Свернув на стоянку, Гефорд занял отведенное ему место. Крохотная птица чирикнула, перелетая с ветки на ветку. Старый дуб устремлялся своей кроной, казалось, в самое небо. Он был здесь такой же неотъемлемой частью, как и само здание. Приземистое и безвкусное. Гефорд вошел в просторный, пропахший бетоном холл и, достав из кармана бейдж, пристегнул его к отвороту своего черного пиджака. «Доктор Джулиан Гефорд», – гласила черная надпись на белом фоне. Охранник в отутюженной униформе приветливо кивнул ему. Гефорд поднялся по лестнице и заглянул в класс математики. Полтора десятка мальчишек сидела за партами, внимательно выводя в тетрадях простейшие формулы, копируя их с доски. Миссис Ремси терпеливо прохаживалась между парт, наблюдая за работой. Царившая в классе тишина настораживала, но Гефорд знал, что стоит только уроку подойти к концу, и класс наполнится веселым гвалтом.
Пройдя в свой кабинет, он сел за стол и, открыв ежедневник, убедился в том, что помнит все, что должен сделать сегодня. Семейная фотография двенадцати летней давности снова напомнила о Карлотте. Странно, но Гефорд помнил каждую минуту до и после снимка. Не помнил до тех пор, пока не умерла жена, а после взглянул на фотографию и вспомнил все до мелочей. Яркое солнце, голубое небо, яблоневый сад, приехавшую в гости с парой близнецов дочь, жену, Бренана. Последнего не было в кадре, но он был именно тем, кто сделал снимок. Друг детства, с которым так и не развела его судьба. По крайней мере, Гефорд надеялся, что именно так оно и есть. Даже после того, как Бренан привез ему грудного младенца, сказав, что нашел его на пороге своего дома. Гефорд протянул руки, беря ребенка. Мальчик выглядел здоровым и полным сил, но Бренан смотрел на него, как на исчадье ада.
– Наблюдай за ним, – сказал он.
– Ты уверен, что не хочешь мне еще о чем-нибудь рассказать? – спросил Гефорд, пристально вглядываясь в глаза друга. Бренан выдержал этот взгляд и качнул головой.
– Думаешь, это его ребенок? – спросила Гефорда жена.
– Навряд ли, – сказал он, вспоминая странный взгляд друга.
– А имя он ему дал?
– Арман.
– Почему Арман?
– Не знаю. Кажется, сказал, что так было написано в записке.
– Которую ты, конечно же, не видел?
– Нет. – На следующий день, придя на работу, Гефорд долго смотрел на младенца, невольно пытаясь отыскать сходство с Бренаном. – Не хочешь навестить его? – спросил он друга, когда мальчику исполнился год. Ответ Бренана был уклончивым, но Гефорд и без подробностей смог понять, что встречаться с ребенком – это последнее, чего хочет Бренан. Он боялся его. Бежал от него. Но почему? – Что в тебе такого особенного? – спросил Гефорд, не отрываясь, наблюдая за темноволосым мальчиком. На детской площадке играли дети. Веселые и счастливые. Их звонкие голоса эхом разносились по двору приюта. Арман развернулся и побежал к ним, пытаясь складывать бессвязные звуки в слова. Гефорд вернулся в кабинет и заставил себя не думать об этом ребенке. В конце концов, каждый имеет право на свою маленькую тайну. Даже Бренан. Даже бывший лучший друг. Несколько раз Карлотта приходила в приют, смотрела на мальчика, и Джулиан знал, что она, так же, как и он, пытается найти в нем схожие с Бренаном черты.
– Я хочу попросить тебя лишь об одном, – сказал по телефону Бренан. – Мальчик должен находиться в приюте так долго, как только ты сможешь это сделать, – эти слова лишний раз выступили доказательством, что у ребенка есть другая история, нежели та, о которой рассказал Бренан.
