Разом сломались десятки, а может быть, сотни крепких ратовищ.
Тёмные земляные гребни, отчётливо различимые в море человеческих голов, ползли сквозь вражеское войско, увязая в мёртвых и живых ещё телах, и ещё сильнее замедляя ход.
Часть вала латинянам всё же удалось разметать по брёвнышкам, разрубить, разбросать, расковырять и срыть. Но лишь часть. Несколько разрозненных холмов уже прорвали вражеский строй. Изрытые, истыканные обломками копий, залитые кровью, облепленные трупами, оплывшие и отяжелевшие, они двигались на лагерь осаждающих. Медленно — гораздо медленнее, чем прежде, — но всё-таки двигались. В земле покачивались прореженные, посечённые, неровно торчащие колья.
Угрим обливался потом. На лбу и шее князя-волхва пульсировали вздутые жилы. Заклинания цедились сквозь стиснутые зубы. Видимо, на таком расстоянии приводить в движение даже то немногое, что оставалось от крепостного вала, было непросто. Близился рубеж, за которым колдовская власть Угрима над валом заканчивалась.
В лагере противника началась суета. Надрывались рога и трубы. Пешие кнехты ставили на пути земляных насыпей рогатки и обозные повозки. Всадники седлали коней, готовясь к отступлению.
А Михель? А Арина? Вон они, оба! Охотятся за движущимися по ровному полю наростами. Добивают, сметают, стирают…
Латинянский маг вскидывает руки вслед большому и тёмному земляному горбу. Земля расплёскивается, словно вода. Разлетаются сломанные колья.
Бьёт гречанка. По другим целям. Колдовство Арины разносит сразу два тёмных бугра поменьше.
Взмах руками, магический пасс, взмах, пасс, ещё и снова…
Последние остатки вала рассыпаются пылью. Катятся, словно обронённое оружие, вывороченные колья. Земля ровняется с землёй. Всё…
— Всё, — вздохнул Угрим.
Князь опустил руки и обессилено привалился к стене. На лице волхва не было радости.
— Мы отбили штурм, княже! — улыбнулся Тимофей, чувствуя, что его улыбке не хватало уверенности. — Теперь латиняне не скоро сунутся.
Ведь так? Так же, княже?
— Скоро, — качнул головой Угрим. Голос князя был бесцветным и уставшим. — Скоро сунутся, не сомневайся. Это был не штурм. Это была всего лишь разведка.
— Чего? — не понял Тимофей. — Чего разведка-то? Что могли вызнать латиняне, если они даже не поднялись на стены?
— Главное. Мои силы и возможности Кощеева тулова. В следующий раз Михель и Арина учтут, всё что узнали сейчас. Сегодня они дрались не за крепость, а за знания, которые помогут войти в крепость. В следующий раз будет труднее.
— За знания? — Тимофей выглянул из бойницы. — И ради этого они положили столько народу?!
— Михель и Арина гонят на смерть воинов Феодорлиха, — пожал плечами Угрим. — Какое им дело до этих людей? Да и вообще… Сильные маги, стремящиеся к ещё большей силе, никогда не считаются с потерями.
Тимофей огляделся. Кровь стекала со стен, у бойниц лежали тела убитых ищерцев. Отовсюду доносились стоны раненых.
— А ты, княже? — он глянул в чёрные, как смоль, глаза Угрима. — Ты считаешься?
Угрим криво усмехнулся.
— Вынужден. У меня в Острожце не так много воинов.
Князь перевёл взгляд на необъятный лагерь противника. Что-то похожее на зависть отразилось в смолистых зрачках ищерского волхва.
Глава 4
Зигфрид увидел их, как только вывел свой небольшой отряд с плато. Желтолицые варвары вновь преградили дорогу. Только на этот раз язычников было гораздо больше. Десятка полтора всадников на приземистых лошадках. Сотни две пешцев, выстроившихся неровными рядами… Вот, значит, к кому был обращён зов сигнальной раковины-рога. Вот на чью помощь уповал пленник, вспоровший себе брюхо.
