К тому же его мясистые, выпуклые
икры и длинный широкий носпредвещали такиескрытыедостоинства, которыми
вдова,как видно, очень дорожила, да их вдобавок подтверждало лунообразное,
наивнопростоватоелицопапашиГорио.Онпредставлялсяейкрепышом,
способнымвложитьвсюдушув чувство. Волосыего,расчесанныенадва
"крылышка" ис самого утра напудренные парикмахером Политехническойшколы,
приходившим надом, вырисовывалисьпятьюфестонами на низком лбу, красиво
окаймляяего лицо. Правда, он былслегка мужиковат, нотакподтянут, так
обильно брал табак из табакерки и нюхал с такой уверенностью в возможность и
впредь сколько угодно наполнять еемакубой[21], что вдень переезда Горио,
вечером,когдаВоке улегласьвпостель,она,каккуропатка, обернутая
шпиком, румянилась наогне желанья проститься с саваном Воке ивозродиться
женоюГорио. Выйти замуж, продать пансион, пойди рука об руку с этим лучшим
представителем заточногомещанства,стать именитой дамой в своем квартале,
собирать пожертвования на бедных, выезжать повоскресеньям в Шуази, Суази и
Жантильи;ходитьв театр,когдазахочешь, братьложу,ане дожидаться
контрамарок,даримыхкое-кемиз пансионероввиюлемесяце,- всеэто
Эльдорадо[21] парижских пошленькихсемейныхжизней стало ее мечтой. Она не
поверяла никому, что унее есть сорок тысячфранков, накопленных по грошу.
Разумеется, в смысле состояния она себя считала приличной партией.
"Ав остальном я вполне стою старикана", - подумала она иповернулась
на другой бок,будто удостоверяясьв наличии своих прелестей,оставлявших
глубокий отпечатокнаперине, как вэтомубеждаласьпоутрамтолстуха
Сильвия.
С этогодняв течение трехмесяцев вдова Вокепользовалась услугами
парикмахера г-на Горио и сделала кое-какие затратына туалет, оправдывая их
тем, что ведь нужнопридать дому достойный вид, в соответствии с почтенными
особами,посещавшимипансион.Онавсяческистараласьизменитьсостав
пансионеров и всюду трезвонила о своем намерении пускать отныне лишьлюдей,
отменных во всех смыслах. Стоило постороннему лицу явиться к ней, она сейчас
же начинала похваляться, что г-н Горио - один изсамых именитых и уважаемых
купцоввовсемПариже,авотоказалейпредпочтение.Г-жаВоке
распространила специальные проспекты, где в заголовке значилось: "ДОМ ВОКЕ".
И дальшеговорилось, что "этосамый старинный и самыйуважаемыйсемейный
пансион Латинского квартала,из пансионаоткрывается наиприятнейший вид (с
четвертогоэтажа!) на долину Гобеленовой мануфактуры, есть миленький сад, а
вконце его простираетсялиповаяаллея".Упоминалосьобуединенности и
хорошем воздухе.Этот проспектпривелкнейграфинюдел'Амбермениль,
женщинутридцатишести лет, ждавшую окончанияделаопенсии, которая ей
полагалась как вдове генерала,павшегона полях битвы. Г-жаВоке улучшила
свойстол,почтишестьмесяцевотапливалаобщиекомнатыистоль
добросовестносдержалаобещанияпроспекта,чтодоложилаещесвоих.
Г-жаВоке улучшила
свойстол,почтишестьмесяцевотапливалаобщиекомнатыистоль
добросовестносдержалаобещанияпроспекта,чтодоложилаещесвоих.В
результате графиня, называя г-жуВоке дорогим другом,обедала переманить к
нейизквартала МарэбаронессудеВомерландивдову полковникаграфа
Пикуазо,двух своих приятельниц,доживавших срок в пансионе более дорогом,
чем"ДомВоке".Впрочем,этидамы будут иметьбольшой достаток,когда
военные канцелярии закончат их дела.
- Но канцелярии все тянут без конца, - говорила она.
После обеда обе вдовы уединялись в комнате самойВоке,занимались там
болтовней,попиваячерносмородиннуюналивкуивкушаялакомства,
предназначенные только для хозяйки. Графиня де л'Амберменильочень одобряла
видыхозяйкинаГорио,видыотличные,о которых,кстати сказать,она
догадалась с первого же дня, и находила, что Горио - мужчина первый сорт.
-Ах, дорогая! - говорилаейвдоваВоке.- Этот мужчина свеж,как
яблочко,прекрасносохранилсяиещеспособендоставитьженщинемного
приятного.
Графиня великодушнодала кое-какиеуказания г-жеВоке поповодуее
наряда, несоответствовавшего притязаниям вдовы.
- Надо вас привести в боевую готовность, - сказала она ей.
ПоследолгихвычисленийобевдовыотправилисьвПале-Рояльив
Деревянной галлереекупили шляпку с перьями и чепчик. Графиня увлекласвою
подругу в магазин "Маленькая Жената", где они выбрали платье ишарф.Когда
этобоевое снаряжениепустили в дело и вдовушка явилась вовсеоружии, она
былапоразительно похожа навывеску "Беф аля мод"[23]. Тем не менее сама
она нашла в себе такую выгодную перемену, что сочла себя обязанной графине и
преподнесла ей шляпку в двадцать франков, хотя и не отличалась тароватостью.
Правдуговоря,онарассчитывалапотребовать отграфини одной услуги,а
именно - выспросить Горио и показатьее, Воке, в хорошем свете. Графиняде
л'Амберменильвесьмапо-дружески взялась заэто дело,началаобхаживать
старого вермишельщика и, наконец, добилась беседыс ним; но в этом деле она
руководилась желаньем соблазнить вермишельщика лично для себя; когдаже все
покушения ее натолкнулись на застенчивость, если несказать - отпор, папаши
Горио, графиня возмутилась неотесанностью старика и вышла.
- Ангел мой, от такого человека вам ничем не поживиться! -сказала она
своей подруге. -Он недоверчив досмешного; это дурак, скотина, скряга, и,
кроме неприятности, ждать от него нечего.
Междуграфиней дел'Амбермениль и г-ном Горио произошлонечто такое,
после чего графиня не пожелаладаже оставаться сним под одной кровлей. На
другойжедень онауехала,забывпри этомуплатить заполгодасвоего
пребывания впансионе и оставив послесебя хлам, оцененный в пять франков.