Допс собрал вещи и выгнал из гаража старый пикап. Двигатель недовольно заурчал. Допс проверил телефонную книгу. Номер Бренана все еще был там. Допс подумал, что было бы неплохо позвонить ему и сказать, чтобы он не предпринимал ничего в одиночку, но потом вспомнил зверя и понял, что сейчас единственно верным решением будет прибавить скорость и не отвлекаться на ненужные мысли. Допс зевнул, отчитав себя за промедление. Если бы он выехал сразу, после звонка Бренана, то сейчас у него в запасе была бы целая ночь, и можно было выгадать пару часов на сон. Хотя, он бы все равно не остановился. Страх заставлял двигаться, пренебрегая усталостью. Если зверь где-то рядом, если его желтые глаза выбирают себе сейчас очередную жертву, то сон может и подождать. Особенно сон тех, кто позволил зверю жить, кто не смог остановить его. Допс сосредоточился на воспоминаниях, пытаясь восстановить детали. Неужели у монстра нет уязвимых сторон? Но ведь старый шериф уже однажды убил его отца. Желудок Допса сжался. Отец. Вспоминать о матери совсем не хотелось, но мысли плыли в своем постоянстве, заставляя воображение рисовать омерзительные картины зачатия. Ребенок. Ребенок человека. Ребенок монстра. Нет! Допс прогнал сомнения. Это всего лишь зверь. Убийца. Монстр, забравший столько жизней, что голова начинала идти кругом. Руки Допса сжались так сильно, что побелели костяшки. Если бы он не отвернул в ту далекую ночь, то Тесс была бы жива и Дин, и все те, кого зверь убил после.
– Дай мне еще хоть один шанс! – процедил сквозь зубы Допс. Блеклые полосы прорезали ночное небо. Сон отступил, но на этот раз не из-за страха. Теперь его прогнал гнев. Всепроникающий и всеподчиняющий гнев. Допс посмотрел на часы и поклялся себе, что не сомкнет глаз до тех пор, пока зверь жив.
43
Зубы Бренана сжались, когда он снова увидел свою дочь в компании зверя. Имеет ли он право спасти ее, проигнорировав жизни других? Имеет ли право поддаться своей слабости? Возможно, да. Да, если не было бы уже слишком поздно. Однажды он позволил уже себе слабость. Не убил ребенка. И теперь оставалось лишь считать количество жизней, прерванных из-за этой ошибки. Они всегда будут на его совести. Лора звонко рассмеялась, заставив отца вздрогнуть. Смех показался ему криком. Сжав беретту, он уже готов был выскочить из машины и спасти своего ребенка.
– Не сейчас! – остановил его Допс.
– Я думал, ты спишь, – буркнул сквозь зубы Бренан. Рука Допса сжала его плечо.
– Я не могу знать, что ты сейчас чувствуешь, но я знаю, что сейчас не самое лучшее время для мести.
– А если он снова сбежит? – Не сбежит, – Допс сказал это с такой уверенностью, что Бренан невольно поверил ему.
Где-то далеко снова засмеялась Лора. Фокусник Джек извлекал шутки ловчее, чем карточный шулер достает тузов из своего рукава. Они шли по улице, разбившись на пары, и летний вечер только начинался.
– Может быть в парк? – предложил Джек и снова отпустил какую-то шутку. Лора и Джуд засмеялись. Арман остался угрюмым. В темных глазах сквозила грусть. Он нравился Лоре, чувствовал, что она нравится ему, но боялся, что ничего не выйдет. Зверь вернется. Обязательно вернется, и тогда все станет плохо. Снова плохо.
– Эй! – Лора толкнула его в плечо. – Ты чего грустишь?
– Я? – Арман вспомнил свою мать. Вспомнил ее изуродованное тело, которое зверь оставил ему. Страдания стали невыносимы, и Арману вдруг отчаянно захотелось поверить в оптимизм Джека. – Тогда… в твоем саду… – осторожно начал Арман, вглядываясь в голубые глаза Лоры. – Почему ты рассмеялась?
– А почему бы и нет?
– Так я тебе показался забавным?
– Ну, уж не ужасным, точно, – она хитро прищурилась. – А почему ты спрашиваешь?
– Просто.
– Ладно. – Угу, – Арман услышал смех Джуд и обернулся. Они сидели на скамейке с Джеком и наблюдали за ними. Лора смутилась.
Ее отец нетерпеливо посмотрел на часы. Никогда он не ждал ночи с таким нетерпением. Зверь смотрит на его дочь. Зверь говорит с ней. Прикасается к ней. Страх придал сил и решимости. Нет. Он больше не будет колебаться. Никогда. Монстр умрет. Любой ценой. Бренан увидел, как зверь обнял его дочь за плечи. Дрожь прокатилась по его телу. Гнев придал решимости. Бренан огляделся. В вечерних сумерках было тихо и безлюдно.
