– Завтра мы вам втроём попадёмся! Три почёта вам будет!
Тётенька общественный контролёр отрицательно покачала головой, но пообещала:
– Ещё подумаем. Торопиться не будем. Всё взвесим, прикинем, потом ещё раз подумаем.
– И думать тут нечего! – Толик с трудом удержался, чтобы не сказать чего-нибудь грубого. – Меня не жалеете, бабушку мою пожалейте! Она ведь тоже пенсионерка! Плакать ведь она будет! Может быть, даже зарыдает! И всё из-за вас!
– Значит, с нервами у неё плоховато, – сочувственно объяснила тётенька общественный контролёр. – Пусть по утрам холодный душ принимает. Это очень укрепляет нервную систему.
Они вышли из автобуса и зашагали по дорожке городского сквера.
«Что же делать?! Что же делать?! Что же делать?! – чуть не кричал Толик. – Вот вредная старушенция! Свалилась на мою несчастную голову!.. Но я что-нибудь, да придумать должен! Она ещё пожалеет…»
– Предложение твоё деловое, – сказала тётенька общественный контролёр, – но рискованное. Присядем давай. – Она села на скамейку, не выпуская из рук милицейский свисток, и думала, шевеля губами, подсчитывая что-то.
И Толик тоже думал, но в руках у него был не милицейский свисток, пусть раза в четыре больше обычного, а – пистолет. Придётся, видимо, им воспользоваться!
«Уйти бы куда-нибудь, – торопливо прикидывал в уме Толик, – там я вынимаю пистолет… и требую… то есть приказываю… А если она не поверит, что пистолет настоящий? Тогда что делать?»
На всякий случай он ещё раз сделал попытку разжалобить тётеньку общественного контролёра и самым нежным голосом, на какой только был способен, заговорил:
– Три зайца у вас завтра будет. Три штрафа. Три почёта. Отпустите вы меня. Честное-пречестное слово, не обману. Если удастся, четырёх зайцев приведу. А?
– Не верю я тебе, миленький, – ласково сказала Анна Дмитриевна, – и права не имею верить. Какой же я тогда общественный контролёр, если зайцу поверю? Идём в милицию, а завтра товарищей приводи. О штрафе не беспокойтесь. Сама за вас деньги внесу. Только попадитесь.
– Руки вверх! – в отчаянии приказал Толик, вытащив пистолет и направив дуло прямо в нос Анне Дмитриевне. – Ни с места! Я стреляю без предупреждения и без промаха! Я агент иностранной разведки крупной державы! Заброшен в ваш город для выполнения опасного задания! Если вы, бабушка…
– Не бабушка я ещё…
– Неважно! Если вам, пока вы ещё не бабушка, дорога жизнь, не шевелитесь, не двигайтесь с места, не свистите в свой свисток десять минут! Не вздумайте выдавать меня! Моя пуля найдёт вас повсюду!
– Не боюсь я тебя… Не боюсь я тебя… вот нисколечко… – торопливо бормотала Анна Дмитриевна, оглядываясь по сторонам. – И пистолетик у тебя игрушечный… И не агент ты, а второгодник какой-нибудь… А я сейчас милицию вызову… тут тебя и…
– Стреляю без предупреждения и без промаха! – тряся пистолетом перед её носом, хрипло крикнул Толик. – Моя пуля найдёт вас повсюду!
Держа пистолет в вытянутой руке, Толик попятился.
Не успел он скрыться в кустах, как общественный контролёр Анна Дмитриевна с такой силой начала дуть в свой свисток размером в четыре раза больше обычного, словно это была боевая труба.
Глава №11
Общественный контролёр Анна Дмитриевна в обществе двух шпионов. ЫХ-000 пытается стать человеком
ЫХ-000 побрился, причесался, уложил вещи в чемодан, включил рацию и передал в эфир:
– «Фруктам-овощам». Потерял всякую возможность действовать. Окружён со всех сторон. Видимо, гибну. Работайте самостоятельно. Старшим назначаю Бугемота. Скоро нам всем каюк. ЫХ-000».
Он передал это сообщение в эфир несколько раз. Пусть приятели-предатели выкручиваются сами, а задания им всё равно не выполнить. Полковник Шито-Крыто лопнет от злобы. А ему, Фонди-Монди-Дунди-Пэку, пожилому человеку, надоело трястись от страха.