– Не нужно ничего объяснять, – сказал ему Гефорд. – Можешь просто время от времени приходить и навещать ребенка, – но Бренан уже повесил трубку. – Дай ему время, – попросила мужа Карлотта. Джулиан кивнул и устало пожал плечами. В ту ночь они зачли своего последнего ребенка. Мальчика, которого Карлотта смогла выносить лишь первые шесть месяцев. Он умер, не смотря на все старания врачей. Трагедии не было, но Карлотта начала все чаще и чаще навещать Армана. Гефорд наблюдал за ней, сначала радуясь, что жена так быстро смогла оправиться от потери ребенка, затем как-то отрешенно, устав от бесконечных визитов и перешептываний персонала и, наконец, потеряв терпение, решился дать разрешение на заявление об усыновлении.
Молодой семье было около тридцати, и они нравились Гефорду. Сара и Джозеф Крамп. В них сочеталось нечто среднее между сдержанностью и оживленностью, улыбкой и поджатыми губами. Такими, по мнению Гефорда, и должны были быть родители. По крайней мере, те, кто собирается усыновить ребенка. Он привел в свой кабинет Армана и напряженно наблюдал примет ли он своих новых родителей.
– Господи! – всплеснула руками Сара, поворачиваясь к мужу. – Как же он похож на тебя!
– На меня? – Джозеф нахмурился, разглядывая ребенка. Мальчик обернулся, запрокинул голову и посмотрел ему в глаза. Джозеф смутился, попытался отвернуться, но затем неожиданно просиял и улыбнулся. «Это хорошо», – подумал Гефорд, вспомнил Карлотту и убедил себя, что так будет лучше всем. Заполнив необходимые документы, Крампы забрали ребенка на выходные. Новость об этом расстроила Карлотту, но не повергла в уныние.
– Очень жаль, – тихо сказала она, стоя возле окна. – За последнее время я сильно привязалась к нему.
– Я знаю, – Гефорд почему-то решил, что сейчас она заплачет. Тихо и беззвучно. Но вместо этого она спросила его о Крампах. Выслушала десяток качественных прилагательных и наградила мужа жизнерадостной улыбкой.
– Надеюсь, Арману они понравятся, – сказала она. Джулиан кивнул и поймал себя на мысли, что тоже искренне хочет этого. Бренан не звонил уже около полугода, и сдерживать данное ему обещание теряло всякий смысл. Гефорд даже почувствовал некую обиду на бывшего друга. Что за детский покров тайны? Неужели, так сложно рассказать правду? Обида медленно переросла в раздражение, особенно после того, как Гефорд так и не смог дозвониться до Бренана. Вернее смог, но Джесс сказала, что мужа нет дома, хотя Гефорд мог поклясться, что слышал его голос. Уверенность в правильности поступка усилилась. Отыскав в записной книжке телефон Крампов, он позвонил им. Голос Сары звучал громко и жизнерадостно. Он напоминал ему голос Карлотты, когда она родила своего первого ребенка.
– А как Арман? – осторожно спросил Гефорд. Вместо ответа Сара вышла во двор, позволив ему услышать звонкий детский смех. Гефорд улыбнулся. Посмотрел на жену и увидел, что она тоже улыбается.
– С ним все будет хорошо, – сказала Карлотта не то мужу, не то самой себе.
– Хотите, чтобы мы подготовили документы на усыновление? – предложил Саре Гефорд. – Да, – ответила она сразу и без раздумий.
Сейчас, когда воспоминания о жене снова стали навивать скуку и одиночество, Гефорд сходил в архив и принес папку с личным делом Армана. Так было проще отвлечься. Если уже невозможно не вспоминать, то пусть хотя бы воспоминания будут хорошими. Гефорд положил папку на стол и открыл первую страницу. Застывшая на лице улыбка медленно сошла с губ.
– Как это? – шепотом спросил он, глядя в пустую папку. А где-то, в далеких воспоминаниях, Карлотта снова грустила, стоя возле большого окна, за которым шел дождь.