Барон без труда определил, кто командует чужеземцами. Это видно всегда, вне зависимости от того, войско какого народа стоит перед тобой. Во-о-он тот рыцарь, вокруг которого сгруппировались всадники, здесь главный. Красный шлем с рогами и устрашающей личиной-забралом, красная связка доспехов-щитков, красный плащ, заткнутый за пояс, широкие красные штаны. В руках — знакомый лук с укороченным нижним концом. За поясом — мечи. Длинный и короткий. На одежде — простенький герб. Рядом — знаменосец. На большом красном штандарте герб можно разглядеть во всех подробностях. Рыба. Карп, похоже…
Кто это, интересно? Какому роду принадлежит странный геральдический символ? Судя по количеству собранных воинов, рыцарь с рыбьим знаком — не из рядовых. Вероятно, местный барон, граф, быть может, даже герцог. Или хан? Или князь? Или как там эти варвары называют своих синьоров? Ладно, пусть будет князь. Это, в конце концов, не важно. Сейчас важно другое: именно по этому князьку следует нанести главный удар. Если удастся быстро убить или пленить предводителя язычников, появится шанс уцелеть самим. Уцелеть и победить. Другого пути к победе сейчас нет.
— Карл, шлем, — приказал Зигфрид. — Всадники, ко мне! Строить клин!
Конные рыцари, оруженосцы и кнехты подтянулись к барону, ставя коней поплотнее, и выстраивая за спиной господина живые крылья. Так удобнее будет рассекать вражеские ряды. Тем, кто лишился коня, придётся пробиваться следом. Как-нибудь…
Телохранители, прикрывавшие князя-карпа, наоборот, раздались в стороны. Предводитель язычников, медленно оттянул за ухо тетиву. «Значит, решать дело миром не хочет», — усмехнулся Зигфрид. Впрочем, барон на это не очень-то и рассчитывал. Какой, в самом деле, может быть мир с язычниками?
В воздух взвилась первая стрела. Неожиданно резкий пронзительный вой огласил окрестности. Дёрнулся под седлом испуганный конь. На миг почудилась, будто и не стрела то вовсе летит, а визжащая ведьма на помеле.
Зигфрид вскинул щит. Сухой стук. Вой оборвался. Перед глазами дёрнулось орлиное оперение на длинном древке. Под наконечником воткнувшейся в обивку щита стрелы желтела роговая свистулька. Вот она какова, ведьма.
Что ж, хороший выстрел. Барон обломил стрелу.
Сигнал к началу битвы был подан. И сигнал был услышан.
На германцев обрушились новые стрелы.
— Ваша милость! Берегитесь! — верный Карл выдвинулся из задних рядов, прикрывая Зигфрида справа. В щит оруженосца ударило два… три… четыре раза.
Кто-то вскрикнул за спиной барона.
Рухнула лошадь Карла.
— Арбалетчики! — Зигфрид повернулся к своим стрелкам. — Красный рыцарь! Герб — рыба! Бей!
Поздно! Телохранители вражеского князя уже сомкнули ряды. Арбалетные болты вышибли из сёдел двух всадников, но самого «карпа» не достали.
Между тем вражеские лучники продолжали обстреливать воинов Зигфрида. Длинные лёгкие стрелы не пробивали щитов и отскакивали от прочных рыцарских лат. Однако кнехты и их незащищённые лощади оказались уязвимыми мишенями. Оставаться на месте было неразумно и небезопасно.
Зигфрид вырвал клинок из ножен. Копьё — оно хорошо для поединка. Сражаться с многочисленным врагом всё же удобнее мечом.
— В атаку! — рявкнул Зигфрид.
* * *
Они неслись на стрелы врага, сами подобные гигантской стреле. Скакали в тяжёлом галопе, прикрывшись щитами и нещадно терзая шпорами конские бока.
— Не отставать! — рычал Зигфрид.
Стук копыт за спиной, свидетельствовал: воины барона не отставали.
Навстречу германцам ринулись вражеские всадники. Немного — с полдюжины. Без щитов, вооружённые короткими копьями, изогнутыми мечами и скособоченными луками, язычники что-то яростно кричали. Двое стреляли на скаку. И неплохо стреляли: из атакующего клина выпадали кони и люди. Но расстояние быстро сокращалось.
