Упав духом, Белла вдруг услышала мужской голос и, круто обернувшись, увидела в дверях детской мужчину. Наверное, отец Леона. Белла сразу узнала его, так как помнила его по фотографии.
По лицу отца Леон видел, насколько тот потрясен. Обычно он сразу же подходил к Кончитте, теперь же смотрел только на Беллу. Ее внешность сама по себе приковывала взгляды, но Саллисто конечно же сразу увидел сходство с Люсианой и на миг потерял дар речи.
–
, разреши познакомить тебя с Беллой Петерсон. Белла, это мой отец, Саллисто.
Пожилой мужчина подошел к Белле, его глаза подозрительно блестели.
– Вы выглядите как ваша мать в двадцать лет. – Он расцеловал девушку в обе щеки и взял ее за руки. – Моя жена в это не поверит. Я сам верю с трудом.
– Мне тоже не верится, – дрожащим голосом выговорила Белла. – Все кажется сном. Я счастлива увидеться с вами.
Саллисто некоторое время изучал ее лицо.
– Как вы хотели бы, чтобы это произошло, дорогая? – наконец спросил он.
Леон оценил чуткость отца:
– Еде Люсиана?
– Я оставил ее в гостиной, она играет на пианино.
– Ты можешь побыть здесь с Кончиттой, а я отведу Беллу к ней? – Леон поцеловал девочку и отдал ее отцу. – Я скоро вернусь за вами, и мы вместе спустимся вниз.
Его отец нежно прижал к себе ребенка и перевел глаза на Беллу:
– Вам совсем не обязательно спешить, дорогая.
– Синьор Малатеста, вы уверены, что мы поступаем правильно? – Ее вопрос проник в самую душу Леона.
– Зовите меня Саллисто. С вами моя жена станет совсем другим человеком, – уверил Беллу пожилой мужчина.
Она поднесла руку к горлу:
– Спасибо за вашу доброту и понимание.
Леон мог только догадываться, что Белла сейчас чувствует.
– Пойдемте? – тихо предложил он.
Она следом за ним вышла из комнаты и спустилась по лестнице. Звуки пианино становились громче. В холле Леон остановился:
– Вы готовы?
Белла кивнула:
– Я всю жизнь ждала этого момента, но сейчас идите вы первым.
Глубоко вдохнув, Леон открыл дверь:
– Добрый вечер, Люсиана.
Музыка смолкла. Люсиана встала и торопливо двинулась по восточному ковру ему навстречу:
– Леон, спасибо, что пригласил нас. Еде же твоя драгоценная крошка?
Он отметил, что у обеих женщин одинаково дрожит голос, когда они волнуются. Они были примерно одного роста, с темными волнистыми волосами, просто Люсиана стала носить короткие модельные стрижки. Леон поцеловал мачеху в обе щеки и произнес:
– Наверху, с папой. Но прежде чем они спустятся, я хочу тебя кое с кем познакомить.
– С кем-то особенным?
Леон знал, о чем она сейчас подумала. Отец был постоянно озабочен личной жизнью старшего сына и, несомненно, обсуждал список подходящих девушек из знатных семей с Люсианой.
– Да, она очень особенная. С ней надо говорить по-английски. Заходите, Белла, – позвал он, обернувшись.
Стоило Белле переступить порог гостиной, как лицо Люсианы выразило сперва недоверие, затем изумление. Она так побледнела, что Леон обхватил ее за плечи и помог сесть на ближайший стул.
– Твоя дочь прилетела из Нью-Йорка, чтобы разыскать тебя.
Последовала полная тишина, затем Люсиана воскликнула:
– Арабелла?!
Из глаз Беллы хлынули слезы. Румянец сбежал с ее щек. Испугавшись, что она упадет в обморок, Леон поспешил усадить ее рядом с матерью.
– Это мое полное имя? – спросила она потрясенно. – Арабелла?
– Да. Арабелла Донателло Слоун… Твой отец был англичанин. Арабеллой звали его бабушку. Она говорила, что это означает «прекрасная львица». А ты такая красавица… Не знаю, как ты меня нашла, но… ох, моя дорогая, моя малышка, я тосковала по тебе с того самого момента, как отдала тебя. И я молилась… Можно мне обнять тебя?
Словно молния вспыхнула внутри ее, оживив ее, озарив лицо. Белла, как и мать, вся сияла. Они не замечали никого, кроме друг друга.
При виде двух женщин, которые плакали, обнимались, задавали вопросы в один голос, у Леона перехватило дыхание. Объяснение значения имени Беллы напомнило ему вчерашний разговор о собственном имени, означавшем «лев». И Белла тоже вспомнила, потому что бросила на него быстрый взгляд. Странное совпадение…
– Я хочу рассказать тебе о твоем отце… У меня дома есть его фотографии.
Белла улыбнулась Леону.
– Арабелла – его бабушка – одна его воспитывала. Мы вместе выбирали имя для тебя. И «Арабелла» нам понравилась больше всех. Ты бы обязательно полюбила его, но его убили до того, как мы успели пожениться. Меня так это потрясло, что, когда ты родилась, я решила отдать тебя. Я не хотела, чтобы тебе тоже причинили вред.
Леон подошел к ним:
– Теперь мы знаем, что эти смерти не были убийством, и Роберт погиб из-за несчастного случая.
– Да, но я узнала об этом лишь несколько месяцев назад. Как подумаю обо всех этих годах, которые мы потеряли… – Люсиана начала всхлипывать.
Белла надолго приникла к ней:
– Что же случилось с отцом?
– Роберт стал переходить перекресток, и вдруг откуда ни возьмись вылетел тот автомобиль, на полной скорости, и сбил его… Водитель даже не притормозил, так и оставил Роберта лежать без сознания.
Белла громко застонала.
– От потрясения у меня начались преждевременные роды, меня отвезли в больницу. Ты родилась на месяц раньше, Арабелла. Ты еще лежала в интенсивной терапии, когда я хлопотала о его похоронах. Полиция так и не нашла сбившего его человека.
– Как это было страшно для… тебя… – Белла еще крепче обняла ее.
– Да, было страшно, тем более что я не могла рассказать отцу. Он ничего не знал о Роберте. Если бы я взяла тебя в Италию, он не позволил бы мне жить с тобой. Но самое главное, я боялась за твою жизнь. Когда я принесла тебя в приют, тебе еще требовался особый уход. Но отец настаивал, чтобы я немедленно возвращалась домой. У него было плохо с сердцем, и он намекал, что хочет познакомить меня с графом Малатестой, жена которого недавно умерла от рака. Мы поженились в день, когда мне исполнилось двадцать. То, что он не отказался от меня, после того как я открыла ему всю правду о себе, означало, что он хороший человек. Но тогда в Нью-Йорке я и подумать не могла, что снова выйду замуж. Мучительно было отдавать тебя, такую маленькую, сестрам. Я сказала, что тебя зовут Беллой. Чтобы никто не смог связать тебя со мной и Робертом. Еще я просила их обещать, чтобы твои приемные родители обязательно водили тебя в церковь.
– Надин всегда водила меня!
– Слава богу.
За все годы, что Леон знал Люсиану, она никогда не говорила так много. Сейчас он за один раз узнал о ней достаточно, чтобы перечеркнуть все те небылицы, о которых шептались слуги и прочие любители сплетен. Но эти пустые слухи тем не менее пагубно сказались на прежнем его к ней отношении.
Он вышел из комнаты и ненадолго задержался в холле, чтобы успокоиться. Потом через две ступеньки побежал наверх. Войдя в детскую, он увидел, как Саллисто помогает Кончитте строить башню из кубиков.
– Что же… можно и не спрашивать, как все прошло. У тебя все написано на лице.
Леон кивнул:
– Ты был прав. Эта встреча для них – дар небес. Спустись и посмотри сам.
Он поднял дочку, сжимавшую в руке кубик, и они направились к двери в сопровождении Руфо. Спустившись в гостиную, они увидели, что Люсиана и Белла сидят на диванчике, поглощенные беседой, которая перемежалась то слезами, то смехом.
– Простите нас за вторжение, но моя дочка непременно хочет к вам присоединиться.
– Кончитта! – Люсиана подбежала, чтобы взять ее у Леона.
Обе женщины принялись ворковать с ней, и девочка заулыбалась. Еще ни разу на нее не изливалось такого обилия нежности и любви.
Леон переглянулся с отцом. Оба мужчины были довольны.
– Ужин готов. Пойдемте все в столовую. Сегодня мы будем ужинать все вместе. – Слова Леона привели женщин в восторг.
Он принес стульчик Кончитты, и они попросили, чтобы ее посадили между ними за стол, освещенный свечами.
Леон, оглядевшись, осознал вдруг, что впервые после смерти матери почувствовал себя в кругу семьи. Он уже многие годы не видел отца таким веселым и беззаботным. А Люсиана изменилась настолько, что он с трудом узнавал ее. Ушло уныние, исчезло это постоянное выражение затаенной грусти в глазах.
И еще за его столом сидела та, которая всколыхнула в нем новые незнакомые чувства…
После смерти Бенедетты Кончитта была единственной его радостью. Потеряв жену, Леон не мог смотреть на других женщин. Он был уверен, что никогда уже не свяжет себя узами брака. Никто ему не был больше по-настоящему нужен, кроме дочери.
Кончитта стала спасением, утешением для Леона. Перенеся столько потерь, привыкнув к равнодушию брата, он жил ради дочери. Ее обожали все домочадцы, но он все равно бдительно стерег ее, боясь, что с ней может случиться плохое.
Он пребывал в угнетенном состоянии, и в его жизнь ворвалась Белла Петерсон. Леон сознавал, что его мир перевернут вверх ногами, а его обуревают непонятные чувства.
Не надо было целовать ее тогда!
Клара принесла кофе, и Леон попросил ее позвать Талию, чтобы она взяла и уложила девочку. Кончитта начала ерзать и капризничать.
– Если вы не против, можно я приготовлю ее ко сну? – вдруг спросила Белла.
– Уверен, что Кончитта будет счастлива. – Елядя, как дочка реагирует на Беллу, Леон понял, что она нуждается в матери.
– Спасибо! Мы можем пойти вместе, – предложила она Люсиане.
– Ее пижама лежит в верхнем ящике комода, – подсказал Леон.
– Твоя пижамка? Наверняка она тоже розовая, – сказала Белла малышке.
– Розовый Кончитте особенно идет, но и другие цвета ей тоже к лицу, – пояснила Люсиана, когда они вместе выходили из столовой, непринужденно разговаривая, словно мать и дочь, которые никогда не знали разлуки. – Она уже сейчас красавица…
Снова оставшись наедине, Саллисто и Леон посмотрели друг на друга.
– Судя по всему, Люсиана не захочет больше разлучаться с Беллой, теперь, когда они нашли друг друга. Ты говорил, она хотела лететь в Нью-Йорк в воскресенье? – спросил отец.
– Она так планировала, – пробормотал Леон, которому не хотелось заглядывать слишком далеко вперед.
– Пока она остается в Римини, ей лучше жить у нас. Мне очень хочется забрать их обеих домой. – Он немного помедлил. – Я еще не успел сказать Люсиане, что собираюсь удочерить Беллу, чтобы она стала законным членом нашей семьи.
Леон не удивился намерению отца, узнав теперь, как страдала Люсиана с тех пор, как отдала дочь в приют.
Одолеваемый тревожными мыслями, Леон поднялся из-за стола.
– Пойду посмотрю, как они справятся. Ты не говорил Данту про Беллу?
– Нет. Пиа очень переживает, что никак не может забеременеть. Он повез ее на несколько дней во Флоренцию, развеяться. Они вернутся только завтра днем. Это и к лучшему. Надо дать Люсиане и Белле еще немного времени, прежде чем мы сообщим им новость. А потом Данту и Пиа понадобится время, чтобы переварить новости.
Леон оставил отца в столовой и пошел на кухню, чтобы попросить Талию приготовить бутылочку с молоком для Кончитты.
В детской сияющая Люсиана держала девочку, которую успели переодеть в белую полосатую пижамку. Белла, стоя рядом, щекотала ей пальчики. Ребенок громко хохотал.
Люсиана увидела его первой.
– Ох, Леон, она самый прелестный ребенок на свете. – Ее глаза светились счастьем. Лицо Беллы подтверждало эти слова. – Как жалко, что ей надо спать.
– Уверен, что и она не хочет ложиться, но в самом деле пора. – Он подошел и взял на руки дочь, которая охотно прильнула к нему, этим согрев его сердце.
Талия уже спешила с бутылочкой в руке. Она села в кресло-качалку, и Леон передал ей Кончитту, которая сразу же закапризничала.
– Кончитта, слушайся Талию. – Он поцеловал ее в щечку и вместе с двумя женщинами вышел из детской.
Саллисто ждал их внизу лестницы. Он взял Беллу за руку:
– Твоя мама и я хотим, чтобы ты, пока еще остаешься в Римини, провела это время у нас в палаццо. Если хочешь, поедем с нами прямо сейчас.