49
Волнение. Милдрет отодвинула край занавески и проследила, как уходит Арон. Сев в пикап, он включил зажигание и уехал, подняв облако пыли. Машина подпрыгнула на ухабе, и Арон тихо выругался. Страх снова подступил к горлу. Не такой, как в прошлую ночь, но все-таки страх. Достав из бардачка сигареты, Арон прикурил и выпустил дым в открытое окно. Страх отступил, оставив лишь липкое, пронизывающее до костей волнение. Остановившись возле бара, он выпил пару бутылок пива. Знакомый бармен рассказывал что-то о вчерашнем бейсбольном матче, но Арон не слушал его. Вспоминая Милдрет, он убеждал себя, что эта женщина не может представлять опасность. Богатая и красивая. Скорее всего, она просто ищет своего ребенка, которого родила еще девчонкой и отдала в приют, испугавшись ответственности. За последние три года работы Арон уже не в первый раз сталкивался с подобным. Женщины. Они приходили к доктору Гефорду. Плакали, умоляли сообщить сведения о приемных родителях их родных детей. Обычно, проходя мимо них, Арон старался не смотреть в их заплаканные глаза. Просто отворачивался и продолжал делать свою работу. Но в случае с Милдрет все было иначе. Ни слез, ни стенаний, даже обещаний привлечь на свою сторону адвокатов, и всех вытекающих отсюда угроз – ничего этого Арон не слышал. Не видел он Милдрет и в приемной кабинета доктора Гефорда. Предполагал, что, скорее всего она позвонила по телефону и, получив отказ, решила действовать другим путем. Арон не знал, был ли он первым, кому Милдрет предлагала деньги за сведения о своем сыне, но отказать он не смог. Тогда эта идея показалась ему чертовски хорошей. Нужно было лишь выбрать момент, зайти в архив и забрать папку с личным делом Армана. «В конце концов, кому от этого будет плохо?!» – подумал Арон. Дождавшись обеденного перерыва, он взял ключи от архива, спустился в подвал и отыскал нужную полку. На какой-то момент им снова овладели сомнения. Открыв папку, он прочитал сведения о ребенке, чью тайну собирался продать.
– Мне было шестнадцать, – сказала ему Милдрет. Арон невольно улыбнулся, представив преуспевающих родителей, которым дочь решила преподнести такой сюрприз. Потом вспомнил, как Милдрет сказала, что больше не сможет иметь детей, и окончательно сдался. Спрятав содержимое папки под рубашкой, он поставил папку на место и убедил себя, что делает это не столько из-за денег, сколько из-за желания помочь. Правда, страх вернулся сразу, как он совершил обмен, но пути назад уже не было.
Выкурив сигарету, Милдрет начала собирать вещи. В последние дни она приучила себя не размышлять о смысле происходящего, не искать логику и здравый смысл. События развивались слишком стремительно и слишком плохо поддавались контролю. Единственное, в чем все больше и больше убеждалась Милдрет – Тесс была права. Доказательства ее безумия, в которые так сильно хотелось верить, развалились под натиском фактов и неопровержимых доказательств правдивости ее слов.
Сара Крамп встретила ее приветливой улыбкой и гостеприимным предложением войти в дом. Милдрет не знала с чего начать, поэтому решила сразу перейти к делу.
– Мать?! – опешила Сара. – Вы мать Армана?! – губы ее задрожали. В глазах заблестели слезы.
– Мне было шестнадцать, – сказала Милдрет, повторяя ту же историю, что уже рассказывала Арону. Сара слушала молча, лишь изредка качая головой. Милдрет чувствовала, как нарастает ее нетерпение. История Тесс подтверждалась. Оставался еще один шаг. Милдрет вспомнила останки зверя, найденные в могиле, и сердце ее замерло. – Какой он? – спросила она Сару.
– Как и все мальчишки, – Сара устало пожала плечами. – Может быть, немного замкнутый, но в остальном самый обыкновенный.
– Обыкновенный, – слово ударило сознание, подобно хлысту. Разочарование застлало глаза. Сара ахнула, решив, что Милдрет сейчас заплачет.
– Обыкновенный для других, – поправилась она. Милдрет кивнула. Кажется, ей невольно удалось разжалобить приемную мать Армана. Как просто иногда обмануть. Как просто убедить.
– Могу я увидеть его? – Милдрет в мольбе сложила на груди руки.