Первого противника, оказавшегося на пути, Зигфрид опрокинул без помощи меча. Вражеское копьё скользнуло по щиту, а в следующий миг крупный баронский конь сшиб грудью низкорослую лошадку и втоптал желтолицего всадника в грязь. Крылья клина смели и отбросили ещё трёх язычников. Зигфрид, впрочем, этого уже не видел: барон нёсся на вражескую пехоту.
Он вломился во вражеский строй. Сразу четыре копья целило в конскую морду и в грудь всадника. Зигфрид прикрыл щитом и себя, и коня, привстал на стременах, ударил мечом через голову жеребца. Длинный клинок отклонил крюкастые наконечники. Конь сбил с ног двух копейщиков.
За спиной послышался хруст и звон. Рыцари вслед за своим предводителем бросали коней на копейный лес. А Зигфрид уже прорубался к князю-карпу.
Похожие на грибы пешие воины в круглых касках-шляпках пытались остановить или хотя бы задержать его. Желтолицые кнехты лезли под копыта, отчаянно размахивая длинными копьями и алебардами. Зигфрида старались зацепить крюком, сбить, сорвать, срубить. Но удача пока была на его стороне. И пока его меч разил вернее.
Вот враг слева. Зигфрид рубанул по широкополой стальной каске. Каска качнулась, отвела клинок вниз и в сторону. Соскользнувший меч отсёк руку, сжимавшую копьё. Покалеченный кнехт с визгом покатился по земле.
А вот ещё один — справа!
На этот раз меч расколол и каску, и череп под ней.
Третий противник. Бьёт алебардой… Зигфрид принял удар на щит. Нагнулся в седле, ткнул мечом под поля каски. Желтолицый кнехт стал краснолицым. Схватился за глаза, пал на колени.
Противно скрежетнул и зацепился за смотровую прорезь шлема копейный крюк. Сильный рывок… Зигфрид удержался на коне лишь благодаря высокой седельной луке, упёршейся в спину. А вот шлем потерял. Выругавшись, барон повернул коня, наотмашь ударил назад. Кого-то задел мечом. А ещё увидел…
Его клин был разбит и рассеян. Позади — никого. Оруженосцы и кнехты мертвы. Последних рыцарей, увязших в копейном лесу и стащенных с сёдел, добивают на земле. Безрассудная атака захлебнулась. И всё же это ещё не конец!
Зигфрид зарычал, как поднятый из берлоги медведь и вновь пришпорил коня. Вырвался из мешанины тел.
До князя-карпа оставалось совсем ничего. Однако красный рыцарь с рыбьим гербом ничем не выказывал беспокойства. Предводитель язычников неподвижно восседал в седле. За оружие не хватался, коня не разворачивал. Не спасался бегством и в схватку не лез. Просто смотрел и ждал.
Знаменосец при князе держался столь же невозмутимо. А вот телохранители князька заволновались.
Один атаковал Зигфрида. Перехватив меч двумя руками, желтолицый трабант звонко вскрикнул и обрушил на щит барона страшный удар. Тяжёлый щит, который расколет не всякая секира, треснул под тонкой полоской изогнутой стали. Вражеский клинок застрял в массивном умбоне, едва не лишив Зигфрида левой руки.
Противник не сумел сразу извлечь из щита застрявшее оружие, и барон нанёс ответный удар. Язычник покачнулся в седле, однако, к удивлению Зигфрида, разрубить доспех из туго переплетённых шёлковых шнурков и металлических вставок оказалось не так-то просто. Лёгкое и податливое на первый взгляд плетение, спружинив, оттолкнуло клинок. Лишь со второго раза — поднявшись на стременах и присовокупив к силе удара вес всего тела — Зигфрид не столько рассёк, сколько проломил широкий наплечник врага.
Язычник упал. Но к Зигфриду уже спешил другой всадник из свиты князя-карпа. Барон вздёрнул коня на дыбы: рубить сверху — значит, рубить наверняка. Именно в этот момент какой-то проворный вражеский кнехт взмахнул алебардой. Плоское мечевидное навершие мелькнуло над землёй, ударило баронского коня по задним ногам…