— Да, — буркнула Агата.
— Да?
Она вздрогнула и замерла, когда его пальцы коснулись ее затылка. Погладили, скользнули по шее — и, опережая прикосновение, по спине, по всему телу побежала дрожь.
— Сон… — задумчиво выдохнул ей в затылок Игорь. Горячие ладони легли на ее плечи, легонько сжали; она замерла, боясь повернуться, не зная, что делать. Келдыш просто сам обошел ее, заглянул в лицо. Спросил с сомнением:
— Мы же не отвечаем перед собой за то, что нам снится?
Агата с трудом вздохнула. Глаза у него сейчас стали темными — почти черными. Или это так расширились зрачки? Прикосновение губ было очень осторожным, очень легким — он словно пробовал ее — так пробуют горячую воду, чтобы не обжечься.
— Сон, — пробормотал ей в губы…
Глава 2
Два огневика
…и Агата проснулась.
Огляделась несколько раз, чтобы увериться, что она находится в ИМФ. Вода еще даже не остыла, хотя прошло куда больше часа — наверное, они ее теперь подогревают — и мурашки по телу вовсе не от холода. От сна.
Вернее, от его окончания.
Хотя и начало тоже может вызвать мурашки — правда, совсем по другой причине.
Агата привычно отстегнула датчики, привычно поднялась в ванной, привычно потянулась к полотенцу. И замерла — от совершенно дурацкой (или ужасной?) мысли. Если Келдыш появился в ее сне в той одежде, в какой спал дома, то в чем же была она сама?! Она ведь себя со стороны не видела…
Эхо торопливых шагов.
— Что-то невообразимое! — говорила Осипенко, кружась возле ванны и мешая ей одеваться. — Уровень магии зашкаливает, реципиент отключился — сейчас его в себя приводят. Что произошло? Где ты побывала?
'Что-то невообразимое' относится к вампирам или… Агата открыла рот и поняла, что ничего не расскажет о появлении Келдыша. Потому что невозможно начать рассказывать и скрыть… все остальное. Слишком жирно будет этой Осипенко! Она наклонилась, с трудом натягивая джинсы на распаренные ноги.
— Не знаю. Там развалины каких-то зданий. Лес кругом. А потом из развалин полезли какие-то серые… существа. Они увидели и кинулись на меня. Я проснулась. Вот… — Агата пожала плечами, пытаясь изобразить равнодушие, — и все.
Осипенко смотрела внимательно: кажется, не поверила. Однако Нона только сказала с досадой:
— Нас интересуют действующие институты! Зачем нам какие-то развалины!
— Да, вы уже говорили…
Только не объяснили — как туда попадать. Наверное, Осипенко и сама этого не знает. Агата поглядела на часы и удивилась.
— Уже два часа прошло? Я проспала целых два часа?
— Ну так что же? У тебя ведь на днях никаких зачетов-экзаменов?
Да, потому что ин-яз ей поставили автоматом. Только бабушке ДМН, между прочим, обещала не больше часа! Агата не стала напоминать Осипенко об этом — так хотелось поскорее вырваться из Института. Подумать. Повспоминать.
Почувствовать…
Обе чуть не подпрыгнули от звонка сотового. Еще до того, как Агата взглянула на экран, она уже знала, кто это.
— Мортимер, — сухо сказал Келдыш. — Надо встретиться. Пусть вас добросят до Вокзальной, я буду там через полчаса.
Келдыш открыл ей навстречу дверцу машины. Агата села, уронила сумку с колен, наклонилась поднять, стукнулась лбом о 'бардачок'; сумка оказалась расстегнутой, и из нее высыпался всякий хлам… Чуть не плача, она скидала все обратно — ну дура-дурой! Наконец выпрямилась и увидела себя в зеркало. Ужас! Красная как свекла, глаза тоже покраснели, никакой косметики… Покосилась на куратора. Келдыш, сложив руки на руле, смотрел в лобовое стекло.
— Мне сегодня приснился интересный сон, — сказал он задумчиво.
