«Что ж, дерьмовый день и заканчивается дерьмово», — подумала она, остановившись. Затем сделала шаг назад. Она прекрасно знала про маньяка — средства массовой информации говорили и писали о нем постоянно.
Фигура тоже сделала шаг.
Елена Северницкая, двадцать семь лет от роду, восемьдесят девять килограмм при росте метр шестьдесят два, сплюнув сквозь новую расщелину в передних зубах, подумала, что если она побежит, то у неё не будет ни одного шанса. Если будет стоять, то это тоже ничем хорошим не закончиться. Поэтому она решительно шагнула вперед, и, замахнувшись сумкой, крикнула что есть сил:
— Ну, давай, ублюдок, попробуй-ка напасть на меня. Я тебя размажу прямо здесь по асфальту. Я порву тебя, скотина, на куски.
Её крик в тишине двора разнесся скачущим эхо. Она хотела крикнуть снова, надеясь напугать противника тем, что шум привлечет людей, но фигура метнулась вперед. Она махнула рукой с сумкой, но промахнулась — сумка отлетела в сторону. И за секунду до страшной и резкой боли в груди Елена увидела страшный волчий оскал. Прямо перед своим лицом.
Умирая, она наконец-то увидела круглый диск луны на небе, и в сознании скользнула мысль, что в полнолуние оборотни выходят на охоту. И об этом она тоже слышала, но никогда не верила.
В тишине забытого Богом и людьми двора — ни одно окно в окружающих пятиэтажках не открылось, ни в одном не зажегся свет, ни малейшего движения в этом подлунном мире — приземистая фигура склонилась над телом и медленно оттащила в сторону ближе к кустам акации.
В самой дальней пятиэтажке открылась дверь и из подъезда выскочила черная тень. Беззвучно и быстро она помчалась прямо к кустам акации, промелькнув под фонарем большой черной овчаркой.
26
Майор Вилентьев приехал на место преступления через пятнадцать минут после звонка. Он стоял и смотрел на работу эксперта. С трех сторон фары милицейских машин освещали кусок заросшей травой земли. Поникшие кусты акации грустно нависали над обнаженным женским телом. Рядом и немного в стороне лежала черная овчарка с распоротым брюхом.
Киноцефал снова прокололся. Да, он убил жертву. И даже все приготовил для насилия. Но затем появилась овчарка по имени Аманда.
Грустный хозяин собаки только что в десятый раз рассказал ему, что Аманда вдруг заметалась по квартире, требуя выпустить её. Он оделся, взял фонарик, открыл дверь и, выпустив собаку, вышел из квартиры.
— Она у меня послушная. И умная. Просто так не гавкает. На людей никогда не нападает. А тут я вышел во двор следом за ней и слышу крик и глухое рычание. Бросился на звук, а уже поздно. Аманда мертвая лежит, и никого нет. Труп женщины я не сразу заметил. А как увидел, сразу позвонил в милицию.
— Совсем ничего не заметили? — на всякий случай, уточнил майор.
— Нет. Темно ведь у нас во дворе. Всего один фонарь горит, да и тот достаточно далеко отсюда. А мой фонарик маломощный, только под ноги светить, чтобы не споткнуться, и всё.
Оставив хозяина собаки, Иван Викторович пошел к эксперту, который осматривал труп собаки. Умный молодой парень, который работал у них четыре года, и мнение которого Вилентьев уважал.
— Ну, Артем, как тут? Есть что-то интересное?
— Да. У пса в пасти что-то есть, но сейчас пока не скажу, что конкретно. Думаю, что собака успела укусить его.
— А с женщиной что?
— Полагаю, что убийца встретил её на тротуаре. Она попыталась обороняться — метрах в трех валяется женская сумка. Убийца увернулся и ударил ножом слева сбоку, а потом еще в грудь. В область сердца. Женщина умерла почти сразу. Убийца срезал на ней одежду. И, скорее всего, именно в этот момент на него напала собака. Нет следов изнасилования, глазные яблоки на месте. Кстати, на теле жертвы есть капли крови, может быть, не её. Или собаки, или убийцы. В лаборатории посмотрим.
