– По данным последнего социологического опроса, мы опережаем лейбористов на пять пунктов. Блэр теряет популярность, да и Гордон Браун тоже. Война в Ираке, продажа титулов за взятки… Кстати, это последнее расследование было начато по инициативе одного из моих коллег. Недавно Скотленд‑Ярд объявил о том, что ему удалось собрать «весьма значительные и важные материалы», и лейбористы ударились в панику. – Член парламента с довольным видом улыбнулась. – Боюсь, теперь нашим противникам не избежать очередного громкого скандала.
– Чего вы добиваетесь? Протестного голосования? – уточнил Ребус.
Если Макфарлейн и почувствовала скрытую в этих словах насмешку, то никак этого не показала. А может быть, просто решила, что подобная бестактность не заслуживает ответа.
– Чего нам ожидать, если на майских выборах ваша партия одержит победу? – продолжал допытываться Ребус. – Референдума о независимости?
– Именно. Не больше, но и не меньше. Лейбористская партия на протяжении пятидесяти лет не оправдывала надежд шотландского народа. Настало время это изменить.
Когда в кафетерии они встали в очередь у прилавка, Меган Макфарлейн сказала, что она угощает, и спросила, чего бы они хотели. Шивон попросила капучино, Ребус – двойной эспрессо. Сама член парламента выбрала черный кофе, в который высыпала три пакетика сахара. Поблизости стояло несколько столиков, и они заняли тот, что был свободен, сдвинув к краю оставленные предыдущими посетителями пустые чашки.
– Мы по‑прежнему ничего не знаем о цели нашей сегодняшней встречи, – сказал Ребус, отпивая глоток кофе. – Надеюсь, вы не против, если мы перейдем непосредственно к делу? Как вы справедливо заметили, нас ждет расследование, поэтому…
– Да, конечно, – согласилась Макфарлейн и ненадолго замолчала, словно собираясь с мыслями. – Что вам известно лично обо мне? – спросила она после паузы.
Ребус и Шивон переглянулись.
– До того момента, когда нам приказали встретиться с вами, ни я, ни моя коллега о вас даже не слышали, – признался он.
Стараясь скрыть свое разочарование, Меган Макфарлейн принялась дуть на свой кофе.
– Я – член парламента от Шотландской национальной партии, – сказала она.
– Это мы уже поняли.
– Это означает, в частности, что мне небезразлична судьба моей родной страны. Чтобы обеспечить процветание независимой Шотландии в наступившем столетии, нам необходимы инициатива, предприимчивость и инвестиции. – Она поочередно загнула три пальца на правой руке. – Именно поэтому я стала активным участником КВГ – Комитета по возрождению городов. Разумеется, наша деятельность касается не только самих городов, – добавила Макфарлейн. – Я даже предложила изменить название комитета, чтобы сделать яснее наши цели и задачи.
– Простите, что перебиваю, – вмешалась Шивон, заметив, что Ребус порывается ляпнуть какую‑то бестактность. – Но какое отношение все это имеет к нам?
Макфарлейн опустила взгляд и слегка улыбнулась.
– Извините. Когда я заговариваю о том, что меня по‑настоящему волнует, мне бывает трудно остановиться.
Взгляд Ребуса, брошенный в сторону Шивон, яснее ясного выражал, что он думает.
– Этот случай с русским поэтом… – проговорила Макфарлейн. – Дело очень не простое. В том числе с политической точки зрения.
– Почему? – требовательно спросил Ребус.
– В настоящее время в Шотландии находится группа крупных предпринимателей из России. Это очень богатые люди – олигархи, представляющие нефтегазовую, сталелитейную и некоторые другие отрасли промышленности.
Русские связывают с Шотландией определенные надежды, и нам бы не хотелось, чтобы какая‑то несчастливая случайность омрачила отношения взаимного доверия, которые нам удалось установить за последние несколько лет. Больше того, мы определенно не хотим предстать в глазах наших партнеров страной, которая не чтит законов гостеприимства, которая заражена расовой и культурной нетерпимостью и… Взять хотя бы недавнее происшествие с этим сикхским мальчиком…
– Вы хотите знать, было ли это нападением на национальной почве? – уточнила Шивон.
– Один из наших гостей выразил подобное опасение, – призналась Макфарлейн и посмотрела на Ребуса, но тот снова рассматривал потолок.
Где‑то он слышал, что вогнутые секции этого потолка должны символизировать лодки или корабли, которые понесут независимую Шотландию в светлое будущее… или куда‑то там еще. Когда он снова взглянул на члена парламента, лицо у нее было таким, словно она срочно нуждалась в ободрении, однако Ребус не спешил ее утешить.
– Мы не исключаем ни одной версии, – сказал он. – Не далее как сегодня утром представитель русского консульства упоминал о случаях нападения на каких‑то иммигрантов из Восточной Европы, поэтому этот вариант мы тоже обязательно проверим.
Лицо Меган Макфарлейн вытянулось. Член парламента была шокирована, чего он и добивался. Шивон спрятала улыбку за поднятой к губам чашкой с кофе. Ребус между тем решил, что еще не все выжал из сложившейся ситуации.
– Кстати, – невозмутимо продолжил он, – вы не знаете – никто из этих русских бизнесменов не встречался с Федоровым в последние несколько дней? Если да, то нам придется побеседовать и с ними…
От необходимости отвечать Меган Макфарлейн избавило появление какого‑то мужчины. Как и у детективов, на лацкане его пиджака висел бэджик посетителя.
– Привет, Меган, – проговорил он немного нараспев. – Я заметил тебя еще от стойки дежурного. Надеюсь, я не помешал?..
– Разумеется, нет. – Член парламента не смогла скрыть своего облегчения. – Угостить тебя кофе, Стю? – Повернувшись к Ребусу и Шивон, она добавила: – Мистер Стюарт Джени из Первого шотландского банка. А это – детективы, которые занимаются делом Федорова.
Стюарт пожал полицейским руки и только потом придвинул к столику свободный стул.
– Надеюсь, вы оба – клиенты нашего банка? – промолвил он с профессиональной полуулыбкой.
– Состояние моих финансов таково, что я… – Ребус слегка откашлялся. – Пожалуй, вам следует радоваться, что я держу свои сбережения у конкурентов.
Джени картинно поморщился. Перекинутый через руку плащ он аккуратно уложил на колени.
– Вы здесь по поводу Федорова? Ужасный случай, – сказал он, качая головой, пока Макфарлейн отправилась за кофе для своего избавителя.
– Ужасный, – подтвердил Ребус.
– Судя по тому, что рассказала нам мисс Макфарлейн, – добавила Шивон, – вы с ней уже обсуждали это убийство.
– Да, она упоминала о нем сегодня утром, – признал Джени, приглаживая свои светлые волосы. Его покрытое веснушками лицо и розовая кожа напомнили Ребусу гольфиста Колина Монтгомери. Темно‑синие глаза банкира были почти одного цвета с галстуком.
– Мы разговаривали по телефону, – добавил он.
– Вы имеете какое‑то отношение к этим русским бизнесменам? – спросил Ребус.
Джени кивнул:
– ПШБ никогда не отказывается от перспективных клиентов, инспектор.
ПШБ – именно так большинство людей называли Первый шотландский банк. Это фамильярное сокращение отражало популярность, которой банк пользовался в самых широких слоях общества.