Дагориан поблагодарил старика и вернулся к лошадям.
– Ну, дренай, что дальше? – спросил его Зани.
– Надо войти в дом, – сказал Дагориан и вытащил меч.
– Вы что же это делаете? – воскликнул старик.
– Мы служители короля, – сказал Зани. – Можешь наблюдать за нашими действиями, но если попытаешься нам помешать, я сдержу свое слово и засажу тебя в тюрьму.
– Уж и спросить нельзя. – Старик плюнул, взялся за свою тачку и повез ее прочь.
Дагориан вставил меч между створками ставни, поднял щеколду и пролез внутрь. Там было темно, и он открыл еще два окна. Зани влез следом и спросил:
– А что мы, собственно, ищем?
– Понятия не имею. – Они находились в богато убранной комнате с мозаичным полом, расписными стенами и многочисленными диванами. Дальше располагались другие покои, столь же роскошные. Библиотечные полки, занимающие все пространство от пола до потолка, гнулись под тяжестью книг и свитков. На стене передней и на бледно-зеленом ковре сохранились кровавые пятна.
– Надеюсь, в саду у Чорика больше порядка, – заметил Зани.
Из библиотеки вела дверь в кабинет. Здесь тоже по всем четырем стенам шли полки, заполненные стеклянными сосудами. В одной склянке плавала кисть человеческой руки, в другой маленький бесформенный зародыш, в остальных различные внутренние органы. Дагориан открыл большой шкаф у западной стены – там стояли сосуды с травами. Офицер, исследовав их, выбрал один и отнес к узкому столу с двумя чернильницами, вставленными в человеческий череп. Дагориан поставил банку на стол и вскрыл восковую печать.
– Что это? – спросил Зани.
– Листья лорассия. Они имеют большую целебную силу, но мистики используют их как наркотик, чтобы вызывать у себя видения.
– Я слышал об этом зелье – оно очень дорого стоит.
Дагориан достал из склянки два темно-зеленых глянцевых листа, и воздух наполнился пряным запахом.
– Здесь действуют силы, непостижимые для обычных человеческих органов чувств. Мы еще долго можем рыскать по городу, но ответа так и не найдем. Пора взглянуть на эту задачу глазами духа.
– Вы знаток в подобных вещах?
– Не знаток, но процедура мне известна.
– Я в магии ничего не смыслю, да и не хочу смыслить – но в этом городе произошло слишком много смертей, дренай. Думаю, вы чересчур рискуете для человека, которому, как вы сами признаете, известна только процедура, лучше бы обратиться к господину Калижкану – он в таких делах мастер.
– Я уже предпринял кое-что в этом направлении, но самонадеянность побуждает меня попытаться найти разгадку самому.
С этими словами Дагориан свернул листья и положил их в рот.
Яркие краски заплясали перед глазами, боль прострелила шею и руки до самых кончиков пальцев. Дагориан успокоил свой дух и стал читать про себя мантру Дардалиона, простейшую из Трех Ступеней. Ему казалось, что он плавает в собственном теле, но облегчение не наступало, и дух его не взмывал ввысь, как он надеялся. Дагориан осторожно открыл глаза и увидел, что голубой камзол Зани сияет неземным светом, а самого чиновника окружает сверкающий нимб. В следующий миг Дагориан сообразил, что светится не камзол, а сам человек. В области сердца свет был сиреневый, над животом сгущался и переходил в багровый. Так вот она, аура, о которой говорят мистики. Красивое зрелище. Круглое лицо Зани дышало честностью и мужеством. Внезапно Дагориан увидел чиновника в маленькой комнатке вместе с тремя детьми, играющими у его ног, и пухленькой улыбчивой темноволосой женщиной.
Дагориан перевел взгляд на стены. На окнах и дверях светились слабым красным огнем хранящие руны. Взгляд Дагориана дошел до восточного, выходящего в сад окна и остановился. Оттуда на него смотрело мертвенно-бледное лицо с большими темными глазами навыкате и безгубым ртом. Кожа чешуйчатая, как у рыбы, зубы острые, как иглы. Вокруг теснились другие такие же лица, и длинная костлявая рука тянулась в комнату. Но руна на окне сверкнула, и рука ушла назад.
– За окном демоны, – сказал Дагориан хрипло, и слова эхом отдались у него в голове.