— Хорошо. Артем, сделай сегодня.
— Так ведь ночь уже, Иван Викторович! Два часа. Когда я успею?!
— Артем, — повысил голос майор, — пожалуйста. Очень тебя прошу.
— Ладно, ладно, — вздохнул парень обреченно, — сделаю.
Иван Викторович отошел в сторону и задумался. Если сегодня ничего не решится в плане поимки преступника, то завтра сюда приедут следователи из центра. Его отодвинут в сторону, и — не видать ему следующего звания и новой должности еще лет пять.
— Иван Викторович, — услышал он голос и повернулся. Коля, один из оперативников, подошел и сказал:
— Свидетелей нашли.
— Что, даже не одного? — удивился майор.
— Да, мужик на балконе второго этажа вон в том доме курил и видел, как убегал человек в черном облегающем костюме. Говорит, сильно прихрамывал. И там уже на дороге парень въехал боком в остановочный комплекс, хорошо хоть, там никого не было. Говорит, что прямо перед ним на проезжую часть выскочил человек в черной одежде, и чтобы не сбить его, ему пришлось резко тормозить, вот его и занесло. И тоже говорит, что бегущий человек сильно хромал. На правую ногу.
— Очень хорошо. Ну, теперь, думаю, найдем этого урода. Надо оповестить все больницы. Пусть сообщают обо всех укушенных и травмированных. Я в управление, и займусь этим. А ты запиши данные свидетелей и завтра же с утра их ко мне.
И уже в машине он взял телефон и набрал номер.
Мария Давидовна не спала. Разговор с Алиной выбил её из привычной колеи. Она сидела за столом и снова и снова проговаривала свои аргументы в пользу того, что у девушки сработала интуиция и подсознание, и сама же начинала сомневаться в том, что она права. А вдруг у девушки и в самом деле постнаркозные галлюцинации. Это вполне реально. Почему же она так уверена, что у преступника рубец на щеке?
Услышав мелодию «Наша служба и опасна и трудна…», она вздрогнула и торопливо взяла телефон.
— Извините, что разбудил.
— Я не спала.
— Киноцефал снова убил.
— Когда?
— Пару часов назад. И в этот раз он сильно прокололся. Какой-то собачник выпустил овчарку погулять, и та напала на убийцу. Собака погибла, но успела покусать нашего Киноцефала. Двое свидетелей видели, как он убегал, прихрамывая на правую ногу.
Мария Давидовна молчала, обдумывая новую информацию.
— Я что звоню, Мария Давидовна, как вы думайте, будет ли Киноцефал обращаться за медицинской помощью? Если он и правда имеет медицинское образование, то может он сам сможет справиться с ранениями?
— Может, и сам справится, но это довольно сложно. Собачьи укусы — это не просто травмы, порезы или даже рваные раны. Там нужна профилактика от бешенства и столбняка, а эти вакцины есть только у скорой помощи, в травмпунктах и приемных отделениях стационаров. Далее, во рту у собаки полно инфекции, и такие раны, если их неправильно лечить, быстро нагнаиваются. Вплоть до флегмоны.
— Чего, чего? Флегмо — что?
— Неважно, Иван Викторович, поймите главное. В любом случае, если не сразу, то через какое-то время ему нужна будет помощь. Если у него есть связи в медицинских кругах, то он может обратиться за помощью не больницу, а к своим знакомым врачам, или в частные медицинские структуры.
— Спасибо, Мария Давидовна, я понял. Сейчас подниму на уши всю нашу городскую и областную медицину.
Услышав гудки, она положила трубку на стол и задумчиво посмотрела в темное окно. Похоже, что скоро Киноцефал будет пойман. Самое смешное в том, что собака стала причиной поимки Киноцефала. Всё идет к тому, что преступника скоро поймают. И Мария Давидовна внезапно подумала, что боится того, что узнает от убийцы.
Она глубоко вздохнула, и медленно выдохнула, зафиксировав своё сознание на паузе между вдохом и выдохом. Повторив это упражнение десять раз, она решила, что бесполезно думать о том, что будет.
