Трубка снова вернулась к уху моего собеседника.
– Как вы сказали, сэр?
– Трей Фориер. У меня есть кое-что от него.
– Что?
– Маска.
– Это невозможно. Вы лжете.
Я ничего не ответил, ожидая, пока что-то произнесет он.
– Опишите ее, – попросил он. Я обрисовал ему внешний вид и конструкцию маски. Когда он заговорил, я услышал, как голос его напрягся от скрываемого возбуждения.
– Как к вам попала эта… вещица?
– Я входил в комиссию, которая оценивала психическое состояние Фориера, после того как его схватили.
– Вы психиатр?
– Я – психолог, точнее, был психологом.
Я не знал, было ли Уолкотту что-то известно о психологии, но при необходимости я вполне мог изъясняться на профессиональном сленге, поэтому выбрал для себя роль падшего психолога; в жизни я встречал парочку таких людей.
– Продолжайте, продолжайте.
– Я занимался клиническим гипнозом в судебной экспертизе. Был такой проект.
– Трей Фориер под гипнозом никогда не говорил ничего путного.
В моем голосе зазвучало раздражение.
– Я никогда не докладывал о том, что он что-то рассказал. Чувствуете разницу?
– Эта вещь у вас, судя по всему, много лет. Почему вы именно сейчас захотели, чтобы я на нее взглянул?
Я добавил в свой голос стыдливую интонацию.
– Я… знаю, что она может стоить каких-то денег. Мне нужны деньги, мистер Уолкотт. Времена наступили тяжелые, я утратил свою лицензию на практику. Проблемы… с дальнейшей целесообразностью хранения.
Последовала долгая пауза.
– Не знаю, сколько может стоить такая вещь, мистер Рансбург, – наконец произнес Уолкотт. – В этом бизнесе сейчас застой, мы все страдаем от слабости нашей экономики. Рынок в последнее время перенасыщен предложениями.
Теперь уже, отбросив подозрения, он начинал исподволь торговаться. Я сделал вид, что решил дать задний ход, надеясь, что он еще глубже заглотит наживку.
– Вероятно, вы правы, мистер Уолкотт. Видимо, сейчас не время для этого. Простите, что побеспокоил…
К нему мгновенно вернулся его командный тон.
– Принесите ее вечером. В девять. Не опаздывать. Вы сейчас в районе Мобила? Вот мой адрес…
В окружении других богатых особняков дом Жиля Уолкотта выглядел совершенно органично: дорогостоящий ландшафтный дизайн, сочная трава на лужайке, нелепый, но явно недешевый фонтан в виде прыгающего дельфина со струей, вырывающейся из дыхательного отверстия. Я заметил камеру наблюдения на дереве и еще одну над дверью, спрятанную в отлитого из бронзы орла с расправленными крыльями.
Электронный замок щелкнул автоматически. Открывшаяся дверь вела в просторное, с высоченными потолками фойе. Дорогая мебель, канделябры, тяжелые драпировки на окнах – все это напоминало скорее музей, чем жилой дом.
– Прошу вас, мистер Рансбург, – произнес глубокий голос – По коридору направо.
Подозревая, что меня видят, я остановился, словно стараясь подавить охватившую меня панику, затем, прижимая коробку с маской к груди, вошел в тускло освещенную комнату. Звук моих шагов заглушал толстый темно-синий ковер на полу. Из-за массивного письменного стола мне навстречу поднялся мужчина, которому на вид было чуть больше шестидесяти. Признаком перехода его головы в шею являлась слабовыраженная линия подбородка. На лице плоской полоской был обозначен нос. Блестящие пряди редеющих черных волос спадали набок. Темный костюм лишь подчеркивал чрезмерную покатость плеч, плавно перетекающих в цилиндрической формы тело.
– Вы мистер Уолкотт? – спросил я, не протянув ему пуки. Он кивнул, не предложив мне своей и глядя на меня с любопытством.
– Что? – спросил я. – Что-то не так?
