Я лежал навзничь на широкой кровати поверх мехового покрывала, моя голова покоилась на мягкой, набитой пухом подушке. А тот навес, который я сначала принял за потолок, оказался ни чем иным, как балдахином. Настоящим балдахином, чёрт побери!
На мне была чистая белая рубашка из какой-то похожей на батист ткани, короткие белые штаны, вернее, подштанники, а также длинные, почти до колен, красные носки. Мой наряд ни в коем случае не был предназначен для сна; мне явно не хватало фантазии, чтобы назвать то, во что я был одет, ночной пижамой.
То же самое можно было с уверенностью сказать и об Инне, которая лежала рядом со мной, только на другой подушке. Отороченная тонкими кружевами рубашка без рукавов, доходившая ей до колен, а выше талии плотно облегавшая её стан, была скорее нижней, чем ночной. Эту догадку подтверждали и чулки на её ногах – вряд ли здесь (хоть где бы мы сейчас ни находились) принято спать в чулках...
Я размышлял медленно, но в правильном направлении. Из отдельных частей мозаики в моей голове постепенно складывалась целостная картина.
Спальня. Кровать с балдахином. Ковры – явно старинные, но новенькие на вид. Окна – не прямоугольные, а закруглённые сверху, со ставнями. Тяжёлые шитые золотом шторы. Сводчатый потолок. Камин с чугунной решёткой, а над ним – чучело оленьей головы с ветвистыми рогами. На одном из рогов одиноко висел мужской халат тёмно-красного цвета. По моему представлению, именно в таких халатах английские аристократы времён Чарльза Диккенса сидели вечерами в удобных мягких креслах перед горящим камином и чинно дымили трубками. Между кроватью и широкой двустворчатой дверью стоял небольшой стол на причудливо изогнутых ножках, а справа и слева от него – два стула с мягкими спинками и сиденьями; на алом бархате спинок были вышиты золотом три небольшие короны.
И, наконец, это странное нижнее бельё на нас с Инной. Я попытался представить верхнюю одежду, которая бы органически вписывалась в эту обстановку...
– С ума сойти! – выругался я вслух. – Что за чертовщина?!
Инна повернулась ко мне лицом и распахнула глаза.
– Уже очухался?
– Кажется да, – неуверенно ответил я. – А ты?
– Не знаю. Вот лежу и думаю: что с нами происходит, куда мы попали?
– Уже есть идеи?
Инна вздохнула.
– Пока ясно одно: всё это не сон. Нас перенесло в какое-то другое место.
– И, если это не декорация, – я неопределённо взмахнул рукой, указывая на всю комнату, – то мы оказались в прошлом.
– Или в какой-то сказочной стране.
– В другом измерении?
– Возможно.
Я поднялся и сел в постели.
– Ну, и устроил нам Леопольд!
– Мы сами виноваты, – сказала Инна. – Нечего было лезть ему в голову. Ведь мы знали, что он обладает колдовскими способностями, но не контролирует их.
Я должен был признать, что она права.
– Конечно, виноваты. Вот и влипли в историю.
– Но почему такой мрачный тон? Почему «влипли»? – За притворной бодростью своих слов Инна пыталась скрыть растерянность. – С чего ты взял, что эта история непременно должна быть плохой? А может, как раз наоборот – мы попали в добрый, радостный мир.
– И интересно было бы исследовать его, – закончил я её мысль.
– Конечно. Я с удовольствием пожила бы здесь какое-то время. По крайней мере, эта комната производит на меня хорошее впечатление. А тебе она нравится?
– Ещё бы! – Я широко ухмыльнулся. – Особенно кровать. Я давно мечтал заняться с тобой любовью на таком широком ложе.
Инна улыбнулась мне в ответ:
– Иронизируешь, значит, не теряешь оптимизма.
– Насчёт любви на этой кровати я вовсе не иронизирую, – серьёзно ответил я. – Хотя и оптимизма не теряю.
Мы встали с кровати на покрытый коврами пол и тут же нашли две пары комнатных тапочек, будто бы специально предназначенных для наших ног.
– А может, и специально, – отозвалась Инна.
