На этот раз Михелю и Арине пришлось творить колдовство вместе. Водяная стена — ещё шире и выше, чем та, которую поднял татарский шаман, — вздыбилась теперь у левого берега Ищерки. Замерла на несколько мгновений, останавливая в полёте татарские стрелы, принимая их в себя, вбирая все до единой. Затем толща воды рухнула вниз, увлекая стрелы за собой.
Река оказалась не только труднопреодолимой преградой, но и надёжной защитой от магии. А впрочем, не только защитой.
Степняцкий колдун заколотил в бубен ещё яростнее и громче. От гулких ударов воды Ищерки заколыхались и заходили ходуном. У правого берега поднялся и, быстро увеличиваясь в размерах, хлынул к левому мощный вал. Тяжёлый пенистый гребень выплеснулся из русла, завис над головами латинян. Но Арина и Михель не позволили сокрушительной волне обрушиться на передовые шеренги. Маг и ворожея совместными усилиями отбросили её назад…
Водяная масса покатилась обратно — сначала нехотя, потом всё быстрее. Шаман Огадая не сумел остановить двойного натиска Михеля и Арины. Вскинутые бубен и колотушка отразили волну от девятихвостого бунчука и тех, кто стоял под ним. Остальным степнякам повезло меньше. Мощный поток, выдранный из реки вместе с песком и илом, пал на первую линию степняков. Схлынул, смывая людей и коней. Словно слизывая гигантским языком. Ушёл. Стёк…
Поломанные и вывороченные с корнем деревья валялись на берегу и качались в неспокойных мутных водах. Между стволов плавали плетённые щиты, меховые шапки, колчаны и седельные сумы. Только ханский бунчук, ханская стража и ханский шаман стояли на прежнем месте. Но из леса к Ищерке уже выезжали новые всадники.
Вода в реке успокаивалась. Течение сносило деревья, трупы и снаряжение утонувших.
Татарский колдун, проигравший первое магическое противоборство, продолжил камлание. Снова гулко стучал бубен. Снова шаман метался в неистовой пляске, призывая в помощь своей волшбе неведомые силы.
Тимофей увидел, как от правого берега к левому потянулась полоса застывающей воды. Посреди лета по Ищерке ложился крепкий ледяной путь. И с каждым ударом бубна он становился всё шире, всё длиннее. Будто невидимые строители протягивали над рекой блестящие мостки. «Шаман старается упрятать воду под лёд и открыть дорогу коннице Огадая», — понял Тимофей.
Латинянам, похоже, эта затея не понравилась. По сигналу рогов рыцари и кнехты ровными рядами отступили от реки. У воды остались только Михель и Арина, прикрытые пешими щитоносцами и десятком всадников.
Тимофей смотрел во все глаза.
Вот толстая белая кромка уже почти связала два берега, вот передовой отряд Огадая изготовился к атаке, а вот неподкованные татарские кони вступают на лёд…
Латинянский маг и никейская ворожея тоже творили совместно какое-то заклинание. Михель и Арина медленно-медленно поднимали руки, и воды Ищерки, ещё не скованные колдовским морозом, вновь устремились вверх. Только на этот раз они возносились не широким тяжеловесным валом, а тонким, длинным и упругим водяным клинком, искрящимся на солнце.
Четыре поднятых руки резко, с силой, опустились…
Водяной меч пал на нарастающую твердь. По ледяному панцирю побежали извилистые трещины и разломы. Полетели блестящие осколки и брызги.
Первый же удар отсёк изрядный кус. Пара десятков татарских всадников, сунувшихся было к переправе, оказалось в бурлящей воде. А водяное лезвие, повинуясь воле Михеля и Арины, вновь поднималось к небу.
* * *
— Ишь ты, как спелись-то, а! — с ненавистью процедил Угрим.
Да уж, спелись… Тимофей вздохнул. Хорошо, спелись.
Маг и ворожея в едином ритме поднимали и опускали руки. Водяной клинок рубил и крушил ледяную твердь, упрямо возводимую приплясывающим шаманом.
