Коляшехватало хлопотсмашиной.Дела его скаждой ночью, с каждым
километромшлихужеихуже,онбыстрозадичал,обросволосьем,
обмундированиенанемизмазалосьгрязьюимазутом,всяеготребуха
пропиталась бензином, исхудал рулевой Хахалин, затощал, глаза его покраснели
и слезились.Просил он, лично просил майора подменить его, снять с машины -
уснет за рулем иль аварию сделает, что тогда? Заменять его, кроме Пеклевана,
было некем.Пеклеван-хитрован куда-тоделся, говорят,во взвод управления
однойизбатарей перешел,тамкомбатлюбили собиралк своиморудиям
здоровенных, надежных мужиков. Коляше грозили расстрелом, судом,чем только
негрозили,а он тупели опускалсявсе более и более. Машиназаводилась
долгоикапризно.Коляша боялся,страшнобоялся,чтобонасовсемне
остановилась. Как-то он крутил, крутил заводную ручку и созлостихватанул
машинупо радиаторузтойзаводной ручкой, после чегокрутанул - исразу
машина завелась, так ребята после того случая несли ему оглобли, дрыны: "бей
ее, заразу!" говорили. Коляша бил, но больше не помогало.
Междупрочим,заметилрулевойХахалин,вместесартбригадойи
артдивизией двигаласьк фронту какая-то боевая часть сомножествоммашин,
бронетранспортеров,минометов, орудий,ипотихоньку вызнал- то движется
гвардейскаясталинградскаяармия,ивсю-тоноченьку братцы-сталинградцы
спокойно спят по лесам, полям и уцелевшим селам, на утре, на самом рассвете,
когдавесеннимтуманчикомокутаетземлюи особенно звонконасвистывают
соловьи, армейская техника возникает на дорогах и за час-два делает без ора,
паники,потерь техники и пережога бензина рывок наположенное расстояние -
несчастные те пятнадцать или двадцать километров.
Это ибыл один из явственных признаков военного опыта. Дальневосточная
же бригада растеряла изрядно техники, людей, рыскала в их поисках присвете
дня иполучала разгоныи разносы высокого командования.Ну,самособой,
бригадное начальство подвергало разносукомандиров дивизионов, те разносили
командировбатарей,комбатыразносиливзводных, взводные-отделенных,
отделенные уж не разносили солдат, отделенные матерились и пинались. Сержант
Ястребов угодилКоляшепинком по копчику, и теперь Хахалин,сидябочком,
рулит и время от времени ерзает на сиденье - болью в копчике отгоняет сон.
Замелькалотак исякнаписанное науказателях: "Мценск", "Мценск",-
Коляша заторможенно отметил: старинный русскийгород Мценск они должны были
миновать чуть линенеделюназад."Мчимсясемь верст в декаду, и только
кустики мелькают!- усмехнулся он. Проехалии Мценск -старинныйрусский
город.Коляша у Тургенева, у Лескова и еще укого-то про него читал. Шибко
разбит город - толькоэтои заметил рулевой, работа ж эта проклятая - надо
запередней машиной следить, чтобы не оторваться, не свернуть куда не туда,
не отстатьотколонны.
Так ничегои не запомнил КоляшапроМценск.Вот
потом, после войны, ирассказывай пионерам освоем боевомпути: гдебыл,
чего видел, какимиподвигами родину прославил. Всем подвиги подавай!А тут
вот главное - не потеряться бы, да чтоб мотор не заглох...
За Мценском вместо деревень табличкипошли и трубы. Где итрубнету.
Проехал Коляша одну табличку- Ельцовка ильЕрцовкадеревня называлась, в
подъемчик дорога пошла, языксырой высунула.Наподъемчике впередибелое
пятнышкообозначилось. Обрадовался Коляша пятнышку, среди народа,в боевых
рядах себя почувствовал. Но только он обрадовался -пятнышко белой полоской
оборотилось, и начала она удаляться.Коляша педаль надавил,газу прибавил,
надо бы и на четвертую скорость перейти, устремиться следом за пятнышком, но
четвертая скорость,надо вам сказать-заметить, самая у "газушки" коварная -
в нее надо попадать с довертом.Ну вотпоровной и прямой дорожке ты шел,
шел, а тебе в уголок надобно, вот ты и...
Словом,опять отстал Коляшаотколонныисразувспотел,исразу
неприятности. Дорога под уклончикпокатила. Ну, думает Коляша,тут-то уж я
настигнувпередиищущего,счасвотпятнышкоувижу.Родимое!Гдеты?
Появляйся! А вместо пятнышка впереди обозначиласьеще одна дорога, тоесть
не то чтобы дорога, царапина земная, бороздка скорее. Куда вот ехать? По той
бороздке ехать иль по этой. Коляша в смятениируль закрутил, влево, вправо,
влево,глазом потным отметил:справа в бороздкезаблестело, значит, колея
это новая набита, вода в нееналилась - весна же, вода кругом. Только бы не
забуксовать.Тут он почувствовал,что его понесло, и сразу понял: не колея
это, не колея, яма это, скорей всего та,изкоторой селяне глину брали для
печей и разных подмазок. Опытный шофер чего бы сделал? Раз понесло, так неси
уж,потом,благословясь, народомилибуксироммашину изямы добудем. А
Коляша, как его понесло,виражрулем заложил,очень крутойвираж,аж до
упору баранки - чтобы по ребру ямы проскочить. И тут же почувствовал: машина
опрокидывается,за рульинстинктивно рулевой ухватился, прямовцепилсяв
руль.Опрокинуться-тооннеопрокинулся -скоростьмалаябылаияма
невелика,нонабок"газушку"положил. Вседвадцать человеческихдуш,
сонных-то,вгрязную водуКоляшавысыпал, сверхукатушкамисосвязью,
лопатами, ведрами,барахлом всяким присыпал.Народ со сна впанику - враг
напал, свалил куда-то в холодное, смертью веющее место.Когда бойцы из воды
иглинывылезли,маленькоопомнилисьискриками:"Ёпмать,епмать.
епмать!!!" - на Коляшупошли,в грудьдула винтовок приставили, затворами
клацают."Дастреляйте! Че уж..."- махнул рукой Коляша.Но тутиз тьмы
"студебеккер" с орудиемвозник,из него комбат Званцев выскочил. "Че у вас
тут?" - заорал.Иохладелнарод,давай мокрое отжимать, в другуюмашину
грузиться.
"Ктопрямоездит,дома неночует",-вспомниласьКоляшеещеодна
поговорка, где-то, скорей всего ещена родине,вКлючах слышанная.