– Вы мне кого-то напоминаете, только вот пока не вспомню кого.
Я пожал плечами и перевел взгляд на его стол, который украшала керамическая скульптура огромного мужского члена. Уолкотт перехватил направление моего внимания.
– Вы знаете, что это такое, мистер Рансбург?
– Что-то неуловимо знакомое.
– Я имел в виду, знаете ли вы, кто автор этого произведения. Нет? Это оригинал работы Вона Рея Боди. Он создавал ее во время… в процессе… Может, и примитив, но очень дорогой. Вы так не думаете? Там, между яичек, стоит дата. Четырнадцатое мая 1959 года. Его четвертый… эпизод датируется 16-м мая. Это единственный из фаллосов Боди, не находящийся пока в частной коллекции.
Вон Рей Боди был серийным убийцей и насильником, которого не без труда поймали в начале шестидесятых. Я подавил возникшую дрожь и постарался продемонстрировать интерес в своих глазах.
– Я полагаю, это очень редкая вещь, мистер Уолкотт.
– Шесть жертв, шесть фаллосов. Я храню это для аукциона. Ожидаю, что цена может дойти до шестизначных сумм. Еще одна вещь, которую я намерен выставить на аукцион, – это футболка Винсента Канарио, которую он надевал во время своего путешествия с Террансом Своном.
«Путешествием» Уолкотт называл похищение маньяком Канарио запутанного четырнадцатилетнего Свона и лихорадочное бегство с мальчишкой через всю страну В результате оба погибли.
– А сколько может принести эта вещь?
– Я ожидаю где-то от одиннадцати до четырнадцати тысяч. В этой поездке он надевал несколько разных рубашек, что снизило цену этого лота.
– Жаль, что он успел хорошо собраться в дорогу.
Соглашаясь, Уолкотт печально кивнул.
– Теперь маска, дайте мне взглянуть на маску.
Я положил коробку на стол и вынул маску. Уолкотт поднес ее под лампу с большим увеличительным стеклом и включил свет. Он осматривал маску под разными углами и маленькой линейкой делал какие-то замеры. Дважды он прерывал свое занятие, сканируя меня испытующим взглядом, затем снова возвращался к нему.
– Краска, похоже, на масляной основе, дорогая. Обратите внимание на плотность пигмента. Отверстия для глаз расположены на правильном расстоянии друг от друга. Стеклянные зубы установлены в высверленные углубления. Это работа мастера, мистер Рансбург. Немногие люди умеют делать вещи правильно. Взгляните сюда… – Уолкотт кончиком ногтя отковырнул краешек маски, показывая, из чего она сделана. – Комбинация ткани и бумаги, а не одна бумага; состав напоминает банкноты. Это одна из причин, отчего она до сих пор в таком хорошем состоянии. А также одна из причин, почему я знаю, что это не подделка.
– А в этом бизнесе бывают подделки, мистер Уолкотт?
– Подделки существуют в любом деле, где можно получить деньги. – Он улыбнулся и бросил линейку в ящик стола. – Я и сам их очень уважаю.
Я не сразу его понял.
– Потому что это добавляет вам собственной значимости; вы ведь удостоверяете подлинность вещей, верно?
– В пределах моего опыта и знаний – да. – По его тону я понял, что он практически всегда уверен в своей экспертизе.
– Тогда вы должны знать, чего стоит эта маска.
Я снова поймал на себе его внимательный взгляд. На этот раз что-то его смутило, и он нахмурился.
– Простите, мистер Рансбург, – сказал он и вышел из комнаты.
Первым моим желанием было заглянуть в ящики его стола и обыскать шкафы, но, помня о возможности скрытого наблюдения, я остался перед столом и ограничился осмотром слабо освещенной комнаты. Других предметов – спутников смерти я не обнаружил.
Уолкотт вернулся с большим конвертом в руках. Он взял маску, вздохнул, затем положил ее обратно в коробку.
– Она действительно принадлежит вам, сэр, эта маска? Или, возможно, она является собственностью какого-нибудь полицейского участка?
