Кроме занятий
техникой,изученияправилуличногодвиженияибезопасности,курсанты
проходили и строевую, и боевуюподготовку.Спали мало, но крепко, уставали
потому что.
УКоляшиХахалинававторотенезаладилосьученье-говорун,
просмешник, анекдотист, песельник, сперва он был принят в роте по-братскии
дажевыделенсреди остальных,прозвищекнему, неведомо, как ипочему,
вернулось прежнее в точности- Колька-свист. Он даже ротным запевалой сразу
сделалсяи навечнопростудилгорло на сибирском морозе. Ночемдальше в
зиму, тем больше становилось мороки с автоучебой. Натренажерах - в большом
зале из досок сделаныпомосты,и к ним прикреплены педали, рычаги, крючки,
ручкии сам руль,- сидии целый час, когда и два, переключай скорости, жми
педальсцепления,и Коляша на тренажере-толихоспервапереключал все с
шутками,сприбаутками,ноэто занятиеемускоро надоело, ионначал
отлынивать от классной учебы. По соседству, в зале, еще более просторном, на
постаментестоялдвигательмашины"ГАЗ",вразрезедвигатель-то,как
животное или человек в учебнике по зоологии. Подходишь и видишьвсе сложное
нутро:поршни, коленчатый вал, карбюратор, генератор,помпу, охладительный
бачок и еще много-много чего. Как-то прикинул Коляша просебя, и вышло, что
нутромашины кудакаксложнее,чем человеческийорганизм!-попробуй,
постигни такую технику!.. Коляша пал духом от сложностейавтомобиля, служба
его в ротеи наука пошлихудо,соспотычками,отношения вавторотене
заладились.
За длинный язык, заострое,не всегдакместусказанное словоего
невзлюбил иначал принародно одергивать главный человек вроте -старшина
Олимпий Христофорович, фамилия которому былаРастаскуев.Крупный,румяный
мужиксумеренновспухшимживотом,салымигубкамиисовершенно
пронзительным взглядом голубеньких глаз с остро заточенными зрачками. Коляша
возьми и скажи старшине, без всякойзаднеймысли,что у графа Бенкендорфа
отчество было тоже Христофорович. Старшина поинтересовался, ктоэтотакой?
Коляша, опятьжебезо всякой задней мысли,ответил, как училившколе,-
прихвостень, мол, тирана-царяипогубитель гениального поэтаПушкина. Уже
вечеромтогоже дняКоляшавычерпываливыносилмыльнуюводуиз-под
умывальника, затирал в умывальнике пол и подметал коридор в казарме.
ПередотбоемстаршинаОлимпийХристофоровичпроизнесречьперед
выстроенной ротой в том духе, что средь прибывших есть грамотеи, знающие все
проПушкинаиКолотушкина.Ротаслегка колыхнулась отсмеха,старшина
переждал и продолжил: но устав и боевуютехнику эти грамотеи изучают плохо,
нерадиво,а он,старшина,служитв автополкуещескадровой ивсяких
навидался,ониотегонаукиипристальноговниманиянетолько
Пушкина-Колотушкиназабывалинапрочь,ноиматерироднойимя не вдруг
вспоминали.
..
Речьстаршиныбылакороткой,состоялавосновномизнамекови
обобщений.Нопослетого,какКоляшапоинтересовался:неужели Олимпий
Христофоровичнепрочел вжизниниодной книги;зачемтогдавполку
существует библиотека, довольно обширная и интересная; он, Хахалин, несмотря
нажуткуюзанятость,вбиблиотекетойужепобывалиубедился,что
руководствоКраснойАрмиидумает нетолько обмаршировках, обизучении
устава и техники, но и об интеллектуальном развитии ее рядов,- напутственная
речь старшины на сон грядущийудлинилась. В других ротахотбойпроизошел,
людиуже спали,в Коляшинойжероте,забросив кулачищи за спину,перед
строемрасхаживалРастаскуев-старшинаинравоучительствовал,обозначая
дальнейшеенаправлениежизнив томсмысле, что армия есть армия, и он не
позволит в нейникакого разгильдяйства иумничания, за счет часов отдыха и
политзанятийонпопроситувеличитьчасызанятийстроевойибоевой
подготовкой, потому какрота готовится не к свадьбе, на войну готовится, на
фронт, и надо быть во всеоружии, надо, чтоб на фронтуезжали крепкие духом,
умелыебойцы, способные бить врагав любой час, в любом месте.Спать рота
легла на час позже, и кто-то впотьмах больно сунул кулаком Коляше в бок.
Назавтра ивсамом делебыл сокращен, навовсесокращен иболеене
восстановленчасличноговремени. Курсантоввывелинамороз,старшина
повелительно крикнул: "Хахалин, запевай!" - и залился,запелКоляша,а за
ним и вся рота. Куда денешься? Армия!
На этотраз перед отбоем старшинаречь не произносил, но в умывальник
Коляшусдвумя товарищамиотправил- наводитьсанитарию,и,драяпол
шваброй, пританцовывая, Коляша во все горло пел, хотя нипеть, ни танцевать
ему не хотелось: "Финнаммы покажем жопу, раком повернем Европу, а потом до
смерти зае...". В умывальник ворвались трое крепкихпарней в нижних рубахах
- Коляшу и напарников его бить, но тут оказались бойцы не робкого десятка, и
так они обиходили швабрами нападающих, что те превратились в отступающих.
За этозавсе: за драку,за избиение дисциплинированных курсантов-
Коляша был послан долбить помойку, и старшинанапутственно похлопалего по
спине: "Иди и подумай на ветру кой о чем. Охолонись..."
Вернулся Коляша в казарму уже под утро, нисколько не выспался,кемарил
вучебномклассе,путалсявответах, былвыгнаннаулицу-ползать
по-пластунски подкомандой рыжего, носатого сержанта, которыйнедоуменно и
дружески наставлял Коляшу:
-Неужели трудно запомнить,что старшина главнее солдат? В уставеже
написано: "Приказ начальника - закон для подчиненного".
- Все понял! - бодро заявил Коляша.
Передотбоем курсантыдобром его просилив роте: "Уймись! Этот битюг
заеститебя,и нас.