– Я ничего не вижу, – дрожащим голосом ответил Зани.
– Однако они там.
– Здесь становится холодно – чувствуете?
Дагориан, не отвечая, подошел к двери и посмотрел на библиотеку и на лестницу за ней. Множество белых фигур парило под потолком или жалось по углам от солнечного света, проникающего в западные окна.
Увидев, сколько их, офицер ощутил страх.
Они бросились на него, выставив когти. Острая боль пронзила Дагориана, и он отшатнулся назад.
– Что с вами? – вскричал Зани.
Дагориан в панике бросился к парадной двери, а демоны налетали и терзали его. С криком он ударился о дверь, которая оказалась запертой. Не помня себя от боли, он упал на колени. Зани схватил его и потащил к западному окну. Яркий свет озарил их, и демоны отступили. Зани помог Дагориану выбраться в сад. Тот мешком свалился в траву и растянулся на спине в тени деревьев.
В ветвях над ним снова зароились белые фигуры, целя когтями и зубами ему в лицо. Дагориан вскинул руки, но они прошли сквозь демонов, как сквозь туман.
Сверкающий меч мелькнул в воздухе, разогнав демонов, и чей-то голос шепнул Дагориану: «Молитва Свету! Читай ее, дуралей, не то умрешь».
Боль и ужас помутили память Дагориана, и голос сказал: «Повторяй за мной: «Владыка Света, Исток Всей Жизни, будь со мной в этот час мрака и гибели»... Говори вслух!»
Дагориан стал читать молитву. Демоны больше не приближались, но по-прежнему витали над ним, злобно глядя на него черными глазами.
Дагориан привстал на колени. Действие лорассия понемногу ослабевало, а с ним и духовное зрение. Демоны начали таять, превратились в струйки дыма и исчезли.
Дагориан осмотрел свои руки и удивился, не найдя на них крови от терзавших его когтей.
– Что это с вами творилось? – шепотом спрашивал Зани. – С чем вы боролись?
Дагориан не отвечал. Лорассий, помимо духовного зрения, дарует еще и остроту восприятия – теперь Дагориан старался удержать в себе то, что испытал во время своего панического бегства.
Демоны не обладают разумом – по крайней мере в человеческом понимании. Они... едоки, пришло ему на ум. Да, так и есть. Они, как голодная стая, стремятся пожрать... но что? Боль, которую он ощущал, не была телесной, однако могла его убить. Лорассий почти совсем выветрился, и приобретенные Дагорианом знания норовили улетучиться вместе с ним. Да, эти существа не наделены разумом, но у них есть цель помимо собственных желаний. Кто-то руководит ими.
Солнце уже закатывалось за горы. Видя, что приближается ночь, Дагориан снова испугался и сказал:
– Поехали отсюда.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Л уна осыпала серебром палатку Белого Волка. Старик
внутри рылся в сундучке с картами. Палатку обогревала жаровня с горящими углями, и две лампы бросали дрожащие тени на ее стены.
Отыскав нужную карту, старик выпрямился. Поясницу ломило, и он потянулся, стараясь облегчить боль. В следующий миг его сковал холод, свирепый, как зимняя вьюга. Старик со стоном повернулся к жаровне, но не почувствовал тепла от нее. Придавленный внезапной усталостью, он сел на койку, уронил карту на тощий тюфяк и протянул к углям старые, пятнистые, искореженные ревматизмом руки.
Уныние одолевало его. Он вспомнил свою первую битву под знаменами возрожденной армии старого короля. Тогда он сражался весь день, не чувствуя ни малейшей усталости, а ночью переспал с двумя женщинами поочередно. Он взглянул на свои худые, с дряблыми мышцами ноги и подумал: «Мне давно уже следовало умереть».
Холод усиливался, но старик его больше не чувствовал.
Уныние сменилось глубоким отчаянием, которое питали сожаления о былом и леденящий страх перед грядущей дряхлостью. Что ждет его дома, в Дренане? Слуги будут менять его испачканные простыни и вытирать его слюнявый рот.
Хорошо, если он не будет замечать отвращения на их лицах – но в минуты просветления, может быть, и заметит.