– Какого черта?! – закричал Допс, когда Бренан вышел из машины. – Нет! – он понял все раньше, чем успел обдумать. – Еще слишком рано! – закричал он, вглядываясь в детские лица Лоры и Джуд. – Нужно подождать! – но Бренан не слышал его. Не хотел слышать. Не мог.
44
Шутка Джека рассмешила всех. Звонкий смех поглотил грохот выстрела.
– Как это? – прошептал Арман, прижимая руки к груди. Ярко-красная кровь заблестела на бледных пальцах. Бренан снова нажал на курок. Лора смотрела на отца, не понимая, что происходит. Реальность утратила стройность, превратившись в сон. Слишком быстрый. Слишком противоестественный.
– Уйди с дороги! – заорал Бренан на Джуд. Только сейчас она увидела оружие в руках незнакомца. Страх за свою жизнь заставил ее упасть на колени и закрыть руками голову.
– Пожалуйста, не убивайте меня! – взмолилась она.
– Папа?! – Лора в ужасе смотрела на обезумевшего отца.
– Зверь! – зарычал он, целясь Арману в голову. Нет. Не Арману. Сейчас перед ним был не подросток. Зверь. Монстр. Убийца. – Беги! – крикнул Арману Джек, пытаясь встать на пути Бренана. Сильные руки оттолкнули его в сторону. Ноги Армана подогнулись. Кровавая пелена застлала глаза. Реальность отступила. Он снова был в своем ненастоящем сне, на поляне, под ночным небом, и зверь опасливо смотрел на него, готовый сбежать в любое мгновение. В его желтых глазах не было ненависти. Скорее боль и понимание. Они словно говорили: теперь ты понимаешь, что чувствую я? Но Арман не понимал. Он выхватил из костра горящую ветку и, размахивая ей, начал приближаться к зверю. Зверь зарычал и попытался ударить его лапой. Воздух наполнился вонью горящей шерсти. Арман снова замахнулся, надеясь на этот раз выжечь своему противнику глаза. Дикий вой боли прорезал ночь. Пламя охватило зверя. Затрещал жир. Крик ликования вырвался из горла Армана. Он победил. Он убил зверя. Выжег его из своего тела, не смотря ни на что. И теперь он был свободен. А где-то далеко от этого места, в центральном парке чужого города, Бренан и Допс смотрели, как возле их ног умирает монстр в человеческом обличии. Безучастно, в каком-то отрешенном молчании. И так же, рядом с ними стоял Джек. Стоял единственный друг этого монстра. Зверя, который всегда был для него человеком… Хотя так, оно наверно и было.
Допс и Бренан вывезли бездыханное тело зверя за город, бросили в приготовленную могилу, облили бензином и подожгли. Черный дым устремился в небо. Арман не чувствовал боли. Впервые в жизни он видел сны. Цветные и яркие в своей неповторимости. День за днем. Неделя за неделей. Пока не затянулись ожоги. Пока тело не излечило себя.
Арман открыл глаза, пытаясь сделать вдох. В просторной комнате было свежо и тихо. Мягкий свет заливал бледно-желтые стены, дощатый пол, белые жалюзи на небольших окнах. Поднеся к лицу руки, Арман недоверчиво посмотрел на тонкую бледную кожу. Свою новую кожу. Женщина, сиделка, поднялась со стула и, цокая каблуками, подошла к нему. На ней было надето легкое голубое платье. Густые черные волосы рассыпались по плечам настырными завитушками. В шоколадных глазах блестел интерес.
– Где я? – спросил ее Арман, избегая встречаться взглядом. Женщина подошла еще ближе. На вид ей было не больше тридцати.
– Ты помнишь, кто ты? – спросила она, наклоняясь к Арману. В скромном вырезе платья мелькнул белый кружевной бюстгальтер. Арман отвел глаза и пожал плечами. Женщина осторожно протянула руку и коснулась его руки. – Не бойся.
– Почему я здесь? – Арман почувствовал, как напряглись пальцы, сжимавшие его руку.
– Ты здесь, потому что я спасла тебя, – осторожно сказала женщина. – Ты помнишь, что с тобой произошло?
– Мне снились сны.
– Сны?
– Яркие, счастливые, – Арман смотрел в пустоту перед собой.
– А зверь?
– Какой зверь? – Твой, – женщина осторожно улыбнулась. – Не бойся. Я знаю о тебе все. Даже больше, чем знаешь о себе ты сам, Арман. Намного больше, – она представилась. – Кейн. Милдрет Кейн, – в шоколадных глазах вспыхнул нездоровый блеск. – И поверь, ты самое невероятное, что случалось со мной в жизни.