Надо жить настоящим.
И принимать правду такой, какая она есть.
27
В городе за время моего отсутствия ничего не изменилось. Я еду в троллейбусе и смотрю по сторонам, словно на экскурсии. Я, как турист, созерцаю город, в котором родился и вырос. Город, в котором я стал Парашистаем. Где нашел себя, выйдя к свету далеких фонарей, ведомый за руку Богиней.
На проспекте строят новый дом, который будет очередным помпезным торговым центром. Треснувший бугристый асфальт рабочие со среднеазиатскими лицами меняют на тротуарную плитку. По липовой аллее гуляет молодежь, на лавках сидят парни и пьют пиво, глядя на группы девушек, которые курят сигареты.
Да, практически никаких серьезных изменений, но я чувствую себя здесь чужим. Что-то ушло, и, наверное, навсегда. Мне кажется, что это место никогда не станет родным, словно родина прокляла меня.
Город отказался от своего сына.
Ко мне подошла кондуктор. Взяв деньги и оторвав билетик, она отдала его мне. Я смотрю на цифры — три первых в сумме равны трем другим. И сумма эта — тринадцать. Счастливый билетик. Почему-то я рад, словно этот пустяк, действительно, принесет мне счастье. И пусть будет всего лишь удача, — я и этому буду рад.
В троллейбусе, кроме кондуктора и меня, еще десять человек. Я снова складываю цифры в уме — получилось двенадцать. Сидящий за рулем водитель — тринадцатый человек в салоне автобуса. Замечательно. Еще одно совпадение. Я улыбаюсь окружающему миру, словно у меня в кармане лотерейный билет с большим выигрышем.
Я рад тому, что вернулся домой.
На очередной остановке в троллейбус вошел молодой парень, нарушив цифровую гармонию. Он сел напротив меня и расплатился с кондуктором. На голове у него наушники, а в глазах — ритмичная пустота. Я смотрю на других людей. Три женщины оживленно о чем-то говорили, перебивая друг друга. Подросток справа от меня спал, смешно опустив голову. Казалось, что тонкая шея сейчас сломается и голова отпадет. Мужчина средних лет равнодушно смотрел в окно. Две девушки сзади обсуждали недавно прошедший в кинотеатрах фильм. И если одна восторгалась, то другая всего лишь вежливо поддакивала подруге. Еще один пассажир автобуса — молодой мужчина в серой водолазке сосредоточенно читал толстую книгу.
Это хорошо, что ничего не меняется. И пусть я чувствую себя здесь чужим. Я уверен, что это временно. Мне надо стать своим, и для этого необходимо влиться в этот ритм жизни. Еще один маленькой винтик в хорошо смазанном и слаженно работающем механизме города. Еще одна тень, незримо присутствующая в этом месте и в это время. Еще один представитель человеческого стада, бегущего в пропасть. Сделать это достаточно просто. Надо найти работу и стать полноценным членом общества. В центре города это невозможно, и опасно, особенно для меня. А вот на окраине города, в рабочих районах, вполне возможно.
Именно туда я сейчас еду.
Небольшая муниципальная поликлиника рядом с крупным промышленным предприятием города. Раньше она была медико-санитарной частью при этом заводе, а потом, когда советская страна развалилась, завод отдал лечебное учреждение городу. И теперь это обычная маленькая поликлиника, где я смогу стать самим собой.
Я знаю, что год назад у поликлиники не хватало терапевтов, и главный врач приглашал молодых специалистов. Если ничего не изменилось, то, значит, я смогу влиться в общество и стать его активным членом.
Кроме того, недалеко от этой поликлиники находится общежитие, в котором я купил комнату. Купил давно, в другой жизни. Тогда я думал, что это будет мой запасной аэродром. И не ошибся. Интуиция меня не подвела. А точнее, мой дар предвиденья сделал то, что тогда нужно было сделать. Там в прошлой жизни я рисовал для себя совсем другое будущее, а интуиция и предчувствие делали своё дело, обеспечивая моё теперешнее настоящее.