Оттого, что судьба женщины, несмотря на весь ее независимый вид, оказалась уже заранее предрешена, на сердце стало как-то теплее. Все-таки из них получалась эффектная пара, с этим нельзя было поспорить. Лед и пламя, до чего ж красиво. Почему же у меня не может все выйти по-человечески? Я в этом мире прожила без году неделя, а уже успела влипнуть в неприятности по самое не балуйся. Демон еще этот…как же все не вовремя! Мало того, что после перехода из Пределов обратно на Землю мне останется на жизнь совсем чуть-чуть, так еще и индивид этот, если отыщет, никуда от себя не отпустит…мама дорогая! Это что же получается, у него только от меня могут быть дети? Ох, Валя, ну ты и попала…
Мысли, одна темнее другой, одолевали меня на выходе из аудитории. Я смутно осознала, как подошел Одуванчик и куда-то потянул за собой, обосновывая это тем, что с моим выражением лица срочно нужно развеяться. Так-то так, только вот почему он решил, что это можно сделать в деканате ментального факультета? Когда меня попросили подождать в приемной, объясняя это тем, что скоро вызовут к Дальновидному, а я осталась один на один с метающим молнии взглядом Эмманиэль, на ум пришла идея, а могла ли я послужить причиной ее недовольного вида. Идея выродилась в подозрение, которое разблокировало скрытое благодаря мыслям о демонах воспоминание полета на Златоглазом, и…в общем, я поняла, что попала. Но поскольку отступать было некуда, постаралась, по крайней мере, не подать вида, что опасаюсь расправы, и сосредоточила внимание на милом букетике молочно-белых цветов, очень похожих на лилии, стоящем в очаровательной вазе на столе секретаря. А почерк мне, почему-то, показался знакомым, хотя я ни разу не видела, чтоб Златоглазый кому-то дарил цветы. А жаль…пришло неожиданное ощущение, которого я почему-то испугалась.
— Студентка Сазонова, с вами все в порядке? — личная неприязнь — само собой, но заботу об обучающихся еще никто не отменял, и за это Эмманиэль надо было поставить большой и жирный плюс. Я решила отблагодарить ее по-своему — расставить все точки над i. Грустное лицо делать не пришлось, новостей для этого хватало с лихвой, поэтому я просто вернула взгляд с букета обратно на женщину и призналась:
— Знаете, кажется, меня угораздило подхватить метку от демона…
— Да вы что! — Эмманиэль переменилась в лице в один миг, чуть не растеряв все свои глубокие грудные нотки. Ну, еще бы, ей тут целое утро напевают о том, что ее ненаглядный и наконец-то обративший внимание дракон летает по вечерам со студенткой, а студентка-то, оказывается, уже занята. Наверняка всем тут доподлинно известны последствия метки. По крайней мере, по воодушевлению Эмманиэль об этом можно было догадаться… — И что, вы в этом не уверены?
— Ну…я не знаю, — пожала плечами я, попытавшись улыбнуться. — Миледи Грозная сказала, что она на мне есть.
— А вы хотите окончательно убедиться? Я знаю, кто сможет вам в этом помочь!
Его появление я тоже почувствовала сразу. Даже не оборачиваясь. Просто знала, что он вошел в приемную. Для чего — вопрос совершенно другой. Но то, что произойдет в следующие несколько минут, увидела почти как наяву. И еще одна пьеса разыгралась как по нотам… Только на сердце от нее почему-то стало тягостно и грустно.
— Милорд Златоглазый, вы же способны видеть ауры? — елейным голосом проворковала Эмманиэль.
— Доброе утро, девушки, — поздоровался, тем временем, Арегван. Я обернулась, кивнула молча — при секретарше общаться не хотелось, какое-то чувство подслушанного разговора возникало — и посмотрела на Златоглазого с грустной улыбкой. — Да, это входит в особенности моего дара.
— Может быть, вы способны помочь студентке Сазоновой и посмотреть, есть ли на ней в действительности метка демона? — на этих словах я не сдержала хмыка: эльфийка поступила ожидаемо. Хотя, в сущности, почему бы ей так не сделать? Это дракону невдомек, что тут сейчас была обозначена чужая территория в его лице. А я теперь предупреждена достаточно явно о том, что все слухи дошли до адресата и были приняты к сведению. Как тут все строго-то оказалось… Хорошо-хорошо, блондинистое недоразумение, не трону я твоего ненаглядного…хотя я и так, кажется, этого не делала.
