И
Леонид, не помнивший отца,взращенный пустьивздоровом, новженском
коллективе,всемсердцемоткликнулся народительскийзов.Икакаяже
просветленнаядуша открыласьему,какой истовой,мужскойпривязанностью
вознаградила его судьба!
Сошнин именовал тестяпапашей. Маркел Тихонович имел отэтого вдуше
торжество, потому как тещу зять звал только по имени-отчеству. "Они", "она",
"эти","самa", "их" --этолишькраткийперечень междометий, спомощью
которых Маркел Тихонович обращался со своими домашними, называть жену и дочь
собственными именамион избегал, длинно получалось,тем более что у дочери
было имя "не его",он желал назвать ееЕвдокией, в честь своей бабушки, но
жена, взбесившаяся откультуры, нареклаее Элеонорой -- вот и пользуй его,
такое имя, каким только корову или козу можно называть.
ЕвстолиюСергеевну засуету,табак и матерщинуне терпели пчелы--
Маркел Тихонович держал три семьи -- для домашно- сти. И стоило жене выйти в
огород, в углу которого под дуплистыми липами стояли ульи, он тут же отворял
леток, и пчелы загоняли хозяйку либо в нужник,либов сенцы. В бане Маркел
Тихонович мылся один,не пускал супругу на покос -- истопчет, измочит сено,
корова исти его не станет, пилил дрова в одиночку, не слушал жену, когда она
жаловаласьна хвори,смотрелпотелевизору"развратные",поразумению
Евстолии Сергеевны, передачи: фигурное катание и балет-- и, как можно было
догадаться,давноне выполнялмужскихобязанностей.Уязвленнаясупруга
следила за ними будтоуже не раз"застукала" старого блудника, который с
другими бабами "делал, че хотел".
-- Уменя изрук, Левонид, ниченевыпадат,меня тятя, царство ему
небесное, с детства всякой работе обучил, потому как в деревне без рукомесла
нельзя,рукам махатьи речи говорить -- трибунов на всех не наберешься! На
войне,в раздо- рожье,кому обутку починю,кому бритву направлю,повозку
подлатаю, колеса обсоюзю, втулку там, ось, оглобли ливытешу, сварить че --
суп,кашу, картошки, коня обиходить, сруб в землянке сделать,дзот покрыть
-- все мне по руке. На фронте, Левонид, слова ниче не стоят,потому какна
краю тыжизни. Хоть верь, хоть нет, Левонид, меня Тихоновичем в роте звали,
неиз-застарости,не-эт,-- явсамой середкемушшинскихгодов был,
исключительноиз уважения звали,из уважительности, медальмнепервому в
ротедаденабыла, когдамедали ишшо мешком напередовуюневозили... И
вопше, маракуюя, Левонид, нашей державе честные трудовые люди нужны,а не
говоруны и баре.Пустобрехи, вродемоейбабы, прооралидеревню. Войнаи
пустобрехи довели до того, что села наши и пашни опустели.
Почувствовав союз двух мужчин куда прочнее женского, Евстолия Сергеевна
пошла на них приступом, но зять оказался неуступчив, защищал себя и тестя:
--ЕвстолияСергеевна! Все претензии, какие естько мнеи к папаше,
высказывайте не в магазине, не на завалинке, а здесь, дома, и больше при мне
не унижайте папашу, не сгоняйте его вмогилу -- без него вы пропадете ровно
через неделю.
..
-- Кто это -- вы? Кто это -- вы? -- взвилась Лерка.
-- Ты и твоя мама.
-- А ты зачем? Ты -- муж!
-- Ия, муж, и вы, жены, пока еще сидим на шееу папаши,даскоро и
внука туда посадим.
Мужики уединялисьв лесу, пилиливесной долготьена дрова,вывозили
его, на сенокосеуправлялись, в межсезонье на рекесидели, подле удочеки
закидушек, либо верши ставили на перекате и в заливах.
--Дачтожеэто такое! Все приделе, моижеребцы сидят--реку
караулят!-- базлаланавесь белыйсвет Чащиха, спускаясь вдоль ограды к
реке с детским ведерком -- взрослое ведро она якобы не могла уже поднимать.
Маркел Тихонович из наносного хламу выбрал палку, попримерил ее к руке,
молча двинулсянавстречу супруге ивытянулеепоширокой спине, датак
звучно,что всяокруга замерла, будто перед концом света: коровыналугу
пересталижевать траву, овечкизатопотили,давядругдружку,бросились
врассыпную; спутанный колхозный конишко с потертостями и лишаяминаспине,
припал к воде, хотя пить ему не хотелось, -- ничего не вижу, ничего не слышу
-- опытный конь.
Чащиха, ровно бы вслушиваясь в себя,вмир,ее окружающий,схватила
ртом раз-другой воздух и вопросила:
--Убил? Меня-а-а-а убил... -- и толькособралась заорать, как Маркел
Тихонович вытянул ее палкой вторично.
-- Ячетыреждыранетый. Я в гвардии пехоте фашиста бил! У меня десять
наградв яшшике! А ты меня призяте страмотишь!.. -- Хопда хоп Чащиху по
спине.
-- Милиция!
Сошнин в это время подлещика подсек, повел его, сердечного, к берегу --
милиция он на службе, а тут зять и рыбаки тоже, как и все советские люди и
граждане, имеет право не только на труд, но и на отдых -- по Конституции.
Председатель поссовета, старый фронтовик, заранееи но всем солидарный
со всеми фронтовиками, получив от Евстолии Сергеевны заявление-акт на своего
супруга и бегло с ним ознакомившись, заявил:
-- Дивно, кактвой муж тебядо се не пришиб?Ябы впервую же ночь
супружескойжизниприкончилтакуюфруктуивтюрьмубыдобровольно
отправился.
Дитя,всеми любимое иединственное, Светка, какое-товремя соединяла
семью, да худоЛерка обихаживала дитя, и себя, и мужа -- деревенская девка,
ничемуне наученная пусто- брешноймамой,неумелаонасваритьпустую
похлебку,кашаманная дляребенка унее непременно вкомках, стирает --
брызги на стены, моет пол -- лужи посередке, под кроватью пыль, зато травила
анекдотынаисмешнейшие,подвизаласьвинститутскойсамодеятельности,
Маяковского со сцены кричала.
Покатетя Лина жила да была, отмерзостейбыта Лерку избавляла, ис
воспитаниемребенкаделошло вперед, хотяидергаласьэмансипированная
женщина,не нравилосьей,чтотетканаряжаетСветкупо-деревенски,в
какие-то капоры, в грубые шерстяные носки собственной вязки, купает в корыте
стиральном,стрижетнаголо,чтоб волосики крепче были, кормиткапустными
щами с картошкой.