– 'Я видел сон… Не все в нем было сном', — вырвалось у Агаты. Игорь повернулся к ней, приподняв брови.
— Байрон, — быстро пояснила Агата. — Я тоже видела этот сон.
— Сравним наши сновидения? Что вы видели?
Агата перечисляла: котлован, его появление, развалины, серые твари, бой… ее голос становился все тише и неуверенней. Агата остановилась на его предложении попробовать вызвать кого-нибудь еще. Келдыш задумчиво кивал.
— Верно. Все верно. Значит, это все-таки правда. Вы рассказали об этом Осипенко?
— Нет.
— Надо будет договориться с Борисом… когда у вас следующий сеанс в ИМФ, завтра? Я свяжусь с ним, предупрежу.
— Мне вызвать… или как лучше сказать… вытащить в свой сон одного Бориса? — покорно спросила Агата.
— Нет, только вместе со мной, — быстро сказал Келдыш. — Кстати, нужно попробовать определить местонахождение этого несчастного Института. Если вы туда попадете снова, конечно. Судя по растениям средней полосы и совпадению времени суток, широты вроде бы наши. Похоже, там 'горячо', а если эта зараза будет распространяться и дальше… Понадобится полномасштабная зачистка.
Келдыш по-прежнему смотрел в лобовое стекло и постукивал пальцами по рулю в такт своим словам. Он вообще на нее не глядел. Агата все больше ощущала себя несчастной. Да, конечно, все это очень важно, а она — просто лабораторная крыса для Осипенко… и теперь вот еще для Келдыша. Глупости все эти неожиданные поцелуи, и то, как он обнимал ее, и то, как повторял — словно успокаивал ее или уговаривал самого себя: 'сон, сон, сон…' Как там Осипенко говорила: 'Во сне люди выпускают на свободу силы и чувства, которые днем даже не замечают или держат под жестким контролем'. Агата задумалась — а Келдыш — не замечает или…
Ох, да все это неважно и ненужно! Разве что только для таких глупых девчонок, как она.
— Куда вас везти?
Интересно, а если она скажет: 'к вам домой, конечно'? Отвезет?
— В интернат, — буркнула Агата, глядя в боковое стекло. Они молча доехали до интерната. Агата молча вылезла из машины. Келдыш молча уехал.
И вся любовь.
— Тут тебе опять кто-то звонил, — доложила Стефи. — Номер не определился.
Снова неизвестный абонент… А ведь номер ее телефона знают только бабушка и Келдыш! Ну еще Стефи — но они и так целыми днями и ночами вместе. Агата каждый раз честно 'алёкала' и кричала в трубку: 'перезвоните, вас не слышно'.
У Стефи, конечно, была уже наготове целая куча версий — от телефонного хулигана-маньяка до неведомого поклонника. Угу. Поклонник. У нее. Даже не смешно. Вон Келдыш ее поцеловал — во сне! — и уже шарахается, как от чумной. Даже вечером, как обычно, не перезвонил. Хотя конечно, они сегодня днем… как бы виделись. И даже целовались.
Тоже как бы.
Уф!
Агата плюхнулась на кровать, зарываясь пальцами в волосы. Еще и подергала, чтобы удостовериться, что именно сейчас она не спит. Тут уже и запутаться немудрено: сны становятся куда ярче и… привлекательнее действительности.
Телефон вновь зарычал-завибрировал, пополз по тумбочке — Агата натренированным движением поймала его на самом краю. Стефи с радостью отпихнула надоевшие учебники и села на кровати. Спросила жадно:
— Кто?! Игорь?
Так как она откровенно подслушивает их разговоры с Келдышем, Агата обычно выходит с телефоном из комнаты. Поэтому подружка убеждена, что Игорь звонит каждый вечер, чтобы пожелать своей любимой девушке приятных снов… или о чем там еще влюбленные болтают? Стефи б со смеху умерла, а, скорее всего не поверила бы, что она каждый раз просто докладывает своему куратору про дела в ИМФ. Агата, глянув на не определившийся номер, помотала головой и устало сказала в трубку:
— Алло. Говорите! Вы будете говорить?
