Агата уснула почти мгновенно.
Шаг — и она уже в Кобуци. По привычке тут же позвала Игоря, потом — Бориса и Анжелику. Никто не появился, и она вспомнила, что сегодня они не придут. Потому что она должна научиться управлять своими снами. Все ее этому учат, и Осипенко и вампиры, наверное, она просто очень тупая. Агата с сомнением посмотрела на свои руки, согнула указательный палец на левой руке, потом на всякий случай — и на правой. (Очень надеясь при этом, что никто из наблюдающих за ней — и здесь и там — не воспримет этот жест как приглашение). Агата понятия не имела, получилось ли повторить его в ИМФ.
Так как сегодня не было никакого задания от Осипенко — та то ли забыла, то ли не рискнула давать его при Келдыше (а вдруг въедливый куратор опять к чему-нибудь придерется?) — Агата решила, что и делать ничего не будет. Уселась, прислонившись спиной к теплой нагретой стене, рассматривала знакомый уже пейзаж. Или она такая невнимательная, или все-таки нужно иметь магическое зрение — никаких изменений, о которых ей толковали остальные, Агата не замечала. Заросший по краям глубокий котлован, развалины на той стороне, жидкие заросли, вдали — пологие холмы, поросшие лесом. Небо — как всегда, бледно-голубое, солнце — неяркое, точно затянутое дымкой. Все.
Ой, нет, зарослей слева уже нет и вся странная долина как на ладони. Или лесок сгорел в прошлый раз или попросту сделал ноги… то есть корни… убежав от греха (НИЦЭМа и его шумных посетителей) подальше.
Агата прикрыла глаза. Почему ее все время тянет спать? Даже во сне? А вдруг однажды она впадет в летаргический сон?
…Она смотрела на НИЦЭМ сверху — точно ленивое здешнее солнце или, скорее, как парящая в небе птица. А птице никакое магическое зрение не нужно, она и так все видела. Котлован тянулся и тянулся — уже не на сотни метров — на целые километры, наверное; по бокам от него, точно паучьи ножки, отходили угловатые трещины-овражки, глубокие и широкие у основания, они сужались и истончались, превращались в тонкие карандашные линии, исчерчивающие дерн подлеска. Можно проследить эти линии даже под землей — извилистые корни несуществующего дерева; огромную паутину, сплетенную затаившимся в котловане пауком… или метастазы странной опухоли, зреющей на многострадальном теле Кобуци.
Птица повернула голову, потому что Агате захотелось заглянуть в котлован сверху. Спускалась плавными поворотами — навстречу распахнулся темный провал. Кажется, он стал глубже, или «с берега» просто не выглядел таким глубоким? Сейчас котлован казался внимательным глазом, наблюдающим за любопытной птицей. Или…. воронкой? Водоворотом? Витки спирали, по которой спускалась птица Агата, становились все уже, все отвеснее, а потом птица просто сложила крылья и полетела вниз в вертикальном пике…
Агата стояла на четвереньках и глядела в близкую землю — в песке посверкивали то ли мелкие осколки, то ли кварцевые частицы. Голова кружилась, сильно тошнило — точно ее укачало при полете… падении? Еще и холодно стало… или это в ванной начала остывать вода? Как быстро; наверное, сегодня Осипенко, и правда, соблюдает обещанный бабушке час.
Агата с трудом, придерживаясь за стену, поднялась; наверное, так шатает пьяных. Легко, без усилия — как горячий нож в растаявшее масло — вошла в стену. Агата даже вспомнила как-то, что все детство ей снились такие сны — провидческие? — как она проходит сквозь стены. Все очень просто: прислониться плечом, прижаться щекой, и войти. После пробуждения она еще некоторое время помнила, насколько это просто…
Вместо того, чтобы проснуться сразу, она очутилась в незнакомом коридоре. Темно-бордовый туман клубился на уровне ее пояса, поверх него виднелись освещенная на несколько метров — словно тусклыми фарами ближнего света — стена с парой дверей. Дальше — темнота. Агата неуверенно шагнула вперед. Еще один Институт? Или — ее озарило — наверное, она все-таки вернулась в ИМФ, но с другой стороны? Через левое несуществующее или существующее-но-уже-не-здесь крыло?
