- Второй чуть быстрее нас. Тот, что нагоняет, это обычный пароход, нам повезло, - с облегчением вынес он свой вердикт.
Спустя несколько минут прибежал капитан шхуны.
- У них на носу пушка. Мы со своим "Максимом" против них бессильны!
- Боцман?! - рявкнул Китин.
- Я отдал приказ готовить лодки к спуску на воду. Тут отыскался знаток японского, он прочитал мне название судна: "Сайкио"!
- То-то он такой быстрый, шестнадцать узлов, сволочь! Нам не уйти! - расстроился Коля.
- Что плохого? Он сам идет к нам в руки! Пароход в списке двенадцати, призовые копеечные, но деньги будут легкие, и моим матросам нужно пристреляться. Вы, Николай Николаевич, слишком уж экономили солярку и торпеды!
- Берег рядом, вода теплая, волн нет. Ты, боцман, знаешь, что для поступления в военно-морскую академию японцам надо было проплыть пятнадцать километров. Кто-то обязательно спасется, и наша тайна раскроется, - сухо сообщил Николай.
- До сражения осталось пять дней, сохранить тайну не так уж важно, господин Китин. У нас тридцать торпед на борту шхуны, в сражении при Ялу больше двадцати мы не сможем истратить. А бросать за борт бревно и торпеду - не одно и то же. Разрешите принять участие в бою обеим лодкам?
- Не успеем заменить торпеды. Второй корабль подойдет и возьмет нас тепленьким, - не согласился Николай.
- Шхуна развернется и пойдет вслед за лодками. Мы сможем быстро заменить торпеды.
- Нет. Каждый катер стреляет одной торпедой, а вторую бережет для страховки, на случай промаха, и для атаки на второго японца, если мы не успеем загрузить торпеды снова.
Во Владивостоке Китину отдали устаревшие торпеды образца 1889 года, проект "В", производства завода Лесснера. Торпеда весила около четырехсот килограмм и имела скорость 22 узла. Максимальная дальность составляла всего шестьсот метров, что вынуждало торпедный катер подходить вплотную к вражескому кораблю.
- И еще! Боцман, в том списке почти все японские суда имели картечницы. Считайте, что на втором судне их не меньше шести! Поэтому снимайте с кормы шхуны "Максим" и устанавливайте на свой катер. Его главная задача помешать стрелять японцам картечью, отвлечь. Патронов не жалеть! Из пушки попасть в катер сложно, картечница - наша главная опасность.
Николай спустился в каюту и достал из ящика свою автоматическую винтовку, присоединил оптический прицел и лазерный целеуказатель.
Тренировки во Владивостоке не прошли даром, катера спустили за пять минут. Николай приказал держать катера без запаса воды, с шестидесятилитровым запасом топлива. Это позволило иметь на борту катера одну торпеду.
Пока грузили вторую торпеду, боцман помогал устанавливать пулемет на катере.
- Это Вы хорошо придумали с винтовкой, господин инженер. Она у Вас не хуже пулемета. Мы японцев с двух сторон возьмем, а то привыкли, наверное, прятаться за щитком, выковыривай их оттуда, - радостно засмеялся Жиглов.
Катера разошлись, охватывая "Сайкио" с двух сторон. Пароход все также шел за шхуной, не открывая огонь, дистанция была ещё слишком велика. Катера уже приблизились на дистанцию артиллерийского огня, но японец молчал.
* * *
Для понимания происходящего следует указать, что скоростная артиллерия уже существовала, а система управления огнем отсутствовала, орудия имели механические прицелы, то есть прорезь и мушку. Автомат Калашникова имеет дальнобойность более километра, его прицельная планка даже градуирована на эту дистанцию, но насколько сложно попасть хоть во что-нибудь на таком расстоянии! Поэтому 25 кабельтовых (четыре с половиной километров) считались предельной дистанцией боя, а процент попаданий был мизерным.
* * *
- Нам нужно только три минуты. Подойти на пятьсот метров, сбросить торпеду и убежать. Только три минуты под обстрелом, - шептал Николай сам себе, наблюдая за японцами у пушки на носу. Пароход заворачивал носом к шхуне, готовясь стрелять.