Арегван удивился — это было очевидно. Я лишь едва заметно пожала плечами: ну да, мысли прослушать вы удосужились, а вот ауру рассмотреть, как следует — нет. Но, видимо, профессионал в драконе возобладал, поскольку почти сразу реакция на новость сменилась пристальным взглядом: видимо, Златоглазый на уровень астральной проекции выходил через сосредоточение.
— Да, действительно… — подтвердил он. — На вас эта метка появилась неделю назад или чуть больше.
— Вы поэтому к декану собирались? — участливо поинтересовалась Эмманиэль, но торжество в ее взгляде светилось даже ярче, чем блики в отзакатных отсветах вчера. У Арегвана…
— Нет, — я повернулась обратно к секретарю. — Меня… — но отвечать уже не было смысла, поскольку дверь кабинета Дальновидного отворилась, и оттуда высунулось сияющее лицо Одуванчика:
— Валь, пойдем! — я только кивнула, поспешив выполнить его просьбу. Уже закрывая за собой дверь, уловила на себе сосредоточенный немигающий взгляд дракона. И на сердце от него стало совсем тяжело.
Глава 9
Северный Срединный Предел, Академия Познаний, административный корпус
Одуванчик и Дальновидный, кажется, продолжали свой увлекательный разговор, начатый еще до моего появления. Я лишь улыбалась время от времени и кивала, если вдруг становилась объектом внимания с целью ответа на вопрос. На самом же деле мысли были сосредоточены вокруг того, что сказала мне Амаринэ. Ну и того, что произошло после. Уже в приемной Эрикена. Вот ведь ультразвуковые специалисты, определяющие беременность демоновыми метками с точностью до недели! Нет, с одной стороны, это было замечательно, это было здорово, потому что принадлежало тому уровню дара, который мне мог только сниться. Но с другой… к чему был тот одинокий взгляд, которым провожал мою спину Златоглазый? И почему я на это отреагировала так, словно у меня отрезали половину сердца? Нет, решено: нужно любыми доступными мне способами достать этого демона и попросить снять с меня метку. Организую ему вызов ко мне — не знаю, как, но сделаю это — чтобы потом с чистой совестью и в нужный момент помахать миру Пределов ручкой. И главное — не впутаться за это время в еще какие-нибудь отношения…что, интересно, значат белые лилии на языке цветов этой ветки миров?
«Равнодушие», — ворвался в мои мысли голос Златоглазого вместе с открывающейся внутрь дверью, и я поблагодарила провидение и все высшие силы за то, что сидела спиной и почти утопала в приемном кресле. Потому что иначе бы позорно подпрыгнула на месте! Меня что, опять прочитали? Нет? Боже мой, дошла до того, что не уследила за блоком тогда, когда стала думать о драконе. Ощутив выступающий на спине холодный пот, в спешном порядке стала возводить стену заново: прозрачная мыльная оболочка сначала, потом постепенное утолщение, прошивка золотыми нитями…не удержалась, добавила фиолетового тумана вместо того клейкого киселя, что видела у Златоглазого: самообучения за ним не наблюдается, но беспорядок в мыслях того, кто попытается туда проникнуть, точно наведет. Мне показалось, или довольный взгляд Арегвана только подтвердил мои умозаключения? Во всяком случае, мужчина с улыбкой прошествовал к одному из расположенных за местом Дальновидного окон, занимая его пространство почти полностью, отчего в помещении разом стало меньше места. Я очень удивилась произведенному эффекту, поскольку Златоглазый казался лишь немногим крупнее Стремительного, а позавидовать гибкости и стройности боевика, думаю, могла бы добрая половина Академии. И что это было? Попытка успокоить меня, что никаких шансов у эльфийки по-прежнему нет? Только для чего мне, спрашивается, эта информация? Или Арегван ее просто так, для общего развития подсказал? Интуиция, однако, гордо подняла нос, сообщая, что именно это она и говорила, когда услужливо показывала картинку золотистой ауры Эмманиэль, которую пламенная — у Златоглазого — упорно игнорировала в столовой. Ну да, осталось только чувство собственного величия вознести до небес…и все, Силь версии 2.0 Академии обеспечена… Нет, Валя, пока ты еще способна саму себя подвергать иронии, ты будешь оставаться нормальным человеком.