Сердце мое замерло.
– Я не понимаю вас, мистер Уолкотт.
– Я думаю, здесь все просто. Вы не тот, за кого себя выдаете.
Я заставил себя дышать нормально и выглядеть бесстрастно.
– И кто же я, по-вашему?
В уголке его рта мелькнула самодовольная ухмылка. Он похлопал рукой по конверту.
– Не так давно мне попалась кое-какая информация, и я подумал, что она может мне пригодиться: о паре парней, околачивающихся на другом конце моего бизнеса.
Уолкотт вытащил из конверта газетную вырезку. Фото с церемонии награждения.
– Оказывается, у вас в полицейском участке Мобила есть двойник, мистер Рансбург. Брат, возможно?
Чертов снимок.
– Я нахожусь здесь по делам расследования, – сказал я. – Вот и все.
Темные глаза его сузились.
– Я не сделал ничего плохого. Вы должны покинуть мой дом. Это выбивает меня из колеи.
– Я выбиваю из колеи вас? Человека, который держит у себя на столе глиняный член, вылепленный серийным убийцей?
– Во-первых, это керамика. Во-вторых, сам я не коллекционирую такие вещи, я продаю их. Я всего лишь скромный дилер специфически ограниченного круга предметов, только и всего. Вроде редких марок. Или, возможно, монет.
– Монеты не принимают участия в убийствах.
Он криво ухмыльнулся.
– Если вы считаете, что из-за золотых дублонов никто не погиб, вы безнадежно наивны.
Я достал из кармана бумажник с полицейским значком и положил черный кожаный квадрат ему на стол.
– Если я это раскрою, в вашей комнате появится полицейский жетон. И это коренным образом изменит характер нашего разговора.
Ухмылка его стала более явной.
– Я в этом очень сомневаюсь, поскольку ничего не нарушал. Мне позвонить своему адвокату, чтобы еще и он объяснил, вам это?
– Вашему адвокату пока здесь делать нечего. Я просто интересуюсь исторической перспективой определенных предметов. Собственно, их не так уж много.
– О какой исторической перспективе вы говорите?
– Я хотел бы узнать о коллекции Гекскампа.
Он подошел к окну, выходившему в сторону темного леса позади дома, и молча уставился на деревья. Когда он снова повернулся, взгляд его был каким-то отстраненным, словно он смотрел сквозь меня.
– Этой коллекции не существует, сэр. Это миф, химера.
– Для несуществующего эта штука привлекает к себе слишком много внимания.
Он вернулся за письменный стол, и между нами опять простиралось полтора метра полированного дерева.
– В филателии имеет место некий фантом под названием «Алый ангел». Одни уверены, что эта марка существует, другие утверждают, что ее никогда не было. Но от этого люди не перестают ее искать.
Помолчав, он продолжил:
– В любого рода коллекционировании должен присутствовать предмет-призрак, некий объект, от которого мурашки бегут по коже. Чтобы людям было о чем пошептаться.
– Ну и кто же шепчется о коллекции Гекскампа?
Он улыбнулся, обнажив ряд влажных мелких, но показавшихся довольно острыми зубов.
– Сообщество коллекционеров в целом.
– И о чем же говорит это сообщество?
– Разговоры здесь особой роли не играют; эта коллекция просто является предметом вожделений… пока кто-то действительно компетентный не заявит об обратном.
– Кто-то вроде вас?
– В данном случае даже у меня на сей счет не хватает квалификации.
– И все же мое расследование должно продолжиться. Мне нужно имя главного коллекционера, мистер Уолкотт. Предпочтительнее местного.
Он отрицательно покачал своей цилиндрической головой.
– Если я стану вас о что-то информировать, это нарушит конфиденциальность и подорвет доверие ко мне Я не удержусь в этом бизнесе.
– Я все же расцениваю ваш ответ как «может быть».
– На самом деле это решительное «нет».
– Дайте мне имена нескольких людей, на которых я мог бы сослаться, и я не буду упоминать вашего.