Японцы с парохода рассмотрели на катере боцмана "Максим", и их орудийный расчет стал медленно разворачивать пушку на корме. Николай выстрелил по ней, вернее по расчету пушки, и промазал. Снова выстрелил, и снова промазал. Офицер на "Сайкио" обернулся, и что-то закричал орудийному расчету на носу, те стали разворачиваться в сторону Николая. Пулемет боцмана выдал длинную очередь по носу японца, туда, где стояла вторая пушка. Артиллеристы посыпались на палубу, как горох, явно труся. Николай плюнул на всё, перевел винтовку на автоматический огонь и стал садить в японский расчет на корме. Наудачу.
- Готовность! Сброс! - завопил матрос, перекрывая шум двигателя.
Николай упал на дно, прикрывая собой М-16, и вцепился железной хваткой в специально пришитые лямки. Торпеду сдернуло с катера, тот подпрыгнул, устоял и матрос вскочил, чтобы сделать разворот.
- Держи ровнее, я не могу стрелять, - крикнул матросу Коля.
Японцы на корме довернули пушку, выстрелили, и снова попытались чуть-чуть развернуть орудие, видимо, промазали в катер боцмана. Николай вставил новую обойму и продолжил стрелять. В десяти метрах правее в воду ушел снаряд.
- Смени курс, попадут же, черти, - закричал он матросу.
- Сам же приказал ровнее держать, - еле слышно проворчал матрос.
В нос деревянного парохода угодила одна из торпед. Взрыв был глухой, ни яркой вспышки, ни моря огня, только японцы покатились по палубе, и обе пушки замолчали. Матрос приглушил двигатель и развернул катер.
- Хорошо пошла! Сейчас зальёт двигатель, и котел взорвется, - сообщил он Николаю.
Но палуба парохода медленно наклонилась, из воды показались два вращающийся винта и руль.
- Где вторая торпеда!? Кто из нас попал? ... мать, - матрос долго, виртуозно и радостно ругался, не стесняясь Николая.
- Обойди пароход с кормы, боцмана не видно.
Но маневр не потребовался, Николай увидел катер, идущий ему навстречу. Он сбросил скорость и остановился рядом.
- Хочу побеседовать с капитаном "Сайкио". Где тот знаток японского? - спросил боцмана Николай.
- Да вот он! Матрос Костомаров.
- Этот матерщинник?
- А голос у него какой! Рупора не надо, слышно за километр.
Шхуна уже подошла, капитан не стал медлить, темнело.
Знаток японского и матерного Николаю не понадобился, на палубе стоял высокий белый человек. Он размахивал белой тряпкой и кричал хорошо поставленным, властным голосом призывы к миру и гуманизму, по-английски.
- Спускайте шлюпки. У кого замечу хотя бы нож - пристрелю. Через пять минут мы пустим вашу лоханку ко дну, - не стал вступать в философские диспуты Николай.
Англичанин игнорировал вульгарный вариант английского, безнадежно испорченный в бывшей колонии. Рядом с белым вцепился в поручни маленький японец, одетый по-европейски, он заверещал так, что властный японец, обнявший ограждение чуть в стороне, вздрогнул. На пароходе поднялась паника.
Через пятнадцать минут на шхуне был снова установлен пулемет на корме, и она потащила к берегу шлюпки с японцами. Катеров успели загрузить со шхуны торпеды, и спрятались в засаде за корпусом "Сайкио", из-за этого прикрытия Николай посчитал пулемет лишним. Они стали ждать подхода второго японского судна, которое уже показалось из пелены дождя. Из-за дождя сумерки наступили раньше, и японец решил подойти поближе к затонувшему на нос пароходу.
- Это канонерская лодка "Акаги"! До неё уже меньше ста метров. Когда она остановится, для спуска шлюпки, атакуем её с двух сторон. Как только наберем скорость больше двадцати пяти узлов, сразу же сбрасываем торпеды, - Николай почему-то говорил тихо, хотя из-за дождя, и шума моторов, его было плохо слышно.
