнате.Жудит,на коленях, плачет у тела мужа, мужчины столпились
вокруг, Мария Клара с тревогой думает, что когда-нибудь так вот утонет
и ее Мануэл.
Но зачем ей,Ливии,думать о смерти, о всех этих печалях, когда
ее ожидает любовь?Ибо сейчас она здесь, на корме "Смелого", вместе с
Гумой.Ливия растянулась на досках в тени свернутого паруса, глядя на
своего мужа, не торопясь раскуривающего трубку. Зачем думать о смерти,
о людях,борющихся с волнами, когда ее любимый здесь и буря ему уж не
страшна,а огонек его трубки разгорается над темным морем самой яркой
звездочкой?Но Ливия задумчива.И грустна.Что ж он не подойдет, не
сожмет ее покрепче своими сильными руками,татуировку на которыхона
знаетнаизусть?Ливия ждет,положив руки под голову,ее девические
груди едва проступают подлегкимплатьем,котороеночнойветерок,
теперь мирный,приподымает и колышет."Смелый" тихонько покачивается
на волнах.
Ливия ждет,итаккрасиваона в этом своем ожидании...Самая
красивая женщина из всех,каких можно видеть на пристани. Ни у одного
изздешнихморяковнеттакойкрасивой жены,как у Гумы.Все они
говорят об этом открыто,и все приветливо улыбаютсяЛивии.Всеони
охотновзялибы ее с собой в плавание,охотно сжали бы мускулистыми
руками.