И вот хоть малая, но все же блаженная прохлада, вечер, покой,
"кукурузники"в небелопочут, светленько пулеметными очередями посикивают,
подвебомбы-пятидесяткинаокопыврагашмаляют.Боиидутзатяжные,
изматывающие, передоваялиниявсе времяменяет "конфигурацию". Иоднажды
вечеромснебараздалсяженскийангельскийголос:"Вы, ебивашумать,
докуритесь!"- кукурузница-летчицаспланироваланад окопами иупреждение
дала,потомукаквойско,налопавшись,закуривало,ивсяпередовая
высвечивалась огнями цигарок, будто торжественно-праздничными свечками.
Немцы - народ тоже курящий, разберись с неба, кто там на земле курит. И
докурились:перепуталакакая-то кукурузницаконфигурацию передовой, метко
положилавсамуюсередкублаженствующеговзводауправлениятретьего
дивизиона две бомбочки-и разом двадесятка человеквымело с передовой,
семеро тут иосталисьдокуривать, остальные в госпиталя, слух был, четверо
не доехали до места. Сержанта Ястребова, командовавшего отделением разведки,
разбило на куски. Вместо него назначен был младшийсержант Каблуков, парень
хоть и придурковатый, и вороватый, но лучше пока никого не нашлось.
Махнув рукой у головы, младшийсержант доложился. Командир дивизиона к
этой поре совсем отошел, даизавечерело,горе ближе подступало- из тех
двадцати человек, чтоотразгильдяйства и ухарства полегли, большаячасть
служила с капитаном еще на Дальнем Востоке.
- Вот,- кивнул он в сторону Коляши Хахалина,- потерял машину обормот, в
твоераспоряжениепоступает,- и попыталсяеще возбудить себя, взнятъся на
волну гнева: - Лопатуему в руки и копать! Копать! Человека из него сделай,
Каблуков. Навык он в придурках ошиваться...
Ах, товарищ капитан,товарищ капитан, без двух месяцев майор, да разве
можно Коляшу Хахалиначем-либонапугать послетойклятой "газушки",что
сгорелавправедном огне. И копать?! Что такое в одиночку выкопать яму под
машину, пустьи "газушку",пусть у той ямы и название научное, нерусское,-
это ж цельный погреб...
А после того,как кукурузникуронилдве бомбы на солдатскиеголовы,
целуюнеделю, еслине больше,цариланапередовойбдительность,орали
солдатыдруг надруга,командиры со взведеннымипистолетами гонялисьза
разгильдяями, стреляли даже по засветившемуся огоньку.Но вот переместились
с места катастрофы огневики, сменились части,прибылопополнение, ослабела
напряженностьв командирах, и славянеснова бродят по передовой поделу и
без дела,снова картошку варят на кострах, промышляют харч, курят скопом, и
кто же и когдаже сочтет,сколькопотерь у насбыло поделу,вбою, в
сраженье, сколько из-за разгильдяйства российского и легкомыслия?
В отделенииразведкиКоляша Хахалин скоро усек:главная забота здесь
состоит в том,чтоб не украли стереотрубу, буссоль и два бинокля, копать же
семерым рылам одну ячейку и ход сообщения к траншее или уж, если местность и
условия позволяют,- прямо к штабному блиндажу -это работа?Долго Коляшу к
прибораминедопускали,держализа чернорабочего.
Онкопал,таскал,
перекрытиядобывал,нотаккаквзводуправления,понесшийтакие
неоправданныепотери, даи оправданные всевремянесущий,никогда более
полностью укомплектован не был, то вместо семи рыл осталосьчетыре, да и то
одно изних -младший сержант Каблуков,полководцаиз себя изображающий,
черной, потной работы чуждался.
Долго, очень еще долго пахло от Коляши мазутом и отрыгалосьбензином -
незабываемо, неизгладимо пошоферил он.
Артразведчикиподнаторелиигратьпарнейотчаянных,всевремя
находящихся в самом опасном месте, все время выполняющих самую ответственную
работу,насамомже деле спят,где тольковозможно,тащатсъестное и,
составляясхемыразведки,врутнапропалую,докладаютчастооцелях
противника, коих и в помине нету. Коляшу Хахалинана артиста учить не надо.
Он принял правила игры и долго бы кантовался в лихой артразведке, если бы на
Днепровском плацдарме не ранило.
Надолгоотплыл втыловой госпиталь боец Хахалин. Вернувшисьв часть,
застал своеместо вразведке дивизиона занятым.Каблуковаубило.Бывший
начальникштаба дивизиона, лупоглазый и долговязыйпарень, оформляющийся в
мужика, занял место командира дивизиона, и крепкая ж память -запомнил, что
разведчик Хахалин, иногдаподменявшийтелефонистов,толковосправлялся с
этой работой. Посадил его к штабному телефону и поднес кулак к носу: "У меня
не балуй!".Скороосталосьпринемвсего два телефониста, которые умели
толковои быстроуправлятьсясответственнойработой,остальныхновый
командирдивизиона выпинализ блиндажа.Крутенек, шумливи психоватбыл
новыйкомандирдивизиона, изинтеллигентов, изшкольников-отличников, из
примерныхкомсомольцеввартиллерийскоеучилищепрямикомугодил, жизни
совсемнезнал,неличило ему материться,работать под лихоговоенного
мужика - голос тонок и жопа не по циркулю.
Два телефониста: КоляшаХахалин иЮра Обрывалов,которымзавидовали
линейные работяги-связисты, Коляша же с Юрой завидовалиим,хотяизнали
тяжкуюдолю связиста. Когда руганый-переруганый, драный-передраный линейный
связист уходил один наобрыв, подогонь, озарит он последним, тозлым, то
горестно-завистливымвзглядомостающихся втраншее бойцови, хватаясь за
брустверокопа,никак одолеть не может крутизну.Ох, как он понятен,как
близок вту минуту икак же перед ним неловко - невольно взгляд отведешь и
пожелаешь, чтоб обрыв налинии был недалече, чтобвернулся связист "домой"
поскорее,тогдауж емуивсем надуше легче сделается. Икогдаживой,
невредимый, брякнув деревяшкой аппарата, связист рухнет в окоп, привалится к
его грязной стеке в счастливом изнеможении, сунь ему - из братскихчувств -
недокуренную цигарку.Брат-связистеепотянет,нонесразу, сперваон
откроетглаза,найдетвзглядомтого,ктодал"сорок",истолько
благодарности прочтешь ты, что в сердце она не вместится.