45
Ей было двадцать пять, когда факты сложились так, что не замечать связь между ними стало невозможно. Десятки убийств, совершенных по всей стране, собрались фотографиями и газетными вырезками на одном столе. Понимание пришло как-то внезапно. Среди ночи. Когда Милдрет лежала в холодной кровати и настырно пыталась заснуть. Сбросив одеяло, она вскочила на ноги и побежала к столу. Трясущимися руками она начала перекладывать вырезки из газет. «Господи! – вертелось у нее в голове. – Неужели никто не смог заметить этого?! Не смог собрать воедино?!». Она считала количество жертв. Пятьдесят? Пятьдесят пять? И это только те, что она смогла найти. Запах пулитцеровской премии вскружил голову. Милдрет даже попыталась дать имя новому серийному убийце. Чем он работает? Ножом? Крюками? Нет. Она заставила себя успокоиться. Открыла бутылку скотча и сделала несколько глотков. Дыхание перехватило, а горло обжог огонь, но натянутые нервы успокоились. Милдрет позвонила редактору и сказала, что у нее есть статья века. Он что-то буркнул сквозь сон и повесил трубку.
– Я так и знала, что ты не сможешь отказать! – расплылась в улыбке Милдрет. Собрав вещи, она бросила походный рюкзак на заднее сиденье старого «Доджа» и выехала в Сиэтл. С этого города начинались странные истории, разложенные на ее столе. С этого начиналась ее собственная история. И плевать ей на коллег и сослуживцев, перешептывающихся за спиной. Она журналист, потому что родилась журналистом, а не потому, что главный редактором «Дейли Ньюс» ее отец. Ведь никто ничего не заметил! Никто, кроме нее.
Милдрет свернула с дороги и остановилась возле дома семьи Вайс. Вернее того, что осталось от семьи. Дверь открыла цветущая женщина лет сорока. Ее муж погиб около десяти лет назад, и никто не мог обвинить ее в попытке построить новую семью.
– Мы можем поговорить о вашем муже? – спросила Милдрет. Женщина окинула ее внимательным взглядом. – О Джоне Вайсе, – уточнила Милдрет.
– Ах, о Джоне! – напряжение и атмосфера соперничества уступили место скрытому, запрятанному глубоко-глубоко страху. Женщина нахмурилась. О чем-то подумала, кивнула самой себе и пригласила гостью войти в дом. – У меня есть холодный чай.
– Не откажусь, – Милдрет села за стол. Разложила на бледно-зеленой скатерти старую газету. Глаза бывшей миссис Вайс скользнули по фотографии мужа.
– Почему пресса снова занялась этим? – спросила она. Милдрет пожала плечами и рассказала заранее приготовленную легенду о новом нападении хищников.
– Я думала, это была пума, – сказала забывшая о горе вдова.
– Или гризли, – безразлично добавила Милдрет. – В разных штатах говорили по-разному.
– Штатах?!
– Именно, – Милдрет прищурилась. – Попытайтесь вспомнить, не было ли тогда чего-нибудь странного? Необычного? Бросающегося в глаза?
– Да я даже не знаю.
– У вашего мужа были враги?
– Враги? Я думала, мы говорим о животном.
– Убийство можно совершить, используя разные средства.
– Так вы думаете, что это мог быть человек?
– А вы так не думаете?
– Нет, – женщина недовольно поморщилась. – Если бы вы видели, что осталось от тела моего супруга, то уверена, решили бы так же, – она залпом допила свой чай, давая понять, что разговор окончен.
– Всего один вопрос, – примирительно сказала Милдрет до того, как перед ней закрыли дверь. – Где я могу найти коронера, делавшего вскрытие? – Полагаю в морге, – пожала плечами вдова. Милдрет кивнула и села в машину.
Пит Шеффер долго рылся в пропахшем плесенью архиве, прежде чем смог найти результаты вскрытия. Открыв папку, он тряхнул седой головой и поморщился.
– Что-то не так? – насторожилась Милдрет.
– Я так и не смог определить, какое животное могло нанести эти раны. Слюна, шерсть, остатки когтей… Ни одна экспертиза не смогла установить принадлежность к какому-либо известному виду.
– А это могло быть не животное?
– Не животное? – шеффер прищурился, награждая Милдрет подозрительным взглядом. – Могу я еще раз посмотреть ваше удостоверение?
– Зачем?
– Сомневаюсь, что человек, работающий на «Дейли Ньюс», станет задавать подобные вопросы. Это скорее похоже на желтую прессу, которая снова и снова видит в небе блюдца, а в горах древних людей.
– Дело не в этом, – призналась Милдрет.
– Вот как? – шеффер настойчиво протянул руку, требуя удостоверение.
– У меня есть идея, – нерешительно начала Милдрет, выполняя его просьбу.
– И вы действительно полагаете, что все эти раны мог нанести человек? – снисходительно улыбнулся Шеффер, выслушав ее историю.
– А вы нет? – решила она идти до конца. Шеффер снова улыбнулся и решительно покачал головой. – Этого просто не может быть, – заверил он Милдрет. – Никогда, ни при каких обстоятельствах.