– А я хочу, чтоб и пожар был, и самовар с пирогами рядом!
– Это по‑нашему, по‑русски, – вставила Алла.
– Но такой переворот не в человеческих силах только, – заметила Лена.
– Нужна подмога.
– Можно! Можно! – замахал руками Данила. – Ведь все связано – и человек, и Боги. Захочет человек – и высшие силы будут не против. Им самим, извините, на современный мир тошно смотреть, небось удивляются: ну ползунки, все кнопки свои нажимают, нет чтобы умереть и воскреснуть. Да дело вовсе и не в смерти или в бессмертии. Погулять надо, на Вселенную, в ее тайнах, глядючи. Грязное рацио выбросить. А ведь назревает, назревает что‑то… А если о России, то Российская империя, СССР, Российская Федерация – это все оболочка, панцирь, а на самом деле была и есть одна Рассея‑матушка, ничем в глубине своей тайной не тронутая. Одна Рассея, а по ней гуляет лихой человек – лихой в духе, в интеллекте. То непостижимое ищет, то песни поет, то около черной дыры пляшет или с погибелью в жмурки играет. И ничего, кроме Рассеи, нет! И ничего больше не надо!
Всех охватил какой‑то необъяснимый восторг, ошеломляюще‑бурный. Бросились целовать Данилу, обнимать. Степан и тот стал жать ему руку, глядя в его лицо как в бездну.
– Хорошо бы, если бы вместо Вселенной была бы одна Рассея наша, – выговорила Лена. – Ведь Рассея – это хаос, Россия – порядок, чтоб Рассею сохранить. Должен быть взрыв, не просто смена цивилизации, а нечто уму непостижимое. Если уж метафизично, то чтоб не отличить живых от мертвых, обыденную жизнь от Бездны…
– Не метафизично, а точно сказала Лена, – перебил ее Данила. – Хаос, великий хаос, в котором зерна непостижимого, – это наша Рассея. Золотые слова ваши, Лена: чтоб обыденная жизнь не отличалась от Бездны. Чтоб умирали и воскресали на глазах. Чтоб с Богами на ушко шептались – ну, это все еще цветочки! Непостижимое должно войти! И веселие посереди! Надоел весь этот порядок: вот тебе царство живых, вот те мертвых, тут умри, тут родись. Все по порядку, законы всякие. Пусть потемнеет небо и глас Божий скажет: «Гуляйте, ребята, гуляй, Рассея, что хочешь, то и будет, гуляй, страна, где невозможное становится возможным! Свободу даю, конец демиургам и всем золотым снам!»
– Ласковый ты наш, –умилилась Лена. – Чтоб сбылось все это!
– По мне, в Рассее и сейчас предельно хорошо, – заявила Ксюша, кутаясь в платок. – На наших буржуев плевать, они ведь тоже наши, они от всего этого торгово‑денежного летаргического порядка сами скоро запьют. И либералы с ними заодно. В России в лес войдешь – какой там мировой порядок, все Русью пронизано и тишиной. Только чувствовать надо! А в глаза некоторым, случайно даже, в метро глянешь – Господи, сколько там всего, недоступного для мира сего!
Потом наступило время небольшой передышки.
– Уж больно дух захватило, надо помолчать, – сказала Алла.
– Весь великий Рене Генон – с меня сошел, – заключил Сергей.
Данила в ответ опять захохотал, но уже не тем хохотом видящего разрушение миров. Хохот его на этот раз был мирный.
После некоторой паузы и возни с самоваром, матрешкой и разливом чая в русские, какие‑то очень народные пузатые чашки наступил благостный, но недолгий отдых за чаем.
Лена прервала его:
– Все‑таки, Данила Юрьевич, надо вернуться к Стасу. Теперь вы знаете, что случилось. Можете помочь? – прямо спросила она.
Опять возникла тишина.
– Скажу откровенно, – ответил Данила, – дело это на самом деле жутковатое и серьезное. Да вы и сами это чувствуете. И даже в мою голову вся эта история пока не совсем укладывается.
Да вы и сами это чувствуете. И даже в мою голову вся эта история пока не совсем укладывается. И дело тут не только в изменении прошлого. Гораздо глубже надо копать. У меня есть только одна наметка, но думаю, она верная. Я знаю целую цепь особых людей, они не связаны между собой, они больше сами по себе, но именно через них можно найти Стаса и понять, что с ним произошло в действительности.
– Что же это за люди? – первым спросил Сергей.
– Пусть Степан скажет. Я его водил, – и Данила кивнул головой в сторону немного ошалевшего Степана.
– Бредуны! – воскликнул Степан – Но серьезные. Очень. Суть я еще не уловил, наверное, ведьма какая‑то мешает. Один от самого себя бежит. Чегой‑то увидел в себе, от чего чуть с ума не сошел.
– Я двоих показал, – перебил его Данила. – Это цветочки только. Есть крайне не влезающие в рамки.
– Кто же они? Кто? – робко бросил вопрос Толя.
– Как сказать! Точно определить трудно. Их пока немного. Но это, вероятно, мировой процесс. Их будет больше. Это люди, у которых изменился сам тип человеческого сознания – в ту или иную сторону. Они очень разные. Но главный признак – совершенно измененное сознание. Они уже другие, не совсем люди в прежнем понимании.
– Но это слишком глобально, – воскликнула Лена. – Ведь если изменилось состояние сознания – меняется все, и мир в том числе. Для кошки, к примеру, мир совершенно другой, чем у человека…
– Конечно, это глобально, – хихикнула Ксюша. – Но пока незаметно.
И выпила рюмашечку.
– Незаметно, потому что их мало. Они среди нас, но пока мало кто понимает, что происходит, – ответил Данила. – Ведь, ребята, девочки, – кошка‑то у вас есть, случаем? (Лена засмеялась.)Там может возникнуть поворот в разные стороны – зависит от того, как пойдет процесс, в какую сторону завертится чертово колесо. Среди них есть, мягко говоря, мрачноватые, словно выползли из преисподней, но иной Вселенной, чем наша… Есть и необыкновенные, как говорят, просветленные, но не ординарно… Обычного ничего в них нет, правда, Степан?.. Есть непостижимые, как воплощение чего‑то иного. Но есть и мерзкие, ой мерзкие. И просто – особенные, не наши как бы.
– Да, это тебе не экстрасенсы или провидцы, – процедил Сергей.
– Еще бы! – вздохнул Данила. – Те горизонтальны, в пределах обыденности: что будет, что не будет – какая разница, по большому счету? Это просто способности – раньше таких было немало. Но даже если этих талантов станет слишком много – и то мир изменится, но не кардинально – потому что кардинально все может измениться, только когда изменится сама структура сознания, его характер и вид.
– Ну тогда это будет уже просто другой мир, Земля станет иной планетой, – заметил Сергей. – Неужели к этому идет?
– К чему идет, пока никто не знает. Но эти измененные очень хороши, не дай Бог, если некоторых из них станет много, – ответил Данила, отпивая вино и посматривая на хозяев уже светлым взглядом.
– Кстати, Дашку‑то нашу из школы выгнали. Это ребенок ясновидящий, – пояснила Лена Даниле. – Во время занятий встала во весь рост и на весь класс объявила, что сын учительницы назавтра сломает ногу и нос. И тот сломал, конечно. Мамаша Дашина теперь пишет заявление, что провидцев зажимают.
– Тихий такой сумасшедший домик будет, если такие разведутся по миру во многом числе, – хихикнула опять пропитанная наливочкой Ксюша. – Ну, а об этих измененных я уже не говорю, – Ксюша даже немного испугалась своего голоса при этом.