И пусть не носить ему мундира с погонами, орденами и медалями, зато он отныне будет жить по-человечески.
Сядет он в поезд, уедет на берег южного моря, снимет там комнату в доме, где много детей, станет с ними во все игры играть, кроме игры в шпионов.
И теперь он, кстати, уже не ЫХ-000, не Фонди-Монди-Дунди-Пэк. В паспорте у него значится: Иван Иванович Иванов.
С чемоданом в руке он довольно спокойно шагал к вокзалу, раздумывая о том, что на первый, как говорится, случай он нашёл неплохой выход из положения. Конечно, полковник Шито-Крыто будет его разыскивать, искать он умеет, ну, а мы умеем прятаться.
Но он и сам не заметил (проклятая шпионская привычка – действовать по секретной инструкции!), как оказался в сквере на условленной скамейке.
Тут же рядом сразу плюхнулся Бугемот, да так плюхнулся, что едва не опрокинул скамейку. Сидел он, сидел, пыхтел он, пыхтел и мрачно спросил:
– Вы, случайно, не знаете, когда играет «Спартак» с «Динамо»?
«Поручили ему ликвидировать меня или нет? – пронеслось в голове Фонди-Монди-Дунди-Пэка. – Главное, чтобы он не догадался, что я – это я».
Иван Иванович Иванов на вопрос ответил вопросом:
– А какое «Динамо» вы имеете в виду?
– Обыкновенное «Динамо». Футбольную команду.
– В первенстве страны участвует, к вашему сведению, несколько команд под названием «Динамо», – любезно объяснил Иван Иванович Иванов. – Какая именно команда вас интересует? Московская, киевская, минская…
– Я спортом не интересуюсь, – пробурчал Бугемот, – я больше люблю сардельки. Понимаете, я больше люблю сардельки!
– А я обожаю сосиски, – с улыбкой ответил Иван Иванович Иванов. – И обязательно с картофельным пюре.
– А я пюре ненавижу, – сквозь зубы процедил Бугемот, и по лицу его было видно, что он мучительно что-то соображает. – Ненавижу я пюре! – очень мрачно повторил он. – И сосиски ненавижу! И футбол ненавижу!
– Почему же вы спрашиваете о футболе вот уже второй раз?
– Потому что меня просили спросить. Понимаете? Меня просили спросить: вы, случайно, не знаете, когда играет «Спартак» с неважно каким «Динамо»?
«Он от меня не отстанет, – подумал Фонди-Монди-Дунди-Пэк, – надо мне от него как-то отделаться». А Иван Иванович Иванов недовольно сказал:
– Если вы, гражданин, лишку выпили и заговариваетесь, то ступайте себе домой, а то вон невдалеке где-нибудь наверняка милиционер имеется.
– Извиняюсь, простите, извините, – испуганно пробормотал Бугемот, но не двинулся с места, только запыхтел ещё громче.
«Значит, он уже приставлен следить за мной, – подумал Фонди-Монди-Дунди-Пэк, – нагонит в безлюдном переулке – и пулю мне в затылок. Или две, для верности».
Бугемот же был абсолютно убеждён, что перед ним, вернее рядом с ним, не кто иной, как руководитель диверсионной группы «Фрукты-овощи». И хотя Бугемот совершенно запутался в этих «Динамо», сосисках, сардельках и особенно в картофельном пюре, он, как говорится, всей своей шпионской шкурой чувствовал, с кем имеет дело.
Но поведение ЫХ-000 было настолько непонятным, что Бугемот потерял всякую рассудительность вместе с бдительностью. В страшном нетерпении, стремясь как можно скорее и во что бы то ни стало выяснить обстановку, он отломил прутик и на песке нацарапал:
ЫХ-000.
«Вот болван! – подумал Фонди-Монди-Дунди-Пэк. – Как бы мне от него улизнуть?»
И пока Иван Иванович Иванов спокойно сидел и не смотрел на песок, словно там было нацарапано неприличное слово, Бугемот весь испыхтелся, словно бежал в гору и нёс на себе Бугемота вроде себя.
Вдалеке раздался милицейский свисток. В другое время шпионы не обратили бы на него и малейшего внимания, а сейчас их затрясло от страха, словно они были не агенты, а жулики-карманники.