Двери возникали по бокам и таяли в темноте за ее спиной. Агата почему-то даже не пыталась их открыть. Шла и шла, поворачивала, спускалась-поднималась… Все тот же сумрак, тишина и клубящийся понизу туман. Под конец самое главное было только идти и идти, а самое страшное — вдруг какая-нибудь дверь возьмет и откроется…
Наверное, теперь она обречена на вечное блуждание по этим безмолвным коридорам… Агата вдруг увидела перед собой знакомую кирпичную стену.
…И опять же она не проснулась. Агата стояла возле стены-тупика и смотрела на себя и на Келдыша. Игорь поглядывал то на нее, лежащую в ванной, то на приборы напротив. Что-то ему не нравилось, потому что он сидел, подавшись вперед, сцепив руки в замок и постукивая ногтями больших пальцев по оскаленным зубам.
— Где эти ч-чертовы… (другое слово, просто внутренний цензор-фильтр в агатиной голове заменил его на более приемлемое) испытатели?.. почему не просыпается? Время, время…
Расцепил пальцы и дотронулся до ее лица — тут же почувствовав сквозь сон это легкое прикосновение, Агата непроизвольно сглотнула.
— Ну давай, девочка, просыпайся… где ты там задержалась?
Агата очень хотела проснуться и не могла — вот же она, совсем рядом, но как это делается? Неужели забыла? Навсегда забыла?
Келдыш взял ее руку обеими ладонями, сжал, легонько встряхнул:
— Где бы ты не была, выбирайся оттуда! Возвращайся! Ты меня слышишь?
Агата почувствовала, как ее пальцы вцепились в твердую горячую руку, как ее с силой потянули — вперед, вперед… из вертикального пике со ждущей золотой воронкой… из темных бесконечных запутанных туманных коридоров…
Из невозвращения.
Вода казалась просто ледяной. По коже сразу побежали мурашки.
— Ну как, хорошо выспались? — поинтересовался Келдыш. Агата заметила, что он сразу же выпустил ее руку — неужели ему так противно ее касаться?
— Х-холодно как! — она ногой подцепила пробку, и вода с шумом пошла из ванны. Когда Агата поднялась, Игорь молча набросил ей на плечи большое полотенце.
— Спасибо, а з-знаете, в Кобуци что-то вроде корроз-зии или как п-правильно… эрозии? Я увидела с-сверху…
— Идите переоденьтесь, — перебил ее Келдыш. — Можете одновременно рассказывать, но для начала хотя бы вытритесь. У вас губы просто синие.
Трясясь от холода, Агата переодевалась и рассказывала ему через приоткрытую дверь раздевалки. Келдыш сидел боком на краю ванной, покачивал ногой и слушал. Задавал уточняющие вопросы: с какой примерно высоты видела, какого цвета дно котлована, не замечала ли какого-нибудь движения вокруг или признаков жизни…
Даже когда по коридору разлетелось эхо торопливых шагов Осипенко, спрашивать не перестал. Хотя Нона попыталась заткнуть его с самого порога:
— Ловец, вы вмешиваетесь в дела не вашего уровня доступа!
Келдыш лениво улыбнулся.
— Неужели секретность даже выше этого? — он показал на вышедшую из раздевалки Агату. «Секретный проект» похлопал на него мокрыми ресницами и сказал им обоим:
— Наверное, в Кобуци надо организовать аэросъемку.
— Аэросъемку? — автоматически повторила Осипенко, и Агата тут же засомневалась:
— Или это как-то по-другому называется? С самолета-вертолета. Когда стоишь рядом, на земле, не видно… масштабов.
— Масштабов чего?
— Разрушения.
Осипенко махнула рукой на статус секретности и вновь попыталась построить Ловца.