Тишина. Шипение. Где-то играет музыка. Агата уже собралась нажать сброс, как в трубке кашлянули и хрипловато произнесли:
— Агат…
И умолкли.
— А? — она еще соображала, что это за знакомый голос такой, как в трубке заговорили вновь: — Это я. Димитров.
— Славян?! — не поверила Агата.
Стефи округлила и без того круглые глаза, прибежала поближе:
— Славка? Чего он?
— Агат, выйди, а?
— Что? Куда? Ты где сейчас?
— Тут я. На углу рядом с интернатом.
Агата машинально выглянула в окно, как будто в темноте можно было что-то увидеть. А вот он наверняка ее увидел, потому что добавил:
— Напротив ваших окон. Выйдешь?
— Да… сейчас, — растерянно пробормотала Агата и начала натягивать кроссовки.
— Че хочет-то?
— Не знаю, выйти попросил. Может, вместе сходим?
— Не-е… он же тебя только звал. Да и вообще — мне вон еще сколько учить!
Агата кинула на соседку подозрительный взгляд: та казалась смущенной. Чтобы Стефи да отказалась от встречи с парнем под предлогом учебы!
— Это, случайно, не ты ему мой телефон дала?
— Не-е-е, он же не спрашивал…
Подружка так честно хлопала глазами, что верилось с трудом. Агата уже шагнула к двери, как ее осенило: разве что…
Стефи ведь, в отличие от остальных, и в больницу, когда Димитров пришел в себя, не ходила. Тоже тогда отговорилась занятостью.
Агата сказала тихо:
— Знаешь, Стеф, а ведь это не заразно…
— Что?
— Потеря магии.
— Ты о чем? — Стефи все-таки вильнула взглядом, хотя говорила по-прежнему быстро и оживленно: — Давай по скорому, пока Валерка не пришла! Я скажу, что ты в душе.
Но Агата все равно плелась еле-еле, пытаясь объяснить себе Стефино поведение. Может, они не были с Димитровым такими уж большими друзьями? Или это просто неловкость, которую часто испытывает здоровый человек рядом с инвалидом?
Или маги просто не общаются с теми, кто свой дар потерял — сторонятся, брезгуют, считают их 'зверюшками', как сказал тот парень на дискотеке? И если такое случится с ней самой, у нее и друзей среди волшебников не останется? Но ведь тот же Келдыш, например, пытается Славяну помочь, поддержать…
Хотя из-за экзаменов и допускались послабления, выход после десяти вечера из корпуса все же не приветствовался. Агата удачно проскользнула мимо дежурного, не отрывающего взгляда от экрана телевизора: там по зеленому полю бегали человечки в форме… ни горя, ни забот, одна задача — мячик словить…
После ярко освещенного вестибюля и крыльца Агата брела в темноте парка как слепая, собирая по дороге все кочки, ямы и корни, которых днем попросту не существовало. Еще и заблудилась бы наверняка, если б не увидела впереди равномерно разгоравшийся и гаснущий огонек. Дойдя до него — и до ограды — Агата не поверила:
— Славян, ты что, куришь?!
Димитров опять затянулся, при свете сигареты стали видны его впалые щеки. Выдохнул вместе с дымом (Агата отшатнулась):
— Да… хочешь?
Она не хотела, но почему-то кивнула. Славян достал из кармана куртки смятую пачку. Агата взяла тоненькую палочку, неумело прикурила от его зажигалки через решетку ограды, неумело втянула и выдохнула дым. Сморщилась, отставив сигарету подальше от себя:
— Тебе это нравится?
— Ну… да.
Они помолчали. Агата рассматривала профиль Димитрова. В темноте Славян казался незнакомым, странно взрослым.
— Что нового? — наконец спросила Агата, потому что начинать разговор тот явно не спешил. Вообще-то она хотела спросить: 'что ты здесь делаешь'? Но это было бы уже верхом бестактности.
— Вот, прогуляться пошел. — Славян помолчал и добавил: — Родаки не знают. Они меня… стерегут.