Но на такого врага профессору Ивановскому, как вы понимаете, наплевать,
он не хочет знать никакого Хаима Ягудина, он вообще никого здесь нехочет
знать, кроме семьи Кузнецовых.
Семья Кузнецовых состояла из отца - кузнеца, матери - племянницымоего
дедушкиИвановскогоитрехдочерей,трехдевушек-красавиц.Уэтих
девушек-красавиц были красавицы подруги, и, как вы,наверно,догадались,
среди подруг, безусловно,главнойподругойбылаРахильРахленко,моя
будущая мать. И, конечно, Рахиль сделалатак,чтововремяследующего
визита Ивановских к Кузнецовым они тамеезастали.Вэтомнетничего
удивительного! Сестры Кузнецовы пригласили к себе ближайшую подругу Рахиль
Рахленко и познакомили ее с Якобом Ивановским, который хотя иприехализ
Швейцарии, но приходился им родственником, троюроднымбратомиличем-то
вроде этого. И что зазорного в том,чтоихподругезахотелосьпоближе
рассмотреть эту заграничную штучку, этого фарфорового мальчика, потрогать,
повертеть, посмотреть, из чего кроятсятакиекрасивыекуклы.Моямать
умела всего лишь кое-какчитать,писать,считать-небольше.Вте
времена,особенновсемьесапожника,девушкамредкодаваливысшее
образование. Ничего, кроме неба, соснового леса и реки, она невидела,и
вот пожалуйста, маленький принц из Швейцарии...
Моя мать очень любила отца, любила всю жизнь и отдалаемувсюжизнь.
Но, встреть ее отец на базельских улицах, он все равно полюбил бы Рахиль и
только Рахиль, она была его судьбой. А будь мой отец парнем с нашей улицы,
еще неизвестно, как бы повернулось дело... Красивый,конечно,нотихий,
скромный, застенчивый, и моглослучиться,чтоматьполюбилабыболее
сильного, смелого, боевого парня. При всей своей дерзости исумасбродстве
моя мать была женщина практичная, знала, чего хотела, знала, что ейнадо,
и не хотела знать, чего ей не надо. И учтите,чтовдевушкахмоямать
считалась первой красавицей города и офицеры из полка специально ездили по
нашей улице, чтобы посмотреть на Рахиль Рахленко.
Но в данном случае действовала мать. Она захотела увидеть иностранцев и
без всякихцеремонийвышланаулицу.Ейзахотелосьпознакомитьсяс
хорошеньким мальчиком, похожим на сына генерал-губернатора, онапришлав
дом к своим подругам и познакомилась.
Что происходило дальше, как складывались их отношения, не знаю,япри
этом не был. Мама говорила потом: "Он мне проходунедавал,ухаживалс
утра до вечера". Папа говорил: "С утра до вечера она мне расставляла сети,
ловушки и капканы". Так они шутили. Но в этих шутках, я думаю,быладоля
истины. Отец был влюблен, мать играла с диковинной игрушкой, но было ясно,
что эту игрушку она уже не отдаст.
Кому ясно? Прежде всего им самим.Итолькоимсамим.Однаковте
времена, особенно в таких традиционных семьях,бракизаключалисьнена
самом высоком уровне, не на небесах, браки заключали родители.
Могли ли родители Рахилирассчитыватьнатакойбрак?Конечно,мой
дедушка Рахленко был не какой-нибудь холодныйсапожник,онбылмастер,
имел свою сапожную мастерскую; богачом, правда, не был, но и в бедняках не
ходил.
Кроме того, как вы увидите из дальнейшего рассказа, это был человек
во многих отношениях замечательный, я бы даже сказал, выдающийся.Новсе
же не профессор, не доктор медицины, не владелец лучшей в Европеклиники.
И разве в Швейцарии мало богатых невест для парня из такой семьи?
Что же касается дедушки Ивановского, тоон,разумеется,ниокаком
бракенедумал.Якобунадосначалакончитьуниверситет,получить
специальность, стать врачом, а уж потом думать о женитьбе.Стариквообще
считал Якоба младенцем, унегоимыслинебыло,чтоегоЯкоб,его
маленький, застенчивый Якоб, этот _мизиникл_, вздумает жениться.
Конечно, если бы старикчто-нибудь_усек_,кактеперьговорят,он
немедленно сел бы в поезд и смотался обратно в Швейцарию. Но он ничегоне
усек, и хотя смотался, но не в Швейцарию, а в город Нежин, повидатьсвоих
гимназических друзей, и поехалодин,безЯкоба.АтаккакЯкобуне
годилось жить одному в гостинице и столоваться в трактире, то он переселил
его к Кузнецовым, где емувыделили_залу_,самуюпараднуюкомнату,и
обеспечили домашним питанием.
Большей глупости старик совершить не мог: он оставил Якоба один на один
с Рахилью.
Старик отсутствовал неделю, именно про эту неделюматьговорила,что
отец не давал ей проходу, аотец-чтоонарасставлялаемусилкии
капканы. Ничего конкретного я про эту неделю не знаю, но представитьсебе
могу... Они ходили купаться. Тогда женщины купалисьотдельноотмужчин,
про общие пляжи в те времена и не слышали. Но что значит отдельно? По одну
сторону куста - Якоб, по другую - девушки: сестры КузнецовыиРахиль.И
Якобслышитихписк,визгисмех,онвоспитанныймальчик,онне
всматривается, но как-то само собой получается, что ему сквозь кусты видны
их мелькающие тела, и хотя он отводит глаза, когда Рахиль входитвводу,
но нутром видит ее, как прекраснуюАфродитувпенеморской.Икругом
степь,поля,стрекочетвтравекузнечик,ивсеобжигаетсянашим
благословенным солнцем, какого Якоб в своей Швейцарии не виделиникогда
не увидит...
Но главное представление разыгрывалось в лесу. Я уже говорил,чтонаш
город стоял в замечательном сосновомсухомлесу,-такиелесабывают
только на югеитольковстепи.Такогочистого,сухого,смолистого
воздуха, как в этом лесу, я думаю, вы нигде не найдете,недаромподышать
этим воздухом приезжали дачники даже из Москвы и Петербурга. Брали гамаки,
корзинки с едой, уходили с утра в лес и валялись там весь день вгамаках.
К тому же наш предприимчивый аптекарь пофамилииОрелпоставилвлесу
веранду и продавал там свежий кефир как лекарство, как целебный напиток; к
бутылке кефира можно было прикупить сдобную булочку,тутжепродавалось
сливочное мороженое в маленьких вазочках. ЯэтогоаптекаряОрласего
целебным кефиром, сдобными булочками и сливочным мороженым отличнопомню,
он возобновил свою деятельность при нэпе, в двадцатые годы,ятогдауже
был подросток; помню бидонысмороженым,обложенныельдом,вшироких
деревянных бадьях.