– Вряд ли, – наконец произнес Кервин.
– Но вы же не землянин, так ведь?
В памяти Кервина молнией промелькнула усмешка кадровика («Ах, один из этих…»), но он постарался загнать воспоминание как можно глубже.
– Отец мой был землянин. А я родился здесь.
– Аналогично, – закивал Раган. – А я вот посредничаю в Торговом городе, когда им приходится нанимать даркован – проводниками, горными инструкторами, ну и прочее в том же роде.
Кервин все пытался уловить в его речи даркованский акцент.
– Вы даркованин? – наконец решился спросить он.
– Откуда я знаю? – пожал плечами Раган, и в глазах его промелькнула такая горечь, что Кервин неуютно поежился.
Раган отхлебнул из бокала; Джефф последовал его примеру. «Ох, и надерусь же я», – мелькнуло у него. Но Кервину было уже все равно. Раган снова принялся в упор его разглядывать, но и это ему тоже было все равно.
«Не исключено, что у нас с ним есть что‑то общее, – подумал Кервин. – Не исключено, что моя мать была даркованкой. Или кем угодно. Отец служил в Космофлоте – вот единственная моя твердая опора на реальность. Но кто я, если не считать этого?»
– По крайней мере, он подсуетился получить для вас имперское гражданство, – с горечью сказал Раган, и Кервин осознал, что, должно быть, произнес все это вслух. – Моему, похоже, было до лампочки.
– Эй, послушайте, вы двое, – обиженно вмешался Эллерс, – мы веселиться собирались или как? А ну‑ка, еще по одной!
Но Раган подпер голову ладонями и задумчиво уставился через стол на Кервина.
– Значит, вы прибыли сюда в том числе и для того, чтобы попробовать отыскать своих родителей… родню.
– Узнать хоть что‑нибудь о них, – поправил его Кервин.
– А вам никогда не приходило в голову, – медленно произнес Раган, – что, может, лучше этого и не знать?
Об этом Кервин задумывался, и не раз; он даже успел составить себе определенное мнение.
– Да будь моя мать хоть уличной девкой, – ответил он, – какая мне разница. Я должен знать.
«Чтобы понять, какое солнце, какой мир мне считать своим – Землю или Даркоувер».
– У вас есть какая‑нибудь… путеводная нить? – поинтересовался Раган.
Кервин неуклюже – сказывалось выпитое – закопошился в кармане.
– Вот, – наконец произнес он, – только это. В приюте мне сказали, что оно висело у меня на шее.
– Что за чушь! – хрипло изрек Эллерс. – Думаешь, покажешь ты им эту штуковину, они тут же заохают, заахают и скажут, что ты давным‑давно без вести пропавший единственный наследник светлейшего лорда Как‑Бишь‑Там, и его светлость заберет тебя в замок, и будешь ты там счастливо жить‑поживать до самой смерти? – Он издал некий неописуемый звук, призванный, судя по всему, изобразить насмешливое фырканье.
Раган протянул руку; Кервин уронил ему в ладонь маленький голубой кристалл. Несмотря на тонко выделанную серебристую цепочку, сам камень казался совершенно непримечательным – дешевой безделушкой, которой могла бы дорожить лишь какая‑нибудь бедная девушка.
Раган взглянул на кристалл, и глаза его сузились в щелочки.
– Вы, конечно же, знаете, что это такое?
– Самоцвет какой‑нибудь, – пожал плечами Кервин.
– Нет. Это матричный камень.
– Что‑что?
– Психокинетический кристалл, – терпеливо разъяснил Раган. – Довольно простенький, не из самых мощных.
– Довольно простенький, не из самых мощных. Но, знаете, на улицах и такие не валяются.
– Это не ко мне, – объявил Эллерс и потянулся за кристаллом. – Я слышал о таких, но не видал ни разу в жизни.
– Секундочку, – остановил его руку Раган. – Смотрите.
Он опрокинул в рот последние остававшиеся капли, перевернул бокал и установил на донышко кристалл, Взгляд его стал очень сосредоточенным; внезапно сверкнула крохотная ярко‑голубая вспышка, послышалось шипение, и стройная ножка бокала оплыла, прогнулась и застыла в лужице расплавленного стекла. Эллерс шумно втянул воздух и выругался; Кервин ошалело замотал головой. Но бокал так и стоял на столе – раструбом книзу, с поникшей ножкой. «Помнится, – пронеслось в голове у Кервина, – был когда‑то на Земле художник, писавший что‑то в этом роде – всякие там часы оплывшие, чашки, поросшие мехом…» Перевернутый бокал с загнувшейся ножкой смотрелся не менее сюрреалистично.
Раган вернул кристалл Кервину.
– А я так смог бы? – требовательно поинтересовался Кервин. – Или еще кто‑нибудь?
– Кто угодно, – заверил его Раган, – только надо немного потренироваться. Обычно такие кристаллы любят вставлять в детские игрушки или в чемоданные замки – ни на что серьезное малюток типа вашего все равно не хватает. Впрочем, те, что мелькают в Торговом городе, обычно и того меньше. Может, настоящий даркованин и сумел бы добиться от этого кристаллика чего‑нибудь более впечатляющего – но все равно, больше нескольких джоулей энергии за раз не выделить.
– Матричный кристалл! – пробормотал Эллерс и, ненадолго протрезвев, уставился на Кервина. – Как же, как же, великая тайна Даркоувера. Лет уже, наверно, пятьдесят в Миссии всеми правдами и неправдами пытаются разузнать о них хоть что‑нибудь достоверное. Иногда дарковане приносят маленькие камешки в Торговый город и обменивают на лекарства, линзы или всякий там ширпотреб. Эти кристаллы напрямую преобразуют энергию; ни топлива им не надо, ни отходов не остается. Но они такие маленькие… Говорят, бывают и побольше, но никто из землян их не видел.
– Ничего не понимаю, – изумленно проговорил Кервин. – Какие‑такие кристаллы?
– Психокинетические, – повторил Раган. – Понятия не имею, как они работают, но достаточно на таком кристалле сосредоточиться, и можно двигать небольшие предметы, концентрировать тепло… ну, и так далее. Насколько я знаю, таким вещам надо специально учиться; но с маленькими кристаллами все гораздо проще. – Кервин засунул кристалл обратно в карман; Раган нахмурился: – И вы ничего не знали?
– В жизни не думал, что эта штука на что‑то годится, – мотнул головой Кервин. – Так… безделушка.
– И что, значит, его мать – даркованка? – поинтересовался у Рагана Эллерс.
– Не обязательно, – ответил за того Кервин. – Отец мог купить этот кристалл или просто найти.
– Учтите, безделушка безделушкой, но стоит он очень даже ничего, – предупредил Раган. – Так что относитесь к нему бережно. Может, потому ваш отец ничего и не сказал о нем, когда отдавал вас в приют, – опасался, что отберут, если будут знать, что это за кристалл. А в Миссии, кстати, не поскупились бы, чтоб заполучить хоть вот такого малыша.
Кервин сунул руку в карман и коснулся кристалла кончиками пальцев. «Ну что за детство, – пронеслось у него в голове, – с самого, можно сказать, младенчества пребывать в уверенности, будто кристалл когда‑то принадлежал матери, что в нем может заключаться разгадка смутных, обрывочных, глубоко зарытых воспоминаний!» Почувствовав, что Раган снова смотрит на него, Кервин неловко рассмеялся и дал официантке знак принести еще вина.