— Я же вам говорила — объект должен просыпаться сам! Почему вы пытались ее разбудить?
— У Агаты есть имя, — сухо сказал Игорь. — Зовите ее по имени.
— Да какая разница!
— Разница есть. Именуя ее «объектом», вы абстрагируетесь, перестаете видеть в ней человека. Агата — человек, еще даже не взрослый, а не… лабораторная крыса. И сегодня она не могла проснуться. Как часто это случается?
— Что? О чем вы говорите?
— Ясно. Просмотрите видеозапись и показания приборов. Ваше счастье, если такое случилось в первый раз. Скверно, если вы этого не замечали раньше. И совсем преступно — если вы все замечаете и умалчиваете. Идемте, Агата.
— Куда «идемте»? Я же ее еще не расспросила!
— Все вопросы, которые бы вы могли ей задать, я уже задал, они тоже записаны, пользуйтесь. На сегодня ваше время истекло! До свидания.
— До свидания, — скрывая улыбку, Агата вышла за Келдышем. Они молчали, шагая по коридору. Сзади тоже царила тишина — то ли Осипенко не могла найти слов от возмущения, то ли действительно кинулась анализировать показания приборов.
— Зачем вы ее злите? — спросила Агата уже в машине. (Но как же здорово это у него получается!). — Еще наябедничает Констанцу, вас вообще в ИМФ не пустят.
— Вы правы, конечно, но удержаться просто выше моих сил, — пробормотал Келдыш. — Наверное, мне и впрямь уже нужно принимать эти ваши… успокоительные ванны. Расскажите про коридоры еще раз.
Агата рассказала. Поколебалась и добавила:
— Я и правда первый раз не могла проснуться. Может, как раз из-за этих коридоров — они мне тоже снятся впервые. Наверное, надо было попробовать открыть какую-нибудь из дверей…
— А вам хотелось?
Агата помотала головой.
— Ну и не надо, — подытожил Келдыш, — считайтесь и со своими желаниями. Может, это срабатывает ваша интуиция.
Глава 8
Пограничник и его щенок
Агата прислонилась к теплой стене и закрыла глаза. Она, конечно, согласна с тем, что ей втолковывает Келдыш каждый раз: Кобуци опасна, и по прибытии туда она должна немедленно вызывать его или, на крайний случай, Бориса. Но не очень-то в это верила: странно, но ей здесь нравилось. Конечно, дальше территории НИЦЭМа она не бывала. А Игорь с Борисом взахлеб обсуждали какие-то «закрытые» отчеты с перечислением кобуцевских «чудес». Агата поняла, что друзья очень давно интересуются полигоном-провинцией, и она, со своими снами, им очень вовремя подвернулась. Ладно, сейчас вызовем…
Агата открыла глаза. Прямо перед ней была морда.
Чудовищная морда. Или морда чудовища — это уж кому как больше нравится. Агата зажмурилась, чтобы та пропала, и снова резко открыла глаза, потому что горячее дыхание стало ближе.
Ну, горячее — уже хорошо…
Все остальное было не таким хорошим. Например, острые зубы — со страху показалось, аж в несколько акульих рядов.
Слюна капнула на ее колени. Остается надеяться, это не кислота какая-то, как у Чужого. Кстати, очень похож… может, еще и людьми питается?
Темные маленькие глаза под мохнатыми жесткими бровями блеснули красным — как стоп-сигналы на автомобиле. И Агата почувствовала, что вжимается спиной в стену, точно пытается продавить насквозь и вывалиться по другую ее сторону. По другую сторону сна.
Где Игорь?!
Громадная башка подалась к ней…
И ректор еще говорит ей: «главное — расслабиться?»
Агатина рука совершенно самостоятельно поднялась и шлепнула чудовище по жесткому черному кожистому носу.
— Отстань от меня!
И Агата услышала откуда-то из-за спины чудовища:
— Фрай, брось! Опять какую-то падаль нашел?
Чудовище, у которого, оказывается, есть имя, отодвинулось, и Агата увидела идущего к ним человека.