Я не стал возражать, потому что и сам не был уверен в обратном.
Шторы на обоих окнах спальни были раздвинуты, ставни открыты, и комнату щедро заливал дневной свет. Мы подошли к одному из окон и распахнули его настежь. В лицо нам подул свежий, наполненный ароматом цветов и трав ветер.
Я почти по пояс высунулся из окна и огляделся вокруг. Дом, где мы находились, стоял на холме с покатыми склонами. Судя по всему, он был двухэтажный, и наша комната располагалась на втором этаже. Широкий двор был обнесён невысокой крепостной стеной – скорее декоративной, нежели предназначенной для защиты от внешнего вторжения. Между домом и стеной раскинулся пышный цветник, а дальше, впереди и справа от нас, простиралась до самого горизонта бескрайняя равнина, сплошь поросшая буйными степными травами. Слева, шагах в ста от дома, начиналась лесостепь, которая, постепенно густея, незаметно переходила в лес.
Небо над нами было чистым, почти безоблачным, только вдали, над самым горизонтом зависла одинокая тучка.
– Самый обычный пейзаж, – спокойно произнесла Инна. – Ничего особенного, ничего неземного. И время года соответствующее – конец лета, начало осени. Если это другой мир, то он брат-близнец нашего. Можно подумать, что мы перенеслись на твой родной юг.
Я с сомнением хмыкнул:
– На юге нет таких лесов.
– Зато есть такие степи. Впрочем, я... – Вдруг Инна умолкла и быстро повернулась к двери.
„Поблизости кто-то есть,” – сообщила она, перейдя на мысленную речь. – „Он направляется к нам.”
„Это человек,” – добавил я уверенно. Я понятия не имел, откуда мне это известно, просточувствовал, что с другой стороны к двери подходит человек. И даже не один, а...
„Двое людей,” – уточнила жена.
„Да, двое. Один из них ребёнок.”
„Точнее, подросток... Ну и чудеса, Владик! Даже не верится, что ещё вчера мы не подозревали о наших способностях. Словно кто-то навёл на нас чары.”
„Возможно, это был Леопольд.”
„Но зачем ему это понадобилось?”
„Спроси что-нибудь полегче. Пути котов неисповедимы.”
„А пути нашего кота неисповедимы вдвойне.” – С этими словами Инна отошла от окна. – „Они уже рядом... А я не одета!”
„Не беда,” – ответил я. – „Твоя рубашка вполне сойдёт за домашнее платье.” – (Поскольку зеркала поблизости не было, я показал ей, как она выглядит со стороны.) – „Думаю, довольно прилично.”
„В самом деле,” – согласилась жена. – „Просто я судила по тебе.” – И она передала моё изображение.
„Вот чёрт!” – выругался я. – „Вид у меня и впрямь непрезентабельный. Чересчур домашний. Не помешало бы ещё что-нибудь надеть... Ага!”
В два прыжка я оказался возле камина и сорвал с оленьего рога халат.
„Рога в спальне!” – мысленно рассмеялась Инна. – „Очень символично!”
„На что ты намекаешь?”
Не знаю, была ли это её инициатива, или сработала моя буйная фантазия, но факт, что в этот же момент перед моим внутренним взором предстала очень непривлекательная картина: я собственной персоной с ветвистыми рогами на голове.
„Ну-ну, дорогуша, только попробуй!” – (В правой руке меня-рогоносца появилась «кошка-семихвостка» 7 , и я угрожающе завертел ею в воздухе.)
„Тиран! Рабовладелец!” – возмутилась Инна.
„Никак нет, солнышко моё. Я всего лишь убеждённый сторонник моногамии.”
„Ой ли?!” – промолвила она с насмешкой.
„В самом деле,” – настаивал я. – „С тех пор как мы вместе, у меня даже мысли не возникало, что я могу изменить тебе.”
„Охотно верю. Я же знаю, что тебе повезло – ты встретил меня...”
„Мою принцессу...”
„Конечно. А если бы не встретил? Если бы женился на другой?”
„Ну... не знаю. Честное слово, я просто не представляю, как бы я жил с другой женщиной. Это... это было бы ужасно.