— Валь? — ворвался в нестройный поток мыслей голос Одуванчика. — Ну что, согласна на эксперимент?
Нет, совсем не вникать в разговор парня с деканом менталистов я не могла: это было бы огромным неуважением по отношению к товарищу, приведшему меня к главе нашего факультета. Предложение одногруппника было простым до неприличия: одним из номеров уже после того, как первокурсники официально будут считаться достойными членами коллектива, сделать что-то типа вечера танцев. Причем дар у моего товарища оказался очень специфический: он досконально считывал музыкальные воспоминания, которые в данный момент прокручивались мозгом. То есть, при желании и наличии соответствующих инструментов мог воспроизвести композицию от и до. И сейчас предлагал мне что-нибудь из земного музыкального фонда вспомнить. Для чистоты эксперимента, так сказать. Во-первых, присутствующие здесь преподаватели никак не могли слышать эту вещь раньше, а потому смогли бы неподготовленным взглядом сразу ее оценить. Во-вторых, я сама на себе смогла бы прочувствовать одну из сторон магии Пределов. И я Одуванчика понимала. А потому полностью желание разделяла.
По губам скользнула шаловливая улыбка: будучи законченным киноманом, я слушала исключительно саундтреки. Эх, сюда бы сейчас Шварцнеггера с его «Последним киногероем» и AC/DC, исполняющих на фоне всего этого «Big gun». Непосвященные точно бы оценили, я была в этом уверена. Но, конечно, для танцев бравые австралийские рокеры вряд ли бы подошли. Что бы такого предложить мальчику с уникальным даром?
Эх, Валя, ну откуда взялась у тебя привычка чересчур увлекаться, когда предлагают сделать не самую сложную вещь? Краска мигом залила лицо, и я даже прикрыла его руками, чтобы побыстрее прийти в себя. Надеялась только, что присутствующие мужчины никак мое настроение комментировать не станут, и не ошиблась… В общем, не смогла, просто не удержалась и дала прослушать Одуванчику несколько строчек из «You Shook Me All Night Long» того же коллектива. Как же хорошо, что никто из жителей Пределов с английского эту хулиганскую вещь перевести бы не смог… Парень, как и ожидалось, на восстановленные по памяти гитарные аккорды отреагировал весьма неоднозначно, а потому было решено искать в недрах сознания что-то более лиричное. Вспомнилась мне одна красивая вещь из, в общем-то, бессмысленной современной фантастики, но очень уж, если еще и текст воссоздать, подходящая к моему нынешнему положению. Поэтому я решила, что Colbie Caillat и ее «When the darkness comes» придется как нельзя кстати. Одуванчик, приложив кончики пальцев к моим вискам, слушал очень внимательно. Потом в кабинете вдруг зазвучала привычная мне, но совершенно незнакомая преподавателям — а в деканат подтянулись еще и Амаринэ со Стремительным — мелодия, слова к которой товарищ попросил меня воспроизвести вслух. Оказалось, что музыка являлась одним из специфических видов иллюзий, доступных одногруппнику. А слова — если их можно было разобрать — он запоминал моментально. И вот добрых пять минут мы сидели и предотвращали трудности перевода, и он повторял вслед за мной что-то типа «Хо-у-пинг, прей-инг…», которые звучали в припеве песни. Надо сказать, способности его памяти только ускоряли процесс совместного творчества. Когда, наконец, воспроизведение прошло с почти стопроцентной точностью, нам дали добро на то, чтобы использовать во время вечера инокультурные ценности, поскольку единогласно — по крайней мере, всеми, кто присутствовал — было принято положительное решение в данном направлении. Переглянувшись с парнем и синхронно улыбнувшись, мы покинули деканат ментального факультета. Хотя, конечно, хорошее настроение очень быстро улетучилось: в приемной нас ожидала все та же нахмуренная Эмманиэль, сейчас, видимо, горевавшая по поводу того, что ее на общее собрание не пригласили. Впрочем, это были только мои домысли. Но один вид декановой секретарши сумел сделать так, что, выйдя из ее обители, улыбки я лишилась напрочь. Хотя тут же обнадежила себя: мне было, о чем подумать…