В воздухе опять замелькали татарские стрелы. Но щитоносцы надёжно прикрывали мага и ворожею. Стрелы не мешали им творить волшбу.
Степняцкий шаман морозил воду, Михель и Арина раскалывали лёд. Казалось, это будет продолжаться вечно. А из леса выдвигались всё новые и новые татарские сотни. Степняки жаждали обычного боя, без магии.
— Надо бы, всё же, подсобить хану, — задумчиво произнёс Угрим.
— Вылазка? — с надеждой спросил Тимофей.
— Нет, — ответил Угрим. — Пока обойдёмся без неё.
В воздухе мелькнули ладони князя. Дёрнулось на плечах и горбу князя-волхва алое корзно…
Река вновь взбурлила, но уже в стороне от колдовской схватки. Неподалёку от стен Острожца расступились воды, разверзлось дно. Из илистых глубин, из разорванного русла Ищерки, из самых земных недр поднялась скальная твердь — огромный плоский монолит на каменных опорах. Угрим вздымал над рекой переправу куда более надёжную, чем лёд.
Вздыбившаяся вода схлынула, река, разбитая на десятки узких мутных потоков, зашумела между неровными колоннами. Широкий мост, сотворённый князем-волхвом, вызывающе поблёскивал на солнце влажным камнем.
Татарский шаман повернулся к крепости. Ударил колотушкой о бубен. Раз, другой, третий… Вознесённая над Ищеркой переправа начала исходить паром, замерцала, заискрилась. На мокрую скалу ложились тончайшие покрова защитной магии.
Михель и Арина обрушили свой водяной клинок на каменную твердь. Однако монолит, поднятый над речными водами, не дрогнул. Магический меч рассеялся мириадами брызг.
— Что? — усмехнулся Угрим. — Не по зубам?
— Как тебе это удалось, княже? — только и смог вымолвить Тимофей.
— Это часть той скалы, на которой стоят острожецкие стены, — объяснил Угрим. — Не забывай, здешние недра пропитаны силой кощеева тулова. Одолеть её не просто. К тому же, видишь, татарский колдун тоже крепит переправу, как может.
Шаман, действительно, старался вовсю: приплясывал и бился в колдовской трясучке. Колотушка часто-часто стучала в плоский бубен.
Михель и Арина снова попытались перерубить скалу. И снова. И снова. Ничего не вышло. Угрим опустил руки, прекращая волшбу.
— Дальше пусть дела делаются без нас.
Татарские всадники уже въезжали на широкий каменный мост. Новый водяной меч мага и ворожеи угрожающе поднялся над их головами. Однако и татарский шаман тоже теперь творил схожее колдовство. Ему больше не нужно было тратить силы и время на создание переправы. Теперь он мог заняться её защитой.
Раскатистое уханье обращённого к Ищерке бубна вынуло из реки, как из ножен, ещё одну струю воды — узкую, тугую, кривую, словно сабельный изгиб. Шаман подставил её под…
Удар!
Вода перерубила воду и водою же рассеялась. Михель и Арина тут же рванули из белой пены ещё один струящийся меч. Но и этот клинок тоже наткнулся на водяную саблю, созданную магией степняка.
Ещё удар! Ещё… Блестящие струи бились над переправой друг о друга, словно змеи. Маг и ворожея яростно атаковали, степной шаман защищал людей на каменном мосту.
Татарская орда в тучах низвергающихся сверху брызг перетекала на противоположный берег. Первая сотня степняков, дико подвывая и натягивая луки, уже мчалась к Михелю и Арине.
Латинянский маг взмахнул руками. Рукава красной накидки колыхнулись из стороны в сторону. Татарские стрелы сломались в воздухе, не долетев до цели.
Вскинула ладони гречанка. Земля под копытами степных коней сморщилась, как кожа старухи. Возникшие из ниоткуда рытвины и бугры остановили передовую сотню. Лошади, нёсшиеся на врага в бешеном галопе, спотыкались, падали и ломали ноги. Всадники вылетали из сёдел.