Старик вытащил кинжал, сжал кулак и полоснул лезвием по вздувшимся венам. Даже кровь из него текла слабо, еле-еле, орошая кожаную кавалерийскую тунику и капая на сапоги.
Он сидел тихо, вспоминая дни своей славы, пока наконец не свалился на пол.
Угли вспыхнули, и тепло снова начало наполнять шатер.
Вскоре полотнище у входа откинули, и в палатку вошли двое.
Первый бросился к телу, опустился на колени и прошептал:
– О Небо! Зачем он это сделал? Он был так весел, когда вы посылали его за картой, мой генерал. И выиграл много денег на королевском дне рождения. Он все время говорил о своем доме близ Дрос-Кортсвейна, мечтал, как будет хозяйствовать на своей земле. Что за безумие?
Белый Волк молчал, оглядывая палатку. На складном столике стояли кувшин и чаша с водой. Вода в них замерзла и теперь медленно оттаивала. Стены тоже подернулись инеем.
Банелион с трудом сдерживал гнев. Мысль о том, что его атакуют с помощью колдовства, не приходила ему в голову, и он корил себя за глупость.
– Не понимаю, – твердил седобородый офицер, стоя на коленях рядом с мертвым. – Зачем он покончил с собой?
– Зачем люди вообще кончают с собой? – отрезал Банелион. – Велите убрать тело.
* * *
Дагориан и Зани вернули коней в стойла. Всю дорогу до конюшни они молчали. Теперь, шагая по темным улицам, маленький вентриец старался держаться поближе к высокому офицеру.
– Я думаю, вам следует рассказать мне о том, что с вами случилось.
Дренай, кивнув, пригласил Зани зайти в маленькую таверну у рыночной площади. Там было почти пусто, и они заняли стол у окна. Дагориан заказал вина, слегка разбавил его водой и выпил.
– Там были демоны, – вполголоса начал он. – Десятки, а то и сотни. Они заполнили весь дом, кроме защищенной рунами комнаты. Они терзали меня своими когтями – я думал, что они разорвут меня в клочья.
– Но на вас ни царапины. Быть может, это был просто бред?
– Раны остались, Зани, я чувствую их и сейчас. Только нанесены они душе, а не телу. Демоны были и в саду – я знаю, они таятся повсюду. Теперь они тоже, вероятно, висят где-нибудь под потолком.
Зани боязливо посмотрел вокруг, но ничего не увидел.
– Какие они, эти демоны? – спросил он, и Дагориан описал ему их мертвенно-бледные лица, выпученные глаза, острые зубы и когти.
Зани содрогнулся. Все это представлялось ему бредом сумасшедшего, и он дорого дал бы, чтобы это оказалось бредом. Но они расследовали очень странное дело, и рассказ Дагориана при всей своей странности звучал правдиво, хотя и не желал укладываться у Зани в голове. Офицер умолк, и вентриец спросил его:
– Что, по-вашему, все это значит?
– Не знаю. Ничему такому меня не учили. Однако там было еще кое-что – меня спас некто сияющий, с огненным мечом. Это он заставил меня прочесть молитву.
– Сияющий... – повторил Зани. – Ангел, что ли?
– Простите, Зани, – сказал Дагориан, видя его окрепший заново скептицизм. – На вашем месте я бы тоже подумал, что мой собеседник спятил, а все, что он будто бы видел, вызвано лорассием. – Зани, немного успокоившись, улыбнулся. – Так вот, ваш собеседник не безумен – просто напуган, и у него есть своя теория на этот счет.
– Это уже кое-что, – заметил Зани.
– Все убитые или бежавшие из города люди были прорицателями и видели демонов.
– И что же?
– Представьте себе армию, которая движется по вражеской территории. Глазами ей служат разведчики. Первейшая задача неприятеля – убить разведчиков, чтобы армия ослепла.
– Но эти демоны не способны убивать. Мне они ничего не сделали, да и вы, когда действие наркотика истощилось, оказались вне опасности.
– Дa, сами они убивать не могут, но способны влиять на других. Это я успел усвоить, когда жил в монастыре. Направляемые могущественным магом, они способны внушать злобу и ненависть. В этом ключ ко всем недавним убийствам. Вспомните парня, убившего свою мать, и собак, напавших на своего хозяина.
– О демонах я мало что знаю и не горю желанием узнать больше, однако все это намного превышает мои скромные способности. Надо посоветоваться с Калижканом.
– Еще вчера я бы с вами согласился, но теперь должен подумать.
– О чем же тут думать? Он величайший в империи чародей.
– Именно это меня и беспокоит.
– Что вы хотите сказать?
– Я читал о чародеях, вызывающих демонов по одному или по двое, а здесь их сотни. Такое под силу лишь величайшему из магов. Чародей, имеющий такую мощь, не может оставаться в неизвестности – он должен быть богат, знаменит и влиятелен. Есть ли второй такой человек в Юсе?
– Я встречался с Калижканом много раз, – помрачнел Зани. – Он прекрасный человек и пользуется всеобщим восхищением. Он добр, он заботится о бездомных детях. Говорить, что он вызывает демонов, значит клеветать на него. Не желаю даже слышать об этом! Наркотик, вероятно, затуманил ваш разум – возвращайтесь к себе в казарму и отдохните, может, к утру в голове и прояснится.
Вентриец отодвинул свой стул и направился к двери. Дагориан не пытался его остановить – на месте Зани он чувствовал бы то же самое. Зани вышел на улицу, вскрикнул и опять ввалился в таверну, весь залитый кровью, хлеставшей из странной раны на горле. Следом вошли трое в капюшонах и масках. Один погрузил меч в живот Зани, двое других бросились на Дагориана. Дренай перевернул стол, загородив им дорогу, и выхватил свой клинок. Увернувшись от нацеленного ему в глотку выпада, он обрушил на шею врага мощный, раздробивший кость удар. Злоумышленник умер, не успев упасть. Дагориан отскочил назад, и меч второго убийцы рассек воздух. Дагориан нанес рубящий удар, пришедшийся противнику по руке. Тот с воплем выронил меч. Третий, убивший Зани, метнул нож, но промахнулся.
Раненый, спотыкаясь, кинулся к двери. Другой, поколебавшись, последовал за ним, и оба выбежали в ночь. Дагориан поспешил к Зани, но маленький вентриец, лежащий в луже крови, был уже мертв.
Охваченный гневом, Дагориан погнался за убийцами, но их и след простыл.
Убрав меч в ножны, он вернулся назад.
– Я уже послал за стражей, – доложил ему хозяин таверны.
Дагориан, кивнув, сорвал с убитого им человека капюшон и маску. Лицо мертвеца было ему незнакомо. Хозяин тихо выругался, и Дагориан обернулся к нему:
– Ты его знаешь?
– Угу. Он бывал тут несколько раз, только в мундире.
– Кто такой?
– Имени не знаю, но он служил в адъютантах у Антикаса Кариоса.
В третий раз за день Ногуста велел остановиться, чтобы дать лошадям отдых. Кобылы, на которых ехали Кебра и Зубр, в отдыхе не нуждались, но огромный вороной мерин Ногусты тяжело водил мокрыми боками. Ногуста потрепал его по шее и прошептал:
– Ничего, Великий, ничего. Ты хворал, и тебе нужно время, чтобы восстановить силы. – Преодолев с конем в поводу поросший соснами склон, Ногуста обвел взглядом зеленую долину внизу.
– До сих пор не верится, – сказал Зубр, поравнявшись с ним. – Такого коня – и на живодерню! Ошибка, должно быть, вышла.
– Никакой ошибки. Он долго болел, и король решил, что конь ему больше не пригодится.
– Так ведь это же Звездный! Он много лет носил короля в бой. Король его любит.
– Любовь королей – вещь опасная. Звездный – он вроде нас, Зубр. Ему восемнадцать лет, и он уже не так силен и резв, как бывало. Сканде он больше не нужен, вот его и продали на шкуру, мясо и клей.
– Зачем же ты-то его купил, если он больше никуда не годится?
– Он заслуживает лучшей доли.
– Может, и так, но что ты будешь делать, если он падет? Погляди-ка на него! Лошади от легочной гнили не выздоравливают.
– Болезнь определили неправильно. Мышцы у него не одрябли. Это просто какая-то заразная хворь, и на горном воздухе ему станет легче. А если он и умрет, то на воле, гордый и свободный, окруженный друзьями, которым он дорог.
– Скажешь тоже. Это же лошадь – думаешь, ему не все равно?