- Пора, боцман! Они спускают шлюпку, - от волнения громко сообщил Николай.
Они прибавили газу, и катера стали стремительно набирать скорость.
Катера сбрасывали торпеды, буквально, в двадцати метрах от канонерской лодки. Видимо, единственное попадание в первой атаке вселило неуверенность в матросов. Через десять секунд после начала атаки всё было закончено, четыре взрыва раздались практически одновременно.
- Боцман! Идешь со мной к канонерке, - Николай приготовил, на всякий случай, винтовку, только не снял презерватив с дула.
"Акаги" погружалась буквально на глазах. Люди прыгали в воду, шлюпки, кроме первой, спустить не получалось.
Канонерка так быстро скрылась под воду, что Николай не мог поверить своим глазам. Из-под воды вырвалось огромное облако пара, прошла небольшая волна и только большое количество мусора вперемешку с головами, чудом уцелевших японцев, указывало на место гибели "Акаги".
Катер приблизился вплотную к месту гибели японца, и боцман бросил в воду все три спасательных жилета.
Неожиданно со шлюпки раздались выстрелы из револьвера. Японец что-то пролаял, трое матросов встали, и начали стрелять из винтовок. Сначала один из матросов упал на дно катера, затем за борт упал боцман, третий же матрос добавил газу и катер, резко набирая скорость, ушел в сторону.
Николай уже давно, секунды три, стрелял из М-16. Магазин опустел, и он заменил его. Тридцать пуль, видимо, напугали дюжину японцев в шлюпке. Они упали на дно, двое даже свалились за борт.
- Костомаров, рули вплотную к шлюпке.
Николай перевел винтовку на режим с отсечкой очереди после трех выстрелов, и стал методично отстреливать японцев в шлюпке. Последним он убил японца, пытающегося уплыть в сторону. Лишь после этого он приказал матросу догнать катер боцмана. Тот уже забрался на борт с помощью матроса. Все трое были живы. У Николая стало легче на душе.
Боцман храбрился, мол, кость не задета, морская вода полезна, заживет, как на собаке. Молол всякую ерунду. Можно было подумать, что совсем не его ранили, а кого-то другого, и он обязан подбодрить их.
- Через неделю буду как огурчик, - заявил боцман.
- Весь в зеленке и прыщах, - выдал, как обычно, не по-делу дежурную прибаутку Николай.
Матросы осуждающе посмотрели.
- Если бы ты, боцман, японцам жилеты не бросил, а того ... сам бы одел. Стал бы красный, как помидор, - разрядил обстановку матрос-матерщинник.
- Твоя правда, Костомаров. В жилете на воде легче, но в катере заметнее. Если только сверху плащ-палатку набросить?
- Ну, вот и ладушки. Хорошо то, что хорошо кончается, - больше на ум ничего не пришло, и Николай попросил матроса, - я заправлю катер, и отвезу боцмана в Вейхайвей, а ты набери здесь пленных, нам нужны будут свидетели для китайцев, чтобы потребовать призовые.
- Лучше мы возьмем пароход на буксир. К утру будем в Вейхайвей.
- Хорошо, но с канонерки пленные все-таки нужны.
Николай ушел на полной скорости, торопился доставить боцмана к врачу.
Костомаров приказал соседнему катеру взять на буксир японскую шлюпку, загнал туда японскими матюгами полдюжины матросов, и взял курс на берег.
Капитан шхуны ждал Китина, сам не решался отпустить японцев.
Обе шлюпки с парохода были набиты так, что борта цепляли воду.
- Капитан, господин инженер приказал привезти ему пленных японцев с канонерки, пароход взять на буксир и следовать в Вейхайвей.
- Что ты предлагаешь? Этих отпустить? Или секир-башка?
- Господь с Вами, капитан! Этих тоже в плен возьмем, недельку подержим и отпустим.
- Всех?
- Эй, пулеметчик, подержите японцев на прицеле, чтобы не шумели. Я сейчас их всех повяжу.