– Ты хочешь забрать его? – с болью в голосе спросила Сара.
– Пока просто посмотреть.
– Но он любит нас.
– Я знаю, – Милдрет взяла Сару за руку и попыталась успокоить. – Я просто хочу посмотреть на него. – Сара не поверила. Не смогла поверить, хотя очень хотела. – Пожалуйста, – Милдрет вложила в эту просьбу все свое нетерпение, все свои амбиции. Около минуты Сара смотрела ей в глаза, затем кивнула и, тяжело вздохнув, повела ее сквозь дом во двор. Зеленые пластиковые качели были установлены под старым дубом. Темноволосый мальчик сидел на них, болтая ногами. Милдрет смотрела на него, не веря, что подобный ребенок может принадлежать тому существу, которое она видела в могиле. Нет. Такого не бывает. Старый шериф, скорее всего, обманул свою дочь. Бросил в могилу какое-то животное и… Милдрет поняла, что и эта версия не имеет права на существование. Зачем шерифу было делать это? Да и животное. Милдрет не сомневалась, что ни один зоолог не сможет определить его вид. – Могу я поговорить с ним? – спросила она Сару. Словно услышав ее голос, Арман обернулся и посмотрел на женщин. Сара вздрогнула.
– Иди уж, – сказала она, прикрывая глаза. Страх и отчаяние забрали остаток сил. Единственное, на что сейчас была способна Сара – так это стоять и смотреть, как женщина, которую она видит первый раз в жизни, подходит к ее сыну. Темные глаза мальчика смотрят на нее. Слушают. Сара сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.
– Ты помнишь свою мать? – осторожно спросила Милдрет, вглядываясь в глаза Армана. Мальчик обернулся и посмотрел на Сару. – Не эту, – уточнила Милдрет. В темных глазах Армана мелькнуло сомнение. – Ее зовут Тесс, – Милдрет пожалела, что не взяла фотографию этой женщины. – Она живет в Вудворте, – Милдрет подавила в себе желание тряхнуть Армана за плечи, заставив показать хоть что-то, что поможет ей поверить в историю Тесс. Или же она уже верит? – Ты знаешь, кем был твой отец? – решила она не тратить время. Мальчик молчал. Терпеливо. Внимательно наблюдая за странной гостьей. – Я недавно видела его, – сказала Милдрет. – Он… он был не таким, как обычные люди, – Милдрет протянула ему сделанную фотографию зверя. Мальчик не испугался. Взял фотографию и смотрел на нее, словно это очередная картинка какого-нибудь дьявольского комикса. – Это он – твой отец, – пояснила Милдрет, но эти слова не произвели на мальчика никакого действия. – Он был не человеком, понимаешь? – упорствовала Милдрет. – И теперь его часть принадлежит тебе. Не бойся. Я твой друг. Со мной тебе не нужно притворяться. Можешь рассказать мне обо всем, – Милдрет сделала паузу, давая мальчику возможность обдумать услышанное. Оторвав взгляд от фотографии, Арман посмотрел в глаза Милдрет. – У твоей матери такие же глаза, – сказала она. – У твоей настоящей матери. А у отца, – Милдрет сделала паузу. – У отца были желтые. Так сказала мне твоя мать, – она поджала губы, сдерживая раздражение, которое вызывало молчание мальчика. «Он издевается надо мной! – думала Милдрет. – Или же это я уже сошла с ума!». Она улыбнулась и взяла Армана за руку. – Ты хочешь встретиться со своей матерью? – Милдрет снова заметила, как Арман искоса поглядывает на Сару. – Со своей настоящей матерью.
– Ну, хватит! – потеряла терпение Сара. Она не слышала, о чем говорит Милдрет, но эта женщина уже не нравилась ей.
– Запомни о том, что я тебе сказала, – Милдрет улыбнулась Арману и поднялась на ноги, закрывая его от Сары. Приемная мать наградила ее недовольным взглядом. Так много хотелось сказать. Теперь Сара уже жалела, что впустила Милдрет в дом. Поджав губы, чтобы не наговорить при Армане лишнего, она кивком головы велела Милдрет следовать за собо