Но за первой сотней уже устремилась вторая. За второй шла третья… Татары двигались в обход, по широкой дуге огибая опасный участок и грозя захватить вражеских чародеев в клещи.
Михель и Арина не стали испытывать судьбу. Маг и ворожея вскочили на коней и помчались прочь от реки — под прикрытие имперских войск. Вслед за ними устремились конные рыцари из чародейской свиты.
Татары сходу смяли пеших щитоносцев, оставшихся на берегу без магической защиты и бросились за беглецами. Настигли и изрубили нескольких рыцарей, но в пылу погони слишком близко подступили к вражескому строю. Десятки людей и коней пали, утыканные стрелами и арбалетными болтами. Степняки повернули лошадей назад, откатились обратно к переправе.
Теперь уже латинянский конный отряд рванулся за ними. Рыцари догнали отступающий авангард противника, сбросили его с каменного моста, но сами попали под град стрел и вынуждены были отступить с потерями.
Первая проба сил закончилась. Но только проба. Близилась битва, какой ещё не видели ищерские земли.
Гудели рога и трубы. Раскатисто громыхали боевые барабаны. Развевались на ветру расшитые полотнища штандартов и покачивались бунчуки из тяжёлых конских хвостов. Латиняне стягивали и перегруппировывали силы. Из лагеря осаждающих и из окрестных лесов подступали всё новые и отряды. Степняки тоже выстраивали свои тумены вдоль Ищерки. Фланги и тылы двух армий терялись в густых рощах и болотистых низинах, появлялись на редких лугах и терялись вновь.
Непролазные заросли мешали сейчас и имперцам, и кочевникам. И вот уже творилась новая волшба. Колдовали и татарский шаман, и Михель с Ариной. И все, похоже, добивались одной цели.
Происходило что-то невероятное, немыслимое что-то! Тимофей видел, как местность по обе стороны реки стремительно преображалась. Деревья уходили в землю, словно врастая обратно в собственные корни. Подлесок и высокий кустарник клонились вниз, стелились ковром и исчезали без следа. Иссыхала болотистая почва, выравнивались холмы, стирались кочки. Только лесная трава недоумённо колыхалась на открывающихся просторах. Да речных вод никто из колдунов на этот раз не трогал.
Вскоре вдоль Ищерки, по обоим её берегам, простёрлась равнина, полностью очищенная от леса. Тимофей не верил собственным глазам. Там, где прежде шелестело листвой зелёное море, теперь не осталось ни пенька, ни единого деревца!
Необъятная ровная пустошь, разделённая извилистой лентой реки, идеально подходила для конного боя. Что ж, и латиняне, и татары обычно делали ставку именно на конницу.
— Сейчас начнётся, — негромко произнёс Угрим. — Битва за Кость.
И — началось…
* * *
Опять атаковали татары. По широкому каменному мосту через Ищерку хлынула лёгкая конница. Всадники с визгом и гиканьем неслись на врага.
Выплеснувшись на левый берег, кавалерийская лава не ударила во фронт, а, расколовшись надвое, растеклась вдоль вражеского строя. Лучники на низкорослых мохнатых лошадках устремились от центра, к флангам, осыпая противника градом стрел. Степняки скакали по-над берегом, затем разворачивались, мчались обратно, вытаскивали из колчанов новые стрелы и опять, выдвинувшись вперёд, проносились в диком галопе перед плотными вражескими рядами.
И — стреляли, стреляли, стреляли…
Михель и Арина стояли в центре, а потому чело латинянской рати было надёжно прикрыто. Татарские стрелы осыпались, так и не долетев до срединных рядов. Но магическая завеса не могла уберечь всё растянувшуюся вдоль Ищерки воинство. Возле флангов крутились колёса из сотен конных кочевников, сменявших друг друга. Кажущаяся хаотичность татарских наскоков была хорошо продумана и не раз опробована в боях. Стрелы сыпался без конца, а степняцкие лучники, мелькавшие, казалось, перед самым носом ошеломлённого противника, были недоступны для вражеских мечей и копий.