И он протянул Пармезану маленькую керамическую коробочку.
– Ты великий хвастун, – любовно сказала Стася.
А Маша промямлила уныло:
– Извини, это была моя работа. Но я сегодня не в форме.
– Пустяки, – сказал Леденец горделиво. – Я просто подошел к скафандру, который валялся в стороне без особого присмотра, и смахнул немного зеленой субстанции с нагрудной пластины.
– Эти ингрессоры иногда бывают удивительно беспечны, – сказала Стася с неудовольствием. – Разбросали повсюду свои скафандры, зараженные инопланетной агрессивной средой.
– Да ну, агрессия, – отмахнулся Леденец. – Обычная защитная реакция. Птиц же они не трогают.
– А кошек? – спросила Стася.
В это время Пармезан обратился к пилоту:
– Вы сможете доставить этот бесценный груз в нашу лабораторию за сорок минут?
Юнец наморщил лоб, что-то прикидывая.
– А за тридцать можно? – спросил он.
– Лучше за сорок, – начал было Пармезан суровым голосом, но поймал на себе оживленные взгляды коллег, мысленно отмотал диалог на две реплики назад и поправился: – Можно и за тридцать. Но ведь вы не управитесь…
– Еще бы! – поддакнула Маша, неприкрыто провоцируя. – Пересечь почти четверть континента по воздуху…
– А кто сказал, что по воздуху?! – дерзко спросил пилот и отобрал у Пармезана коробочку.
Гравикс вертикально взмыл в ясные небеса, дверь захлопнуло воздушным потоком. Спустя мгновение летательный аппарат превратился в точку и растаял в синеве. Пармезан проводил его взглядом, вздохнул и вызвал Элю Бортник:
– С минуты на минуту у тебя будут образцы. Ты знаешь, что делать.
– Конечно, знаю. А то я уже заждалась.
Маша оглянулась. Антон, которого освободили от гермошлема и верхней части брони, сидел в медицинском кресле. Выглядел он уже не так самоуверенно, как час назад.
– Итак, что у нас? – спросил Пармезан.
– Вот что я нашла, – сказала Стася. – Миссии, в которых побывал Аметистов задолго до событий, нас вряд ли заинтересуют. Рутина в прямом смысле слова. Ну вот хотя бы: звездная система Бушайпи, поиск участка для строительства галактического маяка в поясе безатмосферных планетоидов.
– Нет, это не годится, – сказала Маша.
– Пропускай все, что без атмосферы, – предложил Пармезан.
– Хорошо. Система Кумбедхаса… кометный пояс Лассо Атауальпы… – Стася замолчала на целую томительную минуту. – Пожалуй, нас должна интересовать планета Шришвайякха.
– Чем же она необычна? – спросил Леденец.
– Газовая азотно-кислородная атмосфера. Воздухом ее назвать никто не отважился, и потому из языка аборигенов был позаимствован термин «крочч».
– А пойдем-ка, подышим свежим кроччем! – вдруг развеселился Леденец. – Возьмем кроччной кукурузы и станем пускать кроччного змея!..
– Там были аборигены? – уточнила Маша.
– Ну да, это обитаемая планета, и Аметистов участвовал в ксенологической миссии. Собственно, это был не первый контакт, а развитие отношений. Разумная раса находится на довольно высокой ступени развития, хотя техникой совершенно не интересуется. Себя аборигены называют «яшешу» – «люди дерева» и живут в полной гармонии с природой. Это гуманоиды, у них четыре конечности, которыми они с равным успехом пользуются и для ходьбы, и для труда. Мы им интересны: нас они называют «япушну» – «люди скорлупы». Потому что у них нет слова для обозначения металла или керамики. Аметистов с коллегами оказался на Шришвайякхе, поскольку решено было попутно составить приличную карту тропического континента, где работала миссия.
– Тропики, – сказал Леденец многозначительно. – Древесина!
– Теперь о самом Аметистове, – продолжала Стася. – Вернее, о его доме. Этот дом он построил сам, своими руками. От фундамента до крыши. Похоже, он какой-то ненормальный народный умелец.
– Так и есть, – подтвердила Маша.
– Стены сложены из обожженного кирпича, обмазаны по старинному украинскому рецепту и побелены. Имеется чердак, где Аметистов хранит часть своей коллекции. В большой комнате-студии он живет и занимается рукоделием. Там же размещена его знаменитая коллекция старинных часов. А в подвале свален всякий хлам, которому он не нашел пока применения.
– Он живет один? – спросил Леденец.
– Совершенно. Есть такой тип людей, которых тяготит общество себе подобных. В старые времена Аметистов был бы отшельником, но сейчас он просто одинокий мужчина со странностями.
– Подумаешь, – сказал Леденец. – Мой папа тоже до сорока лет прожил один.
– А потом как повалило… – заметила Стася иронически.
– Повалило не повалило, – с достоинством возразил Леденец, – а братьев у меня трое. И все от разных мам. Хотя нет: один от другого папы.
– А я все думала, в кого ты такой ловелас, – сказала Стася.
Маша обхватила голову обеими руками и состроила жалкую гримасу. Все мгновенно замолчали и уставились на нее.
– Вы с ума меня свести хотите? – спросила Маша трагическим голосом. – Сейчас мой хрусталь пойдет трещинами и кисель выплеснется наружу, сметая все на своем пути…
– Машунечка, с тобой все хорошо? – осторожно спросил Пармезан.
– Нет, – Маша медленно помотала головой. – Со мной все плохо. В обозримом будущем я либо взорвусь, либо усну. И то и другое крайне нежелательно. Поэтому давайте действовать.
– Я не против, – сказал Леденец растерянно.
– Для начала отдай ключ, – потребовала Маша.
– Какой ключ? – переспросил Леденец и густо покраснел.
– Чтобы преодолеть изолирующее поле, Антон получил от Сыча апертурный ключ. Который он потерял при падении. А ты нашел и теперь пытаешься от нас утаить.
– Артем, – сказал Пармезан свирепо. – Что ты собирался делать с ключом?
– Ничего! – воскликнул тот. – Совершенно ничего! Клянусь семигранной гайкой! Только посмотреть, как он устроен. Естественная любознательность специалиста при виде высокотехнологического изделия.
– Очень безответственно с твоей стороны, – заявил Пармезан. – Отдай мне ключ.
– Лучше мне, – сказала Маша. – Потому что вы все сейчас пойдете шантажировать Сыча, и ключ будет вашим последним аргументом.
– Шантажировать? – удивилась Стася. – По поводу чего?
– Они собрались штурмовать дом с помощью тяжелой техники, – пояснила Маша. – Этого нельзя допускать.
Она показала пальцем в сторону лагеря ингрессоров. Прямо сейчас на свободный от людей и изолирующего поля участок лужайки бесшумно и величаво опускался расписанный черными и зелеными полосами большой грузовой гравитр. Сыч, уперевши руки в бока и широко расставив ноги, напоминал полководца, которому только что прислали дармовое подкрепление. Остальные ингрессоры сгрудились в сторонке, оживленно обсуждая волнующие перспективы силовой акции. И лишь Антон, который до сих пор не избавился от скафандра, по-прежнему сидел в кресле, временами трогая собственную голову, словно бы проверяя, на месте ли она.
– Почему нельзя? – спросил Пармезан на всякий случай, хотя ему и самому идея со штурмом не нравилась.
– Потому что там кошка, – сказала Маша.
– Ну и что с того?..
– Откуда ты, Марья, узнала про кошку? – вдруг взвилась Стася. – Я не говорила, что у Аметистова есть кошка! Точнее, я не успела. Хотела оставить эту новость на десерт.
– Один раз ты проговорилась, – мягко напомнила Маша.
– Анастасия Чехова, – ледяным тоном изрек Пармезан. – Твои наклонности к интригам приводят к осложнениям в работе нашей команды. Пора бы тебе об этом подумать. А если тебя тяготит коллективная деятельность, я готов рассмотреть твое прошение об отставке сразу по завершении текущего расследования.
Стася потупилась.
– Я больше не буду, – прошептала она.
– Надеюсь, – сказал Пармезан безжалостно. – Что ты еще оставила напоследок?
Стася открыла рот, но тут на экран видеала буквально ворвалась Эля Бортник. Она даже выглядела запыхавшейся.
– Растения! – закричала Эля без предисловий.
– Почему ты так решила? – спросила Маша.
– У образцов, что доставил мне Равиль, специфическое клеточное строение, характерное скорее для растений, нежели животных. Форма клеточной мембраны, способ соединения клеток… Там все очень интересно! Ведь это, как я догадываюсь, инопланетный материал?
– Ты правильно поняла, Эля, – сказала Маша. – А кто такой Равиль?
– Так зовут пилота гравикса, – вполголоса ответил Пармезан.
«А вот я не удосужилась поинтересоваться, – подумала Маша немного пристыженно. – Хотя мог бы и сам представиться. Или он это сделал? Нет, не помню». Вслух же она сказала:
– Стася, покажи нам, как выглядят дома яшешу.
Та, продолжая дуться, молча вывела картинку на экран видеала, тем самым удалив оттуда Элю Бортник. Которая, по правде говоря, была слишком увлечена исследованиями биологического материала, чтобы отвлекаться на пустяки вроде борьбы с контаминацией.
– Ух ты! – воскликнул Леденец. – Не отказался бы я провести выходные в таком бунгало!
Дом яшешу напоминал большой шар из зеленых спутанных ветвей. Он висел в воздухе, а точнее – в крочче, не касаясь земли, на толстенных чешуйчатых лианах, растянутых между неохватными стволами деревьев. Прямо под домом на травке сидело, мирно переплетя жилистые, густо татуированные конечности, человекоподобное существо. Длинные рыжие космы и борода были заплетены в тонкие косички, в ротовое отверстие вставлен свернутый из листьев дымящийся рожок, а из-под неровно подрубленной высветленной челки выглядывали дружелюбные светло-голубые глазки.
– У нас под Кельцами в прошлом году стоял лагерь Детей Радуги, – заметил Леденец. – Там встречались экземпляры и поэффектнее.
– В отчете миссии говорится, – пояснила Стася, – что при попытке проникнуть в дома местных жителей пострадало несколько кибер-разведчиков. Собственно, это случилось на этапе, когда никто еще не знал, что это дома.
– Интересненько, – сказала Маша. – А что это было, по их мнению?
– Какие-нибудь специфические симбионты, – пожала плечами Эля. – К примеру, аналог наших земных мангров.
– В чем прелесть нашего родного биоценоза, – сказал Леденец, – что для любого чужеродного феномена можно найти земной аналог.
– Ты говоришь: пострадало, – промолвила Маша. – А в чем выразились страдания?
– В отчете написано: имела место ярко выраженная реакция отторжения, в которой были задействованы активные псевдоподии лиановидного пузырчатника. Там дается ссылка на описание: семейство пузырчатниковых, род пузырчатники настилообразующие… но и без того ясно, что это растение.
– Или то, что на Шришвайякхе принято называть растением, – терпеливо уточнила Маша. – И что было дальше?
– Один из ксенологов, – продолжала Стася, – по имени Аш… Ашшур…
– Пропусти, – разрешил Пармезан.
– …Ашшурахаиддин Сийянут, – упрямо выговорила Стася. – Так вот, он избавился от скафандра – благо местная биосфера уже квалифицирована была как нейтрально-безопасная, – остался в шортах и фуфайке, на которой было написано «Миру – мир», и преспокойненько проник в дом. Где его ждало обильное угощение. Между прочим, участники миссии, не исключая Аметистова, очень высокого мнения о яшешской кухне.