Тянулисьминуты, всенеотрывно
следили за маленьким бипланом, беззаботно парящим в лучахсолнца, и вот-вот
должно было случиться нечто ужасное.
"Трэвэл Эйр" сделал несколько крутых "восьмерок" пролетел по спирали, а
затем он медленнопошел на посадку, напоминая тарахтящую летающуютарелку.
Если унего хоть немногоестьголова наплечах, он высадитпассажира на
дальнемконце поля, быстровзлетитиисчезнет. Собиралось всебольшеи
большенароду; какая-то женщина бежала изовсехсил, катя перед собой еще
одну инвалидную коляску.
Онподрулил прямо ктолпе,развернул самолет так, чтобы не задеть их
пропеллером,ивыключилдвигатель.Людиподбежаликкабине,имне
показалось, чтоони готовы разорвать обшивку фюзеляжа, лишь бы добраться до
этих двоих.
Может я поступилтрусливо?Янезнаю. Я подошел кмоемусамолету,
подкачал бензин, крутанул винт и завел двигатель. Затем я забрался в кабину,
развернул"Флит" против ветраи взлетел. Я еще успел заметить, как Дональд
Шимода сел на бортик своей кабины, а толпа окружила его со всех сторон.
Я повернулна восток, потом наюго-восток, азатем я приземлилсяна
ночлег на первом же большом поле, на котором росли тенистые деревья и журчал
ручей. А поблизости - ни одного города.
6
И сегодня я не могу сказать, чтоэтотакоенаменянашло. Страшное
предчувствиечего-тороковогопогналоменяпрочь, прочьдажеот этого
необычного, загадочного парня по имени ДональдШимода. Если в какое-то дело
замешан рок, то даже сам Мессия не в силах меня удержать.
В полебыло тихо - огромныйбезмолвный луг, а над головойбескрайнее
небо... и тихо-тихо журчит ручей. Снова один.К одиночеству привыкаешь,но
достаточно нарушитьего хотьна день,итебепридетсяпривыкать к нему
заново, с самого начала.
"Отлично. Неплохопровелвремя", -сообщил я громколугу. "Все было
занятно, и, наверное, я мог бы многому у него научиться.Но с меня довольно
этих толп, дажекогдаони счастливы...,ауж еслинапуганы,тоготовы
распять кого-нибудь, или тут же начать поклоняться ему. Это не по мне".
Произнесяэто, я внезапноосекся. Всеэти слова вточностимогбы
сказать Шимода. Почему он остался там? У меня хватило ума улететь, а я вовсе
не был мессией.
Иллюзии. Что он хотел сказать об иллюзиях? Это значило больше, чем все,
что онсказалилисделалдотого - какон неистово произнес:"Это все
иллюзии!", как будто с размаху хотел вбить эту идею в мою голову. Конечно же
-это была та самая проблема, и мне нужен былскрытый в нейподарок, но я
все же не понимал, что все это значит.
Немного погодя яразвел костер и приготовил себе нечто вроде гуляша из
остатковсоевогомясаисухойвермишелисдвумя сосисками трехдневной
давности, которымповторнаяварка вовсе непомешала.
Ящик с инструментом
лежал рядомс коробкой моих съестных запасов, и почему-то я выудил изнего
гаечный ключ "на 17", поглядел на него, чисто вытер и принялся помешивать им
гуляш.
Ябыл совершенно один и ради забавы попытался заставить ключ полетать,
как раньше это делал Дон. Если я подбрасывал его вверх и быстро мигал, когда
он уже долетал до самого верхаи собирался падать вниз, на мгновение у меня
появлялось чувство,что он зависает в воздухе. Но когдаон бухался вниз на
траву, или мое колено, это ощущение тут же исчезало.Но ведь этот жесамый
ключ... Как ему удавалось?
Если все это иллюзия, мистер Шимода, то что же тогда реальность? И если
этажизнь - иллюзия, почему мывообще живем?Наконец я сдался,подбросил
ключ еще пару раз и успокоился. И тогда, внезапно почувствовал радость, даже
счастье, что я был там, где я был, и знал то, что я знал, хоть это и не было
ответом на сущие вопросы мирозданьяи не срывалопокровдаже с нескольких
иллюзий.
Когда я сижу в одиночестве, я иногда пою. "О, я и старая Краска!" - пел
я,поглаживая крыло моего"Флита", преисполнившись истинной любви к машине
(напоминаю, меня никто не слышал). "Мы будем скитаться в небесах, Перелетать
споля на поле, пока один из нас не сдастся..." - Музыку ислова я сочинял
по ходу дела. "И я-то уж точно не сдамся, Краска, - если только не сломается
лонжерон,нутогда яегоподвяжу,...имыснова полетим,имы будем
лететь... вперед... и только вперед!"
Песняэтабесконечна, когда я полон сили радости,посколькурифма
здесь не очень-то и важна. Я перестал думать о проблемах мессии;я никак не
могузнать,кемон был,ичтоон имелввиду,поэтому ябросил эти
бесплодные попытки и от этого был счастлив.
Часов в десять костер начал гаснуть, а с ним и мой песенный задор.
"Где бы ты нибыл, Дональд Шимода", - сказаля, расстилаяодеяло под
крылом,- "яжелаютебе счастливого полета ичтобы тебя непреследовали
толпы. Еслитыэтогохочешь. Нет. Беру свои слова назад. Я желаю, дорогой
одинокий мессия, чтобы ты нашел то, что ты хочешь найти".
Когда я снимал рубашку,из кармана вывалилсяего"Справочник", ина
открывшейся странице я прочел
Узы,
связывающие твою истинную семью
не являются кровными, они основаны на
уважении и радости, открываемых нам в
жизни друг друга.
Редко члены одной семьи
вырастают под одной и той же
крышей.
Я не знал, каким образом все это касалось меня, и приказал себе никогда
не допускать, чтобы какаябы то ни было книжка заменила мне мои собственные
мысли.