Все
стены, окружающие сад, затянуты фруктовыми шпалерами и виноградом,и каждый
год их пыльные и чахлые плоды становятся для г-жи Воке предметомопасений и
бесед с жильцами. Вдоль стен проложены узкие дорожки, ведущиепод кущу лип,
или липп, как г-жаВоке, хотяи родомдеКонфлан, упорнопроизносит это
слово,несмотря на грамматические указания своихнахлебников.Меж боковых
дорожек разбитапрямоугольнаякуртинасартишоками, обсаженнаящавелем,
петрушкой и латуком, а по углам ее стоят пирамидально подстриженные плодовые
деревья. Подсенью липврытв землюкруглый стол,выкрашенный в зеленый
цвет, и вокруг него поставлены скамейки. В самый разгарлета, когдабывает
такое пекло,что можно выводить цыплят без помощи наседки, здесьраспивают
кофете изпостояльцев,ктодостаточнобогат, чтобы позволить себеэту
роскошь.
Дом в четыре этажа смансардой выстроен из известняка и выкрашен в тот
желтый цвет, который придает какой-то пошлый видпочти всем домам Парижа. В
каждомэтаже пять окон с мелким переплетом и с жалюзи, но ни одно из жалюзи
не поднимается вровень с другими,а все висят и вкривь и вкось. Сбокового
фасада лишь по два окна на этаж, при этом на нижних окнах красуютсярешетки
из железных прутьев.Позадидома двор,шириною футоввдвадцать,где в
добром согласии живут свиньи, кролики икуры; вглубине дворастоит сарай
для дров. Между сараем и окном кухни висит ящик для хранения провизии, а под
ним проходит сток для кухонных помоев. Со двора наулицуНев-Сент-Женевьев
пробита маленькая дверца, в которую кухарка сгоняет все домашние отбросы, не
жалеяводы,чтобыочиститьэтусвалку,воизбежаниештрафаза
распространение заразы.
Нижний этаж самсобою как бы предназначен под семейный пансион. Первая
комната, с окнами на улицу и стеклянной входнойдверью, представляетсобой
гостиную. Гостиная сообщается со столовой, а та отделена от кухни лестницей,
деревянныеступенькикоторойвыложеныквадратиками,покрытыкраскойи
натерты воском. Трудно вообразить себе что-нибудь безотраднее этой гостиной,
гдестоят стулья и кресла, обитые волосяной материей вблестящую и матовую
полоску. Середину гостиной занимает круглый стол с доской из чернокрапчатого
мрамора,украшенныйкофейнымсервизом белого фарфорас потертойзолотой
каемкой,какойнайдешьтеперьвезде. Полнастлан кое-как, стеныобшиты
панелями до уровняплеча, а выше оклеены глянцовитыми обоями с изображением
главнейших сцениз"Телемака",гдедействующие лицаантичнойдревности
представленывкрасках.Впростенкемеждурешетчатымиокнамиглазам
пансионеровоткрываетсякартина пира,устроенноговчесть сынаОдиссея
нимфойКалипсо.Эта картинаужелетсорок служит мишеньюдлянасмешек
молодыхнахлебников,воображающих,что, издеваясьнад обедом, на который
обрекаетих нужда,онистановятсявышесвоейучасти.Камин,судяпо
неизменной чистоте пода, топится лишь в самые торжественные дни, а для красы
нанемводружены замечательно безвкусныечасы из синеватогомрамора и по
бокамих,подстекляннымиколпаками,-двевазысветхимибукетами
искусственных цветов.
В этой первой комнате стоит особый запах; он неимеет соответствующего
наименования в нашем языке, ноего следовало бы назвать запахом пансиона. В
немчувствуетсязатхлость,плесень, гниль;он вызываетсодрогание, бьет
чем-то мозглым в нос, пропитывает собой одежду, отдает столовой, где кончили
обедать,зловоннойкухмистерской, лакейской, кучерской. Описать его,быть
может,и удастся, когдаизыщут способ выделитьвсе тошнотворные составные
его части - особые,болезненные запахи, исходящие от каждогомолодогоили
старого нахлебника. И вот, несмотря на весь этотпошлый ужас, если сравнить
гостиную со смежною столовой, топерваяпокажется изящнойи благоуханной,
как будуар.
Столовая,доверху обшитая деревом, когда-то была выкрашенав какой-то
цвет,нокраскауженеразличимаислужиттолькогрунтом, накоторый
наслоилась грязь, разрисовавегопричудливым узором. Постенам-липкие
буфеты, гдепребывают щербатыеи мутные графины,поддонники изжестисо
струйчатым рисунком,стопки толстых фарфоровых тарелок с голубойкаймой-
изделие Турнэ[10]. В одном углу поставлен ящик с нумерованнымиотделениями,
чтобыхранить,длякаждогонахлебникаособо, залитыевиномили просто
грязныесалфетки.Тутещевстретишьмебель,изгнаннуюотовсюду,но
несокрушимуюи помещенную сюда, как помещают отходы цивилизации вбольницы
длянеизлечимых. Тутвыувидитебарометрс капуцином, вылезающим, когда
дождьуже пошел; мерзкиегравюры, откоторых пропадает аппетит, -всев
лакированныхдеревянных рамках, черных с золоченными ложками; стенные часы,
отделанные рогомс медной инкрустацией;зеленуюмуравленную печь; кенкеты
Аргана[10], где пыль смешалась с маслом;длинныйстол,покрытыйклеенкой
настолькогрязной,что весельчак-нахлебникпишет на ней своеимяпросто
пальцем,занеименьемстилоса;искалеченныестулья,соломенныежалкие
цыновки -ввечном употребленииибезизноса;затемдрянныегрелки с
развороченными продушинами,собуглившимися ручками исломанными петлями.
Труднопередать,наскольковсяэтаобстановкаветха,гнила,щелиста,
неустойчива, источена,крива, коса, увечна,чутьжива, - понадобилосьбы
пространноеописание, ноэтозатянулобразвитиенашейповести, чего,
пожалуй, не простят нам люди занятые.Красный пол - в щербинах от подкраски
и натирки. Короче говоря, здесьцарство нищеты, где нет намеканапоэзию,
нищетыпотертой,скаредной, сгущенной.Хотя она ещене вся вгрязи,но
покрыта пятнами, хотя она еще бездыр и без лохмотьев, но скоро превратится
в тлен.
Этакомната бываетвполномблескеоколосеми часовутра, когда,
предшествуя своейхозяйке,тудаприходит котг-жиВоке,вспрыгивает на
буфеты и,мурлыча утреннююпесенку, обнюхивает чашки